Дело в том, что украинский нацизм строится в том числе на украинском языке и украинских реалиях. Это очевидно. Точно так же, как немецкий нацизм базировался на догмате всего немецкого, включая немецкий язык. Отсюда вопрос: как вы собираетесь проводить денацификацию Украины, если вы не можете определиться с тем, какой же все-таки в этой стране должен быть язык?
Почему арестовывали украинских большевиков, выступавших на украинском языке? Этим занимался не кто иной, как рабочий класс Донбасса, для которого родным было и есть все русское. И к украинскому языку эти люди относились в лучшем случае с большой осторожностью, а в худшем — с откровенным презрением. Однако следует признать, что это была проблема не только большевиков Донбасса, такой же точки зрения придерживались и многие киевские большевики. Например, Пятаков, который был «левым» большевиком и категорическим противником права наций на самоопределение. Неслучайно небезызвестный сторонник украинской национальной державы господин Винниченко назвал Пятакова врагом украинского национально-государственного возрождения. Почему? Он был уверен в том, что любая, пусть даже формальная, независимость от Москвы соответствует интересам мировой революции, поскольку обеспечивает возможность маневра против политики Брестского мира.
Понятно, что в нынешних условиях проблемы Брестского мирного договора не столь актуальны. Однако принципиально важно то, что в отношении украинского языка нет единой позиции. А ведь именно этот вопрос станет в числе первых в рамках грядущей денацификации Украины. Оппозиционные политики продолжают вести жаркие споры, приводя совершенно разные доводы. При этом подавляющее большинство из них имеют весьма смутное представление о языковом вопросе. Впрочем, это в той же степени касается и самих украинских националистов.
Не так давно в Киеве разразился гигантский скандал. Достаточно большим тиражом был отпечатан очередной русофобский плакат, призывающий говорить только на украинском языке. Данной печатной продукцией завесили половину киевских улиц, что должно было демонстрировать презрение к русскому языку и символизировать настоящий триумф украинства. И все бы хорошо, за исключением одного пустяка: в тексте на этом плакате автор умудрился допустить 13 орфографических ошибок. Какой из этого можно сделать вывод? Оказывается, сами украинцы сегодня не знают украинского языка. А ведь, напомню, в конце 1960-х годов свыше 90 % газет и журналов в республике выходило на украинском языке. Если даже после таких гигантских усилий по проповедованию всего украинского и созданию на Украине культа украинского языка (не забываем и о финансовой стороне вопроса) его не способны выучить самые упрямые украинские националисты, то это говорит нам о том, что в этой сфере действительно существует какая-то проблема.
Отсюда возникает важный вопрос: проводя политику денацификации, нужно учитывать это прискорбное обстоятельство или нет? Может, следует все силы направить исключительно на русский язык, поскольку он является родным для подавляющего большинства людей на Украине? И даже те националисты, которые участвовали в печальных событиях в Одессе в мае 2014 года, называют себя русскоязычными европейцами. Как же все-таки поступать? Ведь при реализации программы денацификации придется издавать или распространять через электронные медиа массу самой разной пропагандистской литературы и материалов. На каком языке это нужно делать — русском или украинском? И следующий вопрос: владеют ли сами сторонники безотлагательной денацификации этими языками в достаточной степени? У меня на этот счет есть большие сомнения. Посмотрите на работу украинских средств массовой информации или послушайте заявления политиков. Вы обнаружите, что они используют чудовищно искаженный русский язык или такой украинский «новояз», понять который не могут украинцы даже среднего возраста, не говоря о жителях Украины старшего поколения. А ведь без знания языка вы никакие смысловые конструкции не сможете донести до разума людей.
Давайте вновь проведем параллели с Германией. В этой стране процедурой денацификации занимались носители языка, которые не пытались множить смысл, а стремились максимально просто объяснять обывателю суть явления. На все возникающие вопросы они давали короткие, но очень содержательные ответы, которые не предполагали двойного или тройного толкования. Как вы собираетесь это делать в нынешних украинских реалиях, когда одна часть населения вообще не понимает украинского языка, другая использует преимущественно суржик, а третья выступает категорически против всего русского и пытается «модернизировать» «мову». Опыт большевиков столетней давности вы использовать не сможете, потому что после проведенной украинизации Украины всякие пути для отступления были отрезаны.
Вы никогда не задумывались, почему первой столицей Украины был город Харьков? Ну, казалось бы, Киев — мать городов русских. Где, как не там, надо делать столицу Советской Украины? Ведь, по переписи населения 1917 года, свыше 70 % киевлян считали себя русскими. И тем не менее первой столицей этой республики стал Харьков. Знаете почему? Потому что Харьков считался русским городом со всеми вытекающими отсюда последствиями, начиная от языка и заканчивая ментальностью. Харьков был русским городом сто лет назад.
Теперь же ситуация несколько иная. Сегодня Харьков в этом отношении не сильно отличается от Киева, и там точно так же бытуют откровенно русофобские настроения и звучат националистические призывы. А это значит, что опереться на жителей этого города в деле продвижения проекта денацификации Украины будет чрезвычайно сложно. Я вовсе не хочу обидеть замечательных харьковчан. Прекрасно понимаю, что среди них есть великое множество людей, которые не желают иметь ничего общего с украинским шовинизмом. Все то, что происходит в их родном городе, причиняет им боль и является личной трагедией. Я также отлично понимаю, что эти люди запуганы до невозможности, ведь в одном только Харькове уже есть свыше тысячи политзаключенных, которые арестованы без всяких ордеров, и на них не заведено никаких следственных дел. И естественно, это остается вне поля внимания международных наблюдателей, скажем ОБСЕ, поскольку люди, арестованные в 2014 году как движущая сила русского мира, удерживаются в засекреченных тюрьмах СБУ, формально находясь на свободе. Любому ясно, что при таком режиме террора очень сложно подать голос. Я знаю, что Харьков наводнен уроженцами Западной Украины, которые точно так же, как и в Киеве, диктуют свою волю и навязывают собственную точку зрения населению города, в том числе по языковому вопросу. Осознавая все это, могу сделать следующий вывод: тем, кто планирует проведение денацификации, вряд ли удастся опереться на какой-то актив, поскольку он разобщен, его численность неизвестна, а степень пассионарности его костяка оценить невозможно. То есть на Харьков, с этой точки зрения, вы рассчитывать не можете.
По сути, для продвижения неких стержневых конструкций денацификации у вас остаются две точки отсчета: это Донецк и Луганск. И опять мы вынуждены вернуться к событиям столетней давности. Тогда именно Донецк и Луганск были центрами большевиков. Именно из этих регионов началось триумфальное шествие советской власти по Украине. То есть нужно признать, что когда на Украине закончится этот очередной нацистский эксперимент, исходными пунктами реализации проекта станут Донецкая и Луганская народные республики. Только после этого можно будет говорить о какой-то экспансии в Харьков, Днепропетровск, Одессу и т. д. Начало координат обозначено максимально точно. Это Донецкий угольный бассейн. И это первое.
Второй момент. После того, что сотворили украинские нацисты в Донбассе в 2014 году, очень сложно говорить о том, что дончане и луганчане смогут испытывать хоть малейшую симпатию к любому проявлению украинства. И это объективная реальность. Никогда эти люди и их дети не забудут бомбежек, артиллерийских обстрелов, убийств их родных бойцами карательных батальонов. И с этой точки зрения ситуация сильно усложнилась по сравнению с событиями 1920-х годов. В то время данный вопрос решить было относительно легко. Тогда никто не предпринимал никаких карательных экспедиций в Донбасс. В Киеве не звучали заявления о том, что жители этого региона будут пожизненно сидеть в бомбоубежищах. Им не угрожали реализацией хорватского сценария, то есть этнической зачисткой. В то время никто не говорил: «Нам нужны земли, нам не нужен этот народ». Под народом в данном случае, естественно, подразумеваются русские.
А это значит, что как минимум на первом этапе спор о языке не имеет смысла. На начальной стадии он может быть только русским. И лишь в процессе денацификации — вероятнее всего, это будет ее третий или четвертый этап — допустимо начать разговор об использовании в рамках данной программы в том числе и украинского языка. Почему? Потому что базовая конструкция у вас построена на активной нелюбви ко всему украинскому. Людей, против которых их собственное на тот момент государство использовало тяжелую артиллерию, будет сложно убедить в том, что они должны терпимо относиться к «мове».
Глава ДНР Александр Захарченко не случайно выступает исключительно на русском языке. Он это делает не потому, что не знает украинского или хочет кого-то унизить на Украине. Все дело в том, что сегодняшнее руководство Донбасса как раз понимает всю сложность возможной программы денацификации, в том числе ее базовой установки, которой является язык. В этом заключается принципиальное отличие Захарченко и вообще донецких руководителей от украинских политиков, находящихся в эмиграции в России. Те никак не могут усвоить очевидное, искренне веря в то, что некоторые сценарии истории ХХ столетия можно и нужно использовать сегодня в полном объеме. Им удобно работать по когда-то придуманной схеме. Но тогда нужно признать, что это абсолютный тупик. Потому что на выходе мы опять получим строительство украинизированной Украины со всеми вытекающими последствиями. И в этом случае абсолютно непонятно, зачем тратить ресурсы на программу денацификации, если в результате вы все равно придете к тому, с чего начинали. То есть вы опять в качестве доминанты будете рассматривать украинский язык. Я прекрасно понимаю, что жить в мире иллюзий и строить любые прожекты, не задумываясь над механизмом их реализации, достаточно просто, когда твой теплый дом никто не бомбит и твои дети никогда не испытывали холода, голода и лишений.