меху». На голове потертая кроличья шапка. На ногах – ботинки, подошвы которыхдавно нуждались в срочном ремонте.
Минут пять он ехалспокойно, но вдруг привстал и с озабоченным видом принялся рыться во всехкарманах. Наконец, отыскал маленький бумажный пакетик и развернул его. Тамнаходилась почти такая же по размерам, как и приготовленная к оплате монетка.Мужчина с облегчением выдохнул, сел и, крепко зажав ее в кулаке, снова блаженнозакрыл глаза…
Очнулся он от грубоготолчка в плечо.
- Эй! – раздался надголовой хрипловатый со сна женский голос. – А за проезд кто будет платить?
Не открывая глаз,мужчина протянул заранее приготовленные десять копеек, задержал ладонь, чтобыполучить билет со сдачей, но вместо этого услышал возмущенный крик:
- Нет, вы толькопосмотрите на него! Думает, раз бабка старая, то ей уже можно все, что угодно,подсовывать?!
Мужчина, открывглаза, посмотрел на то, что осталось у него руке и, увидев, что кондукторразмахнулась, чтобы вышвырнуть отданное им в открывшуюся на остановке дверь,испуганно ахнул:
- Что вы делаете?!Погодите!!!
Он всунул в ладонькондуктору десять копеек, схватил уже готовую полететь в лужу монетку, ивиновато принялся объяснять:
- Простите!.. Я вампо ошибке дал совсем не то, что хотел!
Однако разошедшуюсяне на шутку женщину уже трудно было остановить.
- Вот народ! – навесь автобус продолжала шуметь она. - То дореформенные двадцать копеек, томедные кружочки, а то и пуговицы вместо денег всучить норовят! И еще сдачи сних требуют! И-эх! А еще интеллигентный с виду человек!
- Какие кружочки?Какие пуговицы! – мужчина, вспыхнув, прижал к груди ладонь, то ли успокаиваясердце, то ли заверяя кондуктора в правоте своих слов. - Да вы даже представитьсебе не можете истинной ценности этой монеты! Она… дороже этого автобуса!.. Ато и всего вашего автопарка! Мне теперь и сдачи-то никакой не надо!
Но женщина, как была,так и осталась при своем мнении.
- Положено, значитберите! – отрезала она. И насильно всунув сдачу в руку продолжавшегоотказываться пассажира, с чувством исполненного долга удалилась на свое место.
Мужчина растеряннопосмотрел на новенькие пять копеек 1988 года, не зная, что теперь с нимиделать. Заметив, что старушки поднялись, чтобы выйти на площади, около которойбыла церковь, он подошел к ним и попросил:
- Тогда уж поставьте,пожалуйста, на них свечку, что ли…
Одна из старушек сдоброй улыбкой взяла пятак, а другая строго спросила:
- Как звать-то?
- Кого? – не понялмужчина.
- Ну, вас или того,за кого ее ставить!
- А-а… ВасилийИванович! - понимающе кивнул мужчина и на всякий случай добавил: - Голубев.
- Для Господа Богадостаточно и одного имени! – заметила строгая старушка и деловито уточнила: - Оздравии или упокоении?
- Зачем за упокой?Конечно, о здравии! - испугался мужчина и просительно улыбнулся: - И… еслиможно, еще - на удачу!
- Это не скачки наипподроме, чтобы на что-то ставить! – с укором начала стыдить его строгаястарушка, но та, что добрее, успокаивающе шепнула:
- Поставим-поставим…Не сомневайтесь – Господь поможет!
Трогательно помогаяодна другой, старушки спустились по ступенькам. А Василию Ивановичу Голубевуеще нужно было ехать две остановки до вокзала, где, как можно скореевыскакивать из автобуса, и снова бежать, чтобы успеть на первую электричку…
2
Василий Иванович никак не мог согласитьсяс этим…
Прислонившись кхолодному стеклу едва протапливаемого вагона, Василий Иванович снова прикрылглаза и, прикрывая ладонью рот, сладко зевнул. Больше всего в жизни он не любилранних подъемов и больших скоплений народа, когда, как говорится, яблоку негде упасть.Поэтому рыбалки и футбол на стадионах были не для него. Нет худа без добра –из-за больного сердца не пришлось служить и в армии, с ее многолюдной казармойи ежедневным криком дневального ни свет ни заря: «Рота, подъем!»
Но вот ведь порой какбывает в жизни: уже скоро год, как эти две самые ненавистные вещи раз в неделюстановились для него самой большой, долгожданной радостью. Да что радостью –настоящим праздником!
Все дело было в том,что каждое воскресенье Василий Иванович ездил в Москву, в клуб нумизматов.
Василий Ивановичдостал из нагрудного кармана листок бумаги, в котором с вечера записал, чтонужно сделать сегодня, и принялся изучать его. В нем было всего три записи.Первая гласила: «Передать д.Т. – А.Т.»
«д.Т» – означалоденарий римского императора Тиберия. «А.Т.» - Ашоту Телемаковичу, одному изсамых известных и уважаемых в стране собирателей монет времен античности.
Крупныеколлекционеры, как правило, не обменивались напрямую друг с другом. Онипредпочитали иметь между собой дела через посредников. То ли былые конфликтыбыли тому причиной. То ли нежелание показывать что-либо из своей коллекции. Аможет, виной всему была обычная человеческая зависть...
Появление в клубечестного, порядочного учителя истории, не требовавшего ничего за свои услуги,сразу привлекло внимание этих людей. Они стали совершать обмены через него и вкачестве благодарности - Василий Иванович принципиально отказывался от денег -дарили ему по дешевой, как правило, неколлекционной античной монете. Но он былрад и этому. В отличие от настоящих нумизматов, ценивших кладовые монетыотличной сохранности, Василий Иванович даже любил такие - потертые и сцарапинами. Они живо будили его фантазию. Да и как иначе? Ведь на них былиследы того, как их роняли на мостовую рассеянные эллинские философы и поэты…небрежно швыряли на столы таверн гулявшие на суше моряки… деловито клали наприлавки трудолюбивые ремесленники… осторожно протягивали посланные запокупками рабы… крепко держали в испещренных шрамами руках при получении жалованьяот суровых командиров греческие гоплиты, македонские фалангисты, парфянскиелучники, римские легионеры…
На настоящиеколлекционные монеты, цена которых достигала порою астрономических сумм, онлюбовался от нескольких минут до целой недели и затем без особого сожалениярасставался с ними, передавая законным владельцам.
Василий Иванович ещераз полюбовался денарием, спрятал его поглубже в карман и перевел глаза навторую строку записки:
«Подготовить рассказдля комиссии из Москвы».
Это была тоже приятноеи совсем необременительное задание.
Все началосьнесколько лет назад. Однажды Василий Иванович принес в класс две копейки 1812года и, когда до конца урока оставалось минут десять, пустил эту монету порядам, рассказав тут же, на ходу придуманную историю. С тех пор и повелось:каждый раз он приносил в класс такие материальные подтверждения событиям илицам, о которых шла речь на уроке, и ученики ждали этих рассказов, как самогонастоящего праздника. Они готовы были задержаться даже на всю большую перемену,если их любимый учитель не успеет вовремя дойти до конца. А директор школы,естественно, приводил к нему на урок все комиссии, и те оставались в полномвосторге. Еще бы: учитель истории - кандидат наук, да еще и такие интересныерассказы!
Вот и вчера директорподошел к нему и сообщил, что будет серьезная комиссия из Москвы.
- Уж не подведи нашуматушку школу, – попросил он, наполняя речь поэтическими словесами, так какподменял в эти дни заболевшую учительницу литературы. – Очаруй, их, заворожи, чтобыне заметили у нас недостатков!
И предложилиспользовать один из самых лучших, уже опробованных на прежних уроках,рассказов.
С этим ВасилийИванович никак не мог согласиться.
- Не могу ярассказывать ребятам одно и то же! – решительно возразил он. - Придумаючто-нибудь новое!
- Ладно! – знаянесговорчивый характер своего историка, вынужден был сдаться директор ипредупредил. - Но только, чтобы это было не хуже прежних!
«Не будет!» –улыбнулся Василий Иванович.
К счастью, нумизмат,совершавший обмен с Ашотом Телемаковичем, подарил ему в прошлое воскресеньебольшую бронзовую монету римского императора Максимина Фракийца. Даже попортрету на ней было видно, что этот бывший крестьянин был провозглашенлегионами после убийства законного императора, благодаря своей огромнойфизической силе и непомерной жестокости.
Можно будет взять заоснову исторический факт, что, придя к власти, Максимин Фракиец первым деломприказал умертвить всех, кто знал о его низком происхождении. Ну, а дальше –полный простор для фантазии. Посланные во фракийскую деревню воины казнят всехего родных и знакомых. И только племянник, который находился в это время вдругом городе, узнав, что его дядя стал императором, спешит к нему, в надеждеполучить почести и богатство…
Чем больше трудностейбудет претерпевать он на своем пути, тем интереснее получится рассказ, вкоторый можно будет уместить много, казалось бы, скучных деталей о жизни и бытеДревнего Рима.
Конечно, девочки, каквпечатлительные натуры, станут переживать, зная, что племянника ждет неминуемаясмерть. Поэтому конец надо сделать счастливым. Скажем, ему все же удастсядобраться до ставки императора. Но… когда Максимина уже сверг очереднойпретендент на пурпурный императорский плащ…
3
Особенно Настя любила его рассказы…
Третью запись ВасилийИванович прочитал уже в метро, сидя в пустом, словно отдыхавшем после будничныхчасов пик, вагоне. Она была сделана тоже учительским, только женским, почеркоми напоминала заехать в магазин и купить немного недорогих продуктов и пачку