м ущемлением прав владельцев капитала, искажают классовое содержание вопроса Причем отмеченный подход в целом характерен не только для политико-правовой мысли, но и для законодательной практики капиталистических стран.
Данным обстоятельством объясняется тот факт, что проблема регулирования прав профсоюзов на политическое финансирование в большинстве случаев в каждой конкретной стране решается формально по аналогии и во взаимоувязке с тем, каким образом эта проблема решена в отношении корпораций. Логично было бы предполагать введение более строгих ограничений к профсоюзам как одного из дополнительных средств в общем наступлении буржуазного государства на профсоюзные права и свободы. В данном случае подобная классовая установка, однако, реализована не была. С одной стороны, это объясняется успехами классовой борьбы пролетариата, дающего решительный отпор наступлению на свои жизненные права; с другой — сказалась прямая «заинтересованность» крупных правящих партий (прежде всего социал-демократических), для которых политические пожертвования профсоюзов — важный источник материальной помощи. Иногда, правда, заинтересованной стороной являются и буржуазные партии: в США, как известно, дотации профсоюзов в основном поступают в фонд демократов27.
Партийная борьба нередко накладывает отпечаток на соответствующее законодательство. Так, в Англии консерваторы, воспользовавшись в свое время конфликтом между членами и руководством профсоюза железнодорожников, протащили в 1909 году в палате лордов решение, запрещающее данному профсоюзу материально поддерживать лейбористов. В 1913 году здесь, однако, был принят закон (Trade Union Act), разрешающий профсоюзам пожертвования в политических целях; последние должны осуществляться за счет специальных фондов, складывающихся из взносов членов профсоюза, за исключением тех, кто выразил свое нежелание, подписав соответствующую декларацию (contract-out). В 1927 году консерваторы добились пересмотра условий составления подобных фондов, введя требование специальной подписи членов профсоюза не в случаях несогласия, а, напротив, в случаях согласия делать соответствующие взносы (contractin). Эта в общем-то формальная деталь сразу же привела к существенному (на треть) сокращению числа сторонников лейбористов, болезненно отразившись на их партийном бюджете. Придя к власти, лейбористы в 1945 году восстановили первоначальную редакцию закона, остающуюся в силе по настоящее время.
В США профсоюзам (по аналогии с законодательством о корпорациях) долгое время юридически запрещались прямые пожертвования в политических целях — в 1943 году был принят даже специальный нормативный акт (Smith-Conally Act), регулирующий данные проблемы. Разумеется, в косвенных формах (рекламно-пропагандистская работа среди населения, в том числе и в периоды избирательных кампаний, предоставление кандидатам, в основном от демократической партии, помещений, транспорта, почтовых отправлений и т. п.) профсоюзы продолжали участвовать в политическом финансировании. Закон 1974 года с последующими поправками и уточнениями освободил профсоюзы от ограничений при использовании финансовых средств для политических нужд. Аналогичным образом данные вопросы решаются сегодня в большинстве ведущих буржуазных стран.
Давая общую оценку рассмотренному законодательству, следует признать, что правовой механизм ограничения частных пожертвований, несмотря на некоторые позитивные его стороны, в целом все же малоэффективен. Повышение его действенности — возможное при ужесточении ограничений и разработке четкого контролирующего механизма, а также соответствующей системы санкций — тормозится классовыми позициями буржуазного законодателя, нежеланием серьезно ущемлять интересы большого бизнеса. Учет этих интересов, жесткая ограниченность рамками традиционных устоев социально-политической системы капитализма обусловили поиск выхода в другом направлении, предопределяя эволюцию самого законодательства, расширение сферы его действия, варьирование технико-юридических средств решения проблемы. Практически это привело к попыткам распространить сферу законодательного регламента непосредственно на сами финансовые расходы в политических целях, то есть прежде всего на предвыборные расходы партий и их кандидатов.
Правовое регулирование партийных расходов, по существу, представляет собой своеобразный обходной маневр: законодатель стремится ограничить саму потребность политических партий в средствах на проведение избирательных кампаний, создать известные нормативные препятствия для их удорожания, тем самым как бы косвенно компенсируя неэффективность мер в области прямого ограничения размеров политических пожертвований. Подобный подход имеет свои преимущества.
Прежде всего он позволяет перенести решение проблемы из сферы взаимоотношений между частными (физическими и юридическими) лицами и политическими институтами (партиями) в сферу взаимоотношений между партиями и государством. Это обеспечивает большую свободу действий для буржуазного законодателя, позволяет решительнее и разнообразнее использовать юридическую технику при защите общеклассовых интересов буржуазии: возможность столкновения с частными интересами, непосредственное ущемление прав конкретных фирм и корпораций при этом практически исключается. Последнее, видимо, следует считать одной из важнейших причин, обусловивших интерес к данному виду законодательства, ибо забота о частных интересах бизнеса явно доминирует в действиях буржуазного законодателя.
Далее, поскольку накладываемые ограничения в таком случае адресуются преимущественно к партиям, а не к частным лицам, по-новому встает вопрос о механизме контроля за соблюдением нормативных предписаний. Его важнейшим элементом становится раскрытие партийных бюджетов, во всяком случае их расходной части, гласность предвыборных затрат партий и кандидатов. По-новому выглядит в таком случае и нарушение предусматриваемых ограничений, выходящее за рамки злоупотребления частных лиц, неизбежно приобретающее политический государственно-правовой характер. Кроме того, открывается возможность для совершенствования системы санкций, в частности в виде лишения возможности баллотироваться (или последующем лишении выборного мандата) тех кандидатов, которые нарушили финансовые предписания законодательства Забегая вперед, необходимо отметить, что к повышению эффективности нормативных мер все это, однако, не привело.
Наконец, нельзя не сказать об общем сложившемся в послевоенные годы благоприятном фоне для развития подобного законодательства, учитывая новый характер взаимоотношений между государством и буржуазными партиями, все более активное втягивание последних в сферу правового регулирования. Собственно, регулирование финансовых аспектов деятельности партий, того, как они могут распоряжаться политическими пожертвованиями, перед кем и как должны отчитываться в своих расходах, осуществляется в рамках их общего правового статуса.
Нормативное регулирование партийных расходов осуществляется в двух аспектах: во-первых, с точки зрения определения круга непосредственных целей, на которые можно или, напротив, нельзя тратить деньги, и, во-вторых, путем прямого законодательного ограничения максимально допустимых расходов в ходе подготовки и проведения избирательных кампаний. Каждое из этих направлений связано со своими сложностями и проблемами.
Первое направление в известной степени менее категорично, не содержит каких-либо четко фиксированных показателей и, видимо, поэтому достаточно быстро и широко утвердилось в политико-правовой практике ведущих капиталистических стран. Оно включает широкий комплекс мер, призванных ограничить предвыборные партийные расходы, либо лимитируя в них потребность, либо полностью исключая их по отдельным статьям. Достигается это путем регулирования отдельных видов партийной деятельности в периоды избирательных кампаний, форм и методов предвыборной рекламно-пропагандистской работы. При этом нередко предпринимается попытка сгруппировать методы по двум основным категориям: разрешаемые и неразрешаемые.
Вопрос о неразрешаемых методах пропаганды решается сравнительно просто. Сюда, как правило, относятся наиболее дорогостоящие, трудоемкие или сомнительные в этическом отношении приемы, в том числе: использование в предвыборных целях методов чисто коммерческой рекламы, обращение к услугам зарубежных радиостанций, «дикая» расклейка (т. е. вне специально отведенных для этого мест) предвыборных плакатов, массовая раздача сувениров, организация шумных предвыборных караванов и вообще увеселительных мероприятий для избирателей и т. п. Исключение отмеченных форм пропагандистской работы, разумеется, содействовало бы удешевлению избирательных кампаний. Однако кризис буржуазных институтов власти, падение авторитета буржуазных партий не позволяют отказаться от этих форм, вынуждая буржуазных политиков идти на нарушение законодательства и, следовательно, на дополнительные финансовые расходы.
С разрешаемыми методами пропаганды, а в более общем плане с фиксацией тех целей, на которые считается правомерным расходование предвыборных средств, дело обстоит сложнее. Конкретные перечни таких методов и целей чаще всего оказываются неполными. В большинстве случаев при этом упоминаются, в частности, расходы на организацию руководящего органа по подготовке и проведению избирательной кампании, ее штаб-квартиры, аренду помещений для встреч с избирателями и других предвыборных мероприятий; оплата сотрудников избирательных органов, их технического персонала; транспортные издержки, связанные с деятельностью этих органов, а также для подвозки больных, престарелых или неимущих избирателей в день голосования к избирательным участкам (подвозка здоровых избирателей считается противоправной); почтовые расходы; оплата услуг средств массовой информации; расходы по подготовке и распространению агитационно-пропагандистской литературы и т. п. Аналогичные перечни, варьируемые в некоторых деталях, содержатся в законодательстве около двух десятков американских штатов; вопрос о видах разрешаемых расходов р