ассматривается в английском законодательстве, в частности в законе 1949 года об изменении акта о парламенте, в законе о политических партиях Австрии 1975 года 28 и т. д.
Сложность в том, что подобного рода законодательные перечни со временем неизбежно устаревают, особенно в условиях современных темпов совершенствования техники обработки избирателей, появления новых ее разновидностей. Так, многие из названных актов не содержат упоминания об опросах общественного мнения, об использовании телерекламы, о компьютерных системах рассылки избирателям открыток, писем, буклетов и т. д., что содержит элементы персонифицированной обработок избирателей, то есть явно выходит за рамки стандартной статьи «почтовых издержек» в ее традиционном понимании. Все это обусловливает разрыв между юридической нормой и жизнью, выхолащивает законодательные меры.
Кроме того, само по себе жесткое предопределение форм и методов предвыборной деятельности, несколько упорядочивая избирательную кампанию в целом, по сути дела, не приводит к экономии средств: запрещение тех или иных видов расходов, как свидетельствует практика, зачастую лишь переадресовывает высвобождаемые таким образом средства на другие, допустимые формы предвыборной деятельности. «Маловероятно, чтобы схемы, предписывающие либо запрещающие конкретные разновидности предвыборных расходов, за исключением запрещения подкупа избирателей, официальных сотрудников и других лиц, занятых административной организацией выборов, — признают Д. Адамани и Дж. Агри, — были полезны или эффективны»29. Практическим тому подтверждением может служить судьба американского закона об использовании средств радио и телевидения в предвыборных целях (Campaign Communications Reform Act): будучи принятым в 1971 году, он в связи с его очевидной неэффективностью был отменен в 1974 году. Неудивительно, что широкого распространения подобное законодательство в политико-правовой практике буржуазных стран не получило.
Наконец, в числе мер, направленных на ограничение предвыборных расходов, нельзя не упомянуть законодательного ограничения ip возможности более узкими рамками официальных сроков избирательных кампаний, то есть периода наиболее интенсивного расходования избирательных ресурсов. Подобные законы приняты сегодня в большинстве буржуазных стран: во Франции, например, избирательная кампания ограничивается при парламентских выборах — 20, а при президентских — 15 днями (перед первым туром голосования), в Канаде законодательство фиксирует четырехнедельный срок избирательной кампании; в Англии в соответствии с законом 1949 года каждый кандидат может самостоятельно решать вопрос о сроках начала своей предвыборной кампании, однако в любом случае он связан официальной датой провозглашения выборов, то есть примерно тремя неделями, и т. д.
Данная мера действительно могла бы дать практический эффект: не касаясь характера самих расходов, она просто лимитирует их во времени. Однако официальные и фактические сроки начала предвыборных кампаний зачастую не совпадают; причем, чем сложнее соотношение внутриполитических сил, острее межпартийные схватки, тем раньше начинается фактическая предвыборная борьба и соответственно раньше начинают нарастать расходы, связанные с рекламно-пропагандистской деятельностью, не говоря уже о том, что в ряде стран вообще не существует жестких, нормативно фиксированных сроков избирательных кампаний. Они отсутствуют, например, в западногерманском законодательстве30. Нет их и в США, где избирательные кампании, особенно при выборах президента, начинаются задолго до голосования и могут продолжаться многие месяцы, что заметно отражается на их общей стоимости, делая их доступными лишь для очень хорошо обеспеченных в финансовом отношении партий. Президентская избирательная кампания 1984 года, например, началась фактически сразу же по окончании «промежуточных» выборов 1982 года, когда республиканцы произвели перестановки в партийном аппарате и созвали специальное совещание по подготовке к новым президентским выборам.
Параллельно с рассмотренными мерами буржуазное законодательство в некоторых случаях предпринимает попытки и более решительных шагов: четкого нормативного ограничения допустимых предвыборных расходов. Технически такие пределы фиксируются в форме ограничения разрешаемых затрат в расчете на каждого гражданина, достигшего избирательного возраста (порой учитывается количество только зарегистрированных избирателей или даже только тех избирателей, которые принимали участие в голосовании на прошлых выборах); накладываются ограничения либо на партийные расходы, либо на расходы отдельных кандидатов (иногда встречается одновременно комбинация того и другого).
Подобный способ регулирования предвыборных расходов, как и большинство используемых законодателем мер, противоречив, во многом несовершенен, что отражается на оценках его со стороны буржуазных специалистов. Сама по себе идея введения жесткого одинакового для всех участников предвыборной борьбы предела допустимых затрат теоретически открывает возможность некоторого ограничения темпов роста предвыборных затрат, более экономного их использования и даже известного выравнивания позиций отдельных кандидатов, сокращения преимуществ тех из них, которые богаты и пользуются поддержкой богатых лиц. Последнее особенно подчеркивается буржуазными авторами, считающими, что «введение потолка предвыборных расходов партий и кандидатов, а также контроль за их расходами эффективнее, чем финансовая помощь государства, обеспечивает равенство средств пропаганды»31.
Практическая реализация этой идеи, однако, сталкивается с серьезными осложнениями, заметно отражающимися на ее потенциальных возможностях как средства урегулирования рассматриваемой проблемы.
Немалые сложности представляет задача определения конкретного предела разрешаемых расходов. При этом во внимание, естественно, могут быть приняты лишь самые общие критерии, учитывать специфику каждого из избирательных округов просто нереально. Между тем условия и характер предвыборной борьбы в отдельных округах (количество баллотирующихся кандидатов, авторитет и широта поддержки каждого из них, интенсивность предвыборных схваток и т. п.) предопределяют весьма различные потребности в финансовых средствах. Будучи более или менее оправданным в одних случаях, единый, стандартный уровень допустимых расходов в других случаях, скорее всего, оказывается неэффективным.
Но дело даже не в этом. Подобное законодательство тем эффективнее, чем ниже уровень допустимых расходов. Однако его сколько-нибудь существенному снижению противодействует само представление господствующего класса о выборах, о традиционных атрибутах буржуазной демократии. Показательны в данном отношении рассуждения известного американского политолога Г. Александера: «Если политическая система стремится быть открытой, допускать конкуренцию в борьбе за власть, ограничения (на предвыборные расходы. — В. Д.) нежелательны, так как в них заложена тенденция поддерживать существующее статус-кво… Ключевой целью политической системы должно быть обеспечение интенсивной конкуренции в борьбе — это содействует тому, чтобы система была более открытой. Ограничения (на расходы. — В. Д.) приводят к сужению возможностей для избирателей получать информацию о кандидатах и политических проблемах, вокруг которых разворачивается борьба. Периодические выборы содействуют структурной организации и политизации общества, что существенно необходимо для функционирования демократии. Сокращение расходов уменьшает возможности для избирателей быть в курсе того, что политический сезон начался, что проходят выборы»32. Иначе говоря, ограничение предвыборных расходов, по мнению автора, фактически противоречит характеру буржуазной политической системы как таковой.
Более того, в ряде случаев ставится под вопрос и сама конституционная правомерность рассматриваемых мер. Сторонники данной точки зрения считают, что ограничение предвыборных затрат неизбежно отражается на конституционных свободах, в частности свободе слова, свободе выражения мнений и участия в политической жизни, так как покрывающие предвыборные расходы суммы складываются из пожертвований отдельных избирателей, вносимых, как рассуждают буржуазные политологи, с целью поддержать разделяемую избирателем предвыборную платформу, программу и т. п. Пока расходы не лимитируются, свобода действий избирателей не ущемляется. Введение ограничений на расходы означает, что многие избиратели (после того как лимит затрат исчерпан) лишаются возможности воспользоваться правом на пожертвование и, таким образом, поддержать соответствующую их взглядам политическую платформу. На данном основании делаются выводы не только о нецелесообразности, но даже о противоконституционности законодательных мер по ограничению предвыборных расходов.
«Свобода выражения мнений», «открытость» политической системы, «конкуренции» в борьбе за власть и т. п., о чем пишут упомянутые выше авторы, разумеется, не более как фикция в условиях капиталистической действительности. Однако поддержание этой фикции, традиционных внешних атрибутов буржуазной демократии важно для монополистического капитала, является одним из идейно-политических условий сохранения его господства. Заботой о данных условиях, собственно, и объясняются позиции буржуазных специалистов, обращающих внимание на негативные с точки зрения интересов господствующего класса аспекты рассматриваемых законодательных мер. Ограничение предвыборных расходов, о чем они не договаривают и чего не без основания опасаются, может сказаться на уровне участия масс в выборах, и без того приближающемся к критическим отметкам, то есть косвенно сыграть роль фактора, содействующего дальнейшей дестабилизации буржуазных институтов власти. Не говоря уже о том, что в приведенных рассуждениях отражается общее недовольство бизнесменов какими бы то ни было мерами, ограничивающими свободу их действия на политической арене с целью защиты своих, частных интересов.