— Я сама потом удивлялась, как у меня хватило смелости за ним бежать, — призналась моя подруга. — Видимо, я была не в себе. Даже не заметила, что он здорово порезал мне руку. Ну и рукав пальто. Смотрите!
И она продемонстрировала шрам.
— Оказывается, мне еще повезло, — сделала вывод я. — У меня только забрали справку. Без увечий.
— Увечья были бы, если б ты ее не отдала, — с достоинством возразила Даша.
Я обиделась:
— Я и не отдавала. Он сам забрал. Или она.
— В общем, — вмешалась Настя, — ясно одно. Таких совпадений не бывает. Это масштабная, целенаправленная акция.
— Какая акция? — несколько опешила я.
— Полагаю, против соискателей. Скорее всего, так.
Я кивнула:
— Ты считаешь, это делает какой-нибудь маньяк? Он в свое время не сумел собрать справки для аспирантуры и сошел из-за этого с ума? И теперь из зависти крадет документы у тех, кто собирается защищаться?
— Глупости, — не поверила Даша. — Я своего хорошо рассмотрела. У него образование — три класса и коридор, никакой кандидатской там не пахнет.
— Можете не верить, — пожала плечами Настя, — мне безразлично. Мое дело предупредить.
— Вообще-то, — сообразила я, — опасаться теперь надо тебе. Ты ведь в заочной аспирантуре, а у тебя ничего пока не свистнули.
— И не свистнут, — гордо сообщила Настя. — Потому что нечего. Я не такая дура. Я защищаться не собираюсь, и мне справок не нужно.
— А зачем тогда аспирантура? — заинтересовалась Даша.
— Ради дополнительного отпуска. Лишний месяц в год.
— Вот для отпуска тебе и нужна справка, — мстительно заявила я. — На нее и покусятся!
Действительно, почему это мы с Дашей пострадали, а Настя нет? Должна же быть в мире справедливость. Надеюсь, маньяк намерен соблюдать очередь? Мне-то что, мои справки позади. Я болею за принцип.
Интересная беседа была прервана началом спектакля. В антракте мы намеревались вернуться к обсуждению, однако помешали непредвиденные обстоятельства. В данном конкретном случае они приняли облик Леши, с радостной улыбкой приближающегося к нам.
— Спаситель! — приветствовала его я. — Какими судьбами?
— Боюсь, я спас не вас, а лишь провизию, — признался Леша.
— В отношении нее это одно и то же, — заметила Настя. Фраза показалась мне какой-то подозрительной, однако уточнять я не решилась.
— Как вам балет? — попыталась наладить светскую беседу Маша.
— Прекрасно. Но неужели вы и впрямь ходите сюда каждый вечер?
Я помотала головой:
— Вовсе не каждый. Почти каждый.
— Вот-вот! Дословно то же вы и сказали мне вчера. Видимо, вы, как математик, всегда точны.
— Да? — удивилась я. — Я вам такое говорила?
— Не помните, — спокойно кивнул Леша. — Вполне естественно.
— И… и что я говорила еще?
— Разное, — уклончиво ответил он.
Я осторожно вставила:
— Женщины часто несут ахинею. Им лучше не верить.
Леша пожал плечами:
— Поживем — увидим.
Воцарилось молчание, быстро прерванное Дашей:
— Настя, Маша, мне нужно с вами посоветоваться по одному поводу. Извините, мы ненадолго отойдем!
И она повлекла девчонок куда-то в угол. В глазах моего собеседника забегали смешинки. Осознав, что Дашина тонкая дипломатия отнюдь от него не укрылась, я предложила:
— Теперь вам придется сказать мне что-нибудь интимное. Не зря же они оставили нас наедине.
— Хорошо, — не удивился Леша. — Знаете, что я подумал, когда вас впервые увидел?
Я вспомнила себя, окруженную баррикадой сумок, и честно предупредила:
— Боюсь, я буду счастливее, если никогда этого не узнаю.
Он удивленно поднял брови:
— За кого вы меня принимаете? Я подумал, что у вас кожа, словно на картинах Ренуара.
Моя мысль активно заработала. Наверное, мне сделали комплимент? Хотя, откровенно говоря, на картинах Ренуара в Эрмитаже жутко потрескался лак, и вид весьма плачевный. Однако, учитывая, что у меня на подошве до сих пор мозоль, натертая подарком эльфов, на среднем пальце руки мозоль от мела, а кожа рук от того же мела кое-где полопалась до крови, сравнение более чем уместно.
Впрочем, моей подошвы Леша, надеюсь, не видел. Даже пребывая в полной прострации, вряд ли я показывала ему подошву. Все-таки сейчас зима!
— Когда я смотрю на вас, а вы так, как сейчас, думаете о чем-то неведомом, я особенно остро ощущаю, что математики — совершенно особенные люди. Им доступно нечто, скрытое от обычных смертных. У вас взгляд с полотен прерафаэлитов.
— Вы работаете в Эрмитаже, — догадалась я.
— Да. Научным сотрудником. И занимаюсь прерафаэлитами. Я давно мечтал узнать, что таится за подобным взглядом.
Открыть ему, что ли? В благодарность за спасение? Нет, лучше не надо. Зачем отнимать у человека мечту. И я совсем было собралась произнести что-нибудь интригующее и романтическое, но слова застыли у меня на устах. Я узрела такое, что вся романтика мигом вылетела из головы. У женского туалета стоял Кубиков!
Ноги мои подкосились, и я прислонилась к стене. Поймал! Боже, неужели и здесь мне нет от него покоя? Если он и в театре будет приставать ко мне со своими долгами, если он подойдет, оплюет… может, я успею спрятаться? Конечно, Кубиков за многие недели нашего общения установил мое постоянное убежище… около него он меня и подкарауливает… неужто залезет в женский туалет и начнет шарить по кабинкам? Нет, слава богу, он пропустил свою очередь и снова пристроился в конец… оригинальное времяпрепровождение… впрочем, было бы чему удивляться? Это же Кубиков!
С гордостью должна поведать, что мне удалось укрыться. Впрочем, возможно, на мой покой и не покушались, однако я предпочитала не рисковать и ловко смешивалась с толпой. Подруги, бывшие в курсе моих взаимоотношений с учеником, добросовестно помогали. Быстро введенный в курс Леша попытался было что-то вякнуть, но мы его, разумеется, не стали слушать, поэтому он помогал тоже. Вечер прошел мило и оживленно.
По пути домой меня отозвала в сторону Настя.
— У меня к тебе два серьезных вопроса, — по-деловому начала она.
— Давай.
— Скажи, а ты не хочешь поехать вместо Греции в Египет? А? Говори!
Как раз сказать-то я ничего и не могла, ибо в очередной раз онемела. «Вместо Греции в Египет…» Что бы это значило? Настя прошлым летом была в Египте и все уши мне прожужжала про его достопримечательности. Я бы и сама с радостью их осмотрела, да останавливал, как обычно, денежный вопрос.
— Ну? — требовательно повторила моя подруга.
Из последних сил собравшись с мыслями, я поинтересовалась:
— На какие шиши?
Однако Настя не привыкла лезть за словом в карман.
— Разумеется, на шиши, отложенные на Грецию. А у тебя есть другие? И решай быстрее, лето не за горами.
Стоял декабрь. Мороз крепчал. Однако смущало меня отнюдь не это.
— А… а почему ты считаешь, что у меня отложены деньги на Грецию? — с робкой надеждой на чудо пролепетала я. Может, они и впрямь отложены, а я забыла? Говорят, белки иногда не в силах найти собственные припасы. В конце концов, забывая все на свете, могу я хоть раз извлечь из этого выгоду?
— Иначе бы ты не собиралась туда ехать, — отрезала Настя.
Возразить было нечего, но я проявила настойчивость:
— А разве я туда собираюсь?
— По крайней мере ты мне так вчера сказала.
— Ну, то вчера, — вздохнула я. — Вчера я была в невменяемом состоянии. Могла наговорить ерунды.
— Вот всегда так! — возмутилась моя подруга. — А Леша еще уверяет, что ты даже в невменяемом состоянии весьма точна. Между прочим, ты мне вчера русским языком сказала, что хочешь в Грецию, но там для тебя слишком жарко.
— И — что? — не поняла я.
— Как что? Раз ты туда не едешь из-за жары, значит, собиралась и раздумала. А раз раздумала, значит, деньги пока не истратила, правда? Значит, можешь истратить их на Египет.
Я махнула рукой:
— Я же говорила абстрактно! А какой у тебя второй вопрос?
Настя понизила голос:
— Мне он подозрителен. Очень.
И вперилась в Лешину спину. Я вперилась тоже. Обычная спина, ничего такого. Ни горба, ни других интересных деталей.
— А чего в нем подозрительного?
— С чего это он вдруг к тебе пристал?
Я обиделась:
— С того, что у меня кожа как на картинах Ренуара. Тебе этого не понять.
— Да, конечно. Разглядел твою кожу через теплую шапку и зимнее пальто. На переполненном Невском. Так я и поверила! Пусть других дурочек ищет. Это только ты можешь быть такой наивной. Впрочем, если собственная жизнь тебе недорога, я вмешиваться не стану.
— Дорога. Только весьма сомневаюсь, что Леша на нее покусится. Делать ему больше нечего!
— Пусть не на жизнь, — неожиданно проявила покладистость Настя. — А на справку.
— Что?
— А то. Позавчера у тебя украли справку. Заметь, в театре.
— На площади, — привычно поправила я.
— Театральной. На следующий день к тебе пристает этот субъект. Знакомится. А сегодня заявляется в театр и уверяет, что ты сама якобы ему рассказала, что искать тебя надо именно здесь. А ты, заметь, ничего подобного не помнишь. Напрашивается однозначный вывод — позавчера на тебя напал именно он. И он не успокоился, а собирается продолжать свою преступную деятельность.
В голове у меня слегка помутилось. С одной стороны, Настя вроде бы доказала мне свои предположения с ясностью теоремы Пифагора. Из этого следует это, из этого то… А с другой стороны, что-то тут было неправильно. Однако моя подруга обладала столь мощным даром убеждения, что я с трудом сумела подобрать хоть какое-то возражение:
— А на Дашу напал тоже Леша? И она его не узнала?
— А какое отношение имеет нападение на Дашу к нападению на тебя? — искренне удивилась Настя, забыв, что недавно утверждала обратное. — Это совершенно не связанные между собой вещи, нельзя мешать их в одну кучу. А вот маньяк, напавший на тебя летом на пустыре, и преследующий тебя бородач — другое дело. Наверняка это Леша.