– Кто тут? Выходи, а заколю вилами! – требовательно приказала Поли, в первую очередь подумав о Фараончике.
Сено зашуршало и на поверхность выбралась Стелла, святая простота.
– Это я! – произнесла она, обижаясь, непонятно на кого. – Привет! Волосы переплелись с сухими стеблями. Попало и за одежду, мешалось, щекотало.
– Ты откуда тут? – ошалела старшая сестра от такой встречи, пилив ее глазами, – ты что же все это время находилась дома? – будто протрезвела шокированная Полина, осознавая суть вещей.
– Извини. Мы с мамой боялись, что ты проговоришься Фараончику, – оправдалась светловолосая Стелла, с теплыми, но затравленными глазами, отряхиваясь от мелкой травяной стружки, прилипшей к платью.
– Вот тебе раз! – заводилась Полина в потрясении, ощущая как под кожей у нее иголками покалывали нервы. – Спасибо за доверие! Я за нее переживала, а они боялись, что я проговорюсь! – ухмыльнулась она досадливо. – Ну, знаешь ли, жестокие у вас приемчики! – вылетела она из хлева в взбудораженном состоянии.
– Я не знала, что мне делать! – взмолилась, догоняя ее, Стелла. – Ну пожалей меня и пойми! – пыталась она достучаться до сестры, под белыми кроткими облаками и ветер раздора сквозил между ними.
– Что-то я всех жалею, да меня никому не жалко! А если бы Фараончик со мной что-нибудь сделал?! Об этом вы с мамой не подумали?! – неспокойно кричала Полина идущей следом сестре.
– Он не такой! – наивно вступилась Стелла, с детской душой.
– Ха! Как бы не такой! Ты неисправима! – взбесилась Полина, мухой врываясь в родительский дом, налетая на мать:
– Оказывается вы мне врали все это время, а твоя младшая дочь живая и невредимая, дома отсиживалась! – воскликнула она, залившись пурпурным цветом.
– Ты что орешь, примолкни немного! – приструнила ее мать, – разошлась тут! – А где ей было, по-твоему, скрываться, в подвале с крысами?! – не поддерживала Татьяна Григорьевна глупую дискуссию.
– Ради бога! Пусть даже здесь! Сказать об этом можно было?! Я ведь все глаза из-за нее выплакала! И если бы не Макс, то еще лет десять отрабатывала за нее долг за бриллиантовый зуб! А эта – химера-хороша, пряталась все это время у мамы под крылышком! Интеллигентка плюгавая! – багровое лицо Полины накалилось до предела.
– Ничего я такого не сделала! – защищалась Стелла. – Я бы вернула ему этот злополучный зуб, и на этом все закончилось бы!
– А что же не вернула? Прикрылась моей спиной! Как хотите, а моей ноги здесь больше не будет в этом доме! Я погляжу, вам наплевать на меня! Вы только о себе и беспокоитесь! – никак не могла взять себя в руки танцовщица, метавшая молнии.
Она вышла во двор и подлетела к Максу, который как раз разобрался, что к чему, доделав работу:
– Вода не шла, потому что фильтр забился, – приятно улыбнулся он, держась услужливо.
– Ты все? – с тяжелым, сбившимся дыханием и с вулканическими глазами встряла возле него, подмечая его благодушный вид.
– Да! Только руки помою.
– Мой, и поехали отсюда! – морщилась она, неостывшая еще. Гнев не шел ей к лицу.
Макс в согласии сполоснул руки через уличный умывальник. Он сразу догадался, что творится с Полиной, видя, как она вышла из хлева, препираясь с младшей сестрой.
66
Зрелищным предзнаменованием разнесло вечернее небо желто-красной охрой, с некой определенностью низко давил небосклон, подавая какой знак остерегаться, обойти стороной неизвестный брод. И так картинно висел закат, пока не накрыла ночь и не проступили звезды серебристым горошком.
Холодный ветер врывался в чуть приоткрытые окна автомобиля. Фары, освещая разрезали светом полосу дороги. Макс рулил с присутствием духа. Выдержанный как всегда и собранный, в отличии от Полины, которая с отсутствующим настроением возвращалась в город. Ее глодала обида, ведь ей пришлось в буквальном смысле крутиться и вертеться, под неусыпным оком угрожающей опасности. Ясно, что она старшая сестра, сильная и обязана вставать на защиту своей семьи, но все же… Ей так хотелось, чтобы и ее пожалела мама. Вошла в трудное положение своей старшей дочери и посочувствовала. Так мало иногда надо…, мало. Она и не заметила, как провалилась в сон, и открыла глаза, когда уже забрезжило утро:
– Мы разве еще не приехали? – недоуменно поинтересовалась она, с ввалившими, не отошедшими еще глазами после сна.
– Постояли немного на переезде в заторе, – пояснил Макс, живчик, под тонизирующим эффектом. – Посмотри, какая радуга! – показал он ей, с ее стороны.
Полина засмотрелась на необыкновенно красочную дугу из семи радужных полос, словно мостик в рай.
– На заправку заедем, кофе попьем, – предложил Максим, свежий и горячий, как само кофе.
– Отличная мысль, – одобрила Полина, причесывая и собирая волосы в хвост.
Максим подъехал к кафе на заправке, где сначала напоил автомобиль бензином, а потом Полину и себя кофе.
По дороге к городу лежали необработанные поля, росли кудрявые березы, кучкуясь по два-три ствола. Избы дачников, с высокими заборами. Лесопосадка, дико проросшая кустарниками. А на подходе к городу «N» – растянулась многокилометровая автомобильная пробка из города.
– Будто все разом с мест сорвались? – изрекла Полина, с неясным предчувствием на душе. Она покрутила севший телефон. «Может ей кто из девчонок звонил, а она не доступна». – Как ты думаешь, включили в городе электричество? – обратилась она к Максу, зная, что он всегда на коне.
– Наверное, – предположил он, без сомнений.
Но въехав в город, где творилось неладное, сомнения о электричестве возымели действие.
Магазины, рестораны, банки, предприятия – ничто не работало. На всех дверях висели таблички «Закрыто». Окна плотно забиты фанерой. Повсюду творилась суета. Словно ошпаренные, жильцы выносили из домов ценные вещи и ненужное барахло, складывая и запихивая в уже и без того до отказа набитые багажники. Слышалась между родственниками нескладная ругань и брань.
Автомобили, оглашено гудя заполонили проулки, улицы, бульвары и проспекты, пытаясь навсегда покинуть городок. По тротуару двигался поток людей, в намерении уехать поскорее. Чувствовалась паника.
Максим подъехал к дому Полины, застав там и танцовщиц.
– Полина, Полина, как здорово, что ты приехала, мы за тобой! – налетели на нее девчата как осы.
– Что такое? – встревоженно оглядела она их, замечая, как на их лицах блуждает безрассудная муть.
– Из города все уезжают! – затараторили девчонки. – Говорят рухнули рынок труда и недвижимости. Город умер! Электричества уже не будет! Электросети обесточили во избежание пожаров! – пояснили они ситуацию, перейдя на полушепот: – ходят слухи, что это все из-за Макса, властелина города, который практически скупил всю недвижимость и тем погубил наш город! – повели танцовщицы глазами в его сторону, разве что, не тыкая в него пальцем. – Поэтому мы едем туда, где кипит жизнь. Нам в любом случае нужна работа, чтобы кормить семьи и себя. А тут уже делать нечего!
– Меня подождите, я только соберу вещи! На чем вы едете? – подхватила замученная, уставшая Полина, примыкая к коллективу, которую не пришлось долго уговаривать.
– Виктор нашел нам машины, ждем лишь тебя!
– Минуту, – улизнула она в подъезд, собрать основные вещи.
Встрепенулось сердце Максима приметив, как обработали Полину девчонки. Он уже наглядно понял, что переборщил с деятельностью скупщика и боком обошлась ему эта затея вкладываться в недвижимость. Но если трезво оценивать ситуацию, можно все исправить!
Собравшись переговорить с Поли, он полетел мимо надменных танцовщиц. На третьем этаже он прислушался. Справа раздавался голос Полины, которая о чем-то говорила с хозяйкой. Макс застыл в трепетном ожидании.
– Полина! – окликнул он, когда она вышла из квартиры с двумя сумками. – Ну, послушай, куда ты? Зачем? Не надо, не уезжай! Жизнь еще наладится в городе, вот увидишь! – попытался он выхватить из ее рук тяжелые сумки. Голос его поледенел, в глазах будто предсмертная боль: – пожалуйста, выслушай меня! Полиночка, останься со мною! Верь мне! Это временно! – не слышал он уже сам себя, с тоской поглядывая на любимую.
Полина, выслушав молчком, непреклонно оборвала Макса, вонзив в его сердце клинок острый:
– Все вы такие, миллиардеры, только и гребете под себя! Ты мне противен! Твоя жадность погубила город! Не хочу иметь с тобой ничего общего! Ты ничем не лучше Фараончика! Отпусти и дай мне пройти! – взревела Полина грубым тоном, накрученная матерью и сестрой и не остывшая до сих пор; она черство оттолкнула от себя Макса, выдавливая ему:
– Прости-прощай!
Максима насквозь прошибло молнией, деревенея тут же телом, в глазах – чернь. В эту минуту его посетили и ярость, и разочарование, и саднящие противоречия. Он как вкопанный, не мог пошевелиться, сердце упало.
Сердобольный Макс, действующий на благо, во имя добра, взломавший специально отлаженную систему Фараончика, сломал структуру целого снабжения, став врагом для жителей родного города.
Выйдя на улицу, сугубо нравственный Макс уныло посмотрел вслед уезжающим двум машинам, после чего медленным шагом вернулся к своему автомобилю, завел его и сверкнув вспышкой поехал на подстанцию, выяснять, почему нет электричества.
67
Солнце светило горячо-активно, ненадолго пряталось и вновь появлялось, пропадая вскоре, погрузив город в одну сплошную тень.
Электростанция была закрыта. Решетчатые ворота украшала большая табличка: «Посторонним вход запрещен». Макс несколько раз дернул створки, на лязг ворот выскочили сторожевые псы. Оскалив по-звериному свои пасти, они остервенело залаяли на постороннего. Он в испуге отдернул руки и понял, что приехал напрасно. А тут еще ворона, восседавшая на еле, каркнула удручающе несколько раз: «– мол, чего пришел, иди отсюда…»
«Что делать, куда звонить, как развязаться с трудностями он пока не знал». В голову ничего толкового не приходило, ни одной свежей мысли. Он вернулся в машину и доехал до бара «Птичий остров», но и там его ждало разочарование с табличкой «закрыто», с наглухо закрытыми окнами и дверями.