мизма, большей склонности идти на соглашения и компромиссы при этом становится практически неизбежным.
Но дело не только в этом. Выделяя средства на текущую деятельность политических партий, буржуазное государство получает широкие возможности контроля за партийной деятельностью; более того, тем самым создается весьма эффективный инструмент воздействия на политические партии, приспособления их как самостоятельного института к потребностям буржуазного государства, а в конечном счете к потребностям крупного бизнеса. Формально контроль носит лишь финансовый характер, однако в косвенной форме, в связи с той ролью, которую играют сегодня деньги в политической жизни капиталистических стран, такой контроль может приобретать политический характер, особенно когда контролируется деятельность партий демократической оппозиции, и прежде всего компартий.
Направления и методы использования буржуазным государством финансовых рычагов воздействия довольно разнообразны.
Благодаря бюджетным дотациям буржуазное государство получает возможность полного контроля за состоянием финансовых дел всех пользующихся дотациями политических партий, в чем заключаются одна из основных уловок господствующего класса, обеспечивающая для него немаловажные выгоды в социально-политическом плане, и одно из убедительных свидетельств несовместимости механизма государственного финансирования партий с нормами демократии по существу. Выделяя финансовые средства, составляющие лишь часть партийного бюджета, буржуазное государство требует отчетности по всему бюджету — о всех источниках финансирования политических партий с подробным указанием имен или названий организаций, предоставляющих финансовую помощь; о всех видах деятельности политических партий, связанных с получением денежных доходов, равно как и о всех направлениях расходования партийных средств. Разумеется, это делает возможным получение правящими кругами многих сведений о партиях рабочего класса, которые могут быть использованы в ущерб этим партиям, в борьбе за ограничение их роли в политической жизни.
Кроме того, выделяя бюджетные средства, буржуазное государство оставляет за собой право последнего слова при решении вопроса о том, какие партии могут пользоваться этими средствами, а какие нет. Разумеется, данный вопрос решается не прямолинейно: технические «детали» механизма государственного финансирования, равно как общий характер правового регулирования деятельности политических партий (с его обтекаемыми формулировками об обязанности соблюдать демократию и т. п.) позволяет при необходимости всегда найти повод для исключения нежелательной партии из числа пользующихся правом на государственные субсидии. Такое решение является сильной дискриминационной мерой, сразу же серьезно ослабляющей позиции партии, ограничивающей ее возможности участия в общественно-политической и государственной жизни. При этом немаловажное политическое значение, очевидно, имеет не только непосредственно дискриминационная мера, но и сама потенциальная угроза возможности обращения к ней в любой момент.
Наконец, буржуазное государство способно варьировать и сам объем дотаций, предоставляемых тем или иным политическим партиям. Так как произвольное решение об изменении размеров финансовой помощи какой-либо конкретной партии, конечно, недопустимо, правящие круги, заботясь о внешней респектабельности режима, предпочитают косвенные меры: в их распоряжении широкий арсенал средств, открыто юридически или скрыто фактически осложняющих активное участие коммунистических и рабочих партий в избирательных кампаниях. А результаты выборов, как отмечалось, прямо отражаются на объеме бюджетных субсидий.
Ограничивая доступ коммунистическим и рабочим партиям к средствам массовой информации, раздувая антикоммунистическую истерию, правящие круги, например, добиваются того, что эти партии собирают меньшее число голосов и, следовательно, получают меньший объем помощи, если она предоставляется на основе количества полученных в ходе выборов голосов. Используя антидемократические избирательные системы, правящие круги снижают представительство коммунистических и рабочих партий в парламенте, что дает аналогичный эффект, если критерием распределения субсидий является количество парламентских мандатов и т. д.
Каждый франк, доллар или марка бюджетных дотаций для коммунистических и рабочих партий, таким образом, по своему политическому весу, по тем социально-политическим силам, которые обеспечивают возможность его получения, оказываются гораздо «тяжелее» по сравнению с соответствующими единицами дотаций для буржуазных партий. Наглядным подтверждением тому может служить соотношение реального политического веса буржуазных партий и партий рабочего класса во многих капиталистических странах, с одной стороны, и соотношение размеров получаемых соответствующими партиями дотаций — с другой. В этом — еще одно немаловажное проявление несправедливости, антидемократической сущности действующего в капиталистических странах механизма государственного финансирования политических партий.
В данной связи нельзя не сказать еще об одном аспекте проблемы. Государственное финансирование создает предпосылки для активного воздействия буржуазного государства не только на отдельные политические партии, но и на партийные системы в целом, содействуя их стабилизации, закреплению выгодного для господствующего класса соотношения сил на внутриполитической арене или изменения его в желательном для буржуазии направлении. Собственно, именно это и признает Р. Краэ, говоря об искажающем эффекте государственного финансирования на соотношение политических сил: «Фактически суммы, выделенные партиям… служат отчасти для финансирования следующих выборов. А это приводит к явному неравенству между участниками предвыборной борьбы; неравенству, которое способствует консервации соотношения сил в парламенте»38.
Правовой механизм предоставления государственной помощи политическим партиям (оговариваемые при этом условия, льготы для парламентских партий, авансирование ведущих партий, приемы косвенного ограничения размеров дотаций и т. д.) позволяет в ходе выборов обеспечить явные или скрытые преимущества для основных буржуазных партий, помогая им удержаться у власти; существенно осложняет действия партий рабочего класса, подспудно стимулирует процессы реорганизации партийной системы путем объединения мелких буржуазных партий и группировок вокруг крупных партий монополистического капитала.
Показательно в данном отношении мнение, высказанное французской газетой «Монд» в связи с опубликованием законопроекта о государственном финансировании партий в стране, обусловливающего право на субсидии чрезвычайно высоким минимумом парламентских мандатов. Газета сразу же усмотрела в этом скрытое давление на группу «экологов» со стороны партии союз за французскую демократию, стремившейся в в тот период (в связи с подготовкой к президентским выборам 1981 г.) заручиться максимально широкой поддержкой различных политических сил: только в обмен на такую поддержку «экологи» смогли бы получить доступ к бюджетным дотациям39. Аналогичную точку зрения в применении к оценке политико-правовой практики ФРГ высказывает западно-германский профессор К. Зиферт, считающий, что при существующем положении вещей «мелкие партийные образования практически не имеют возможности действовать вполне самостоятельно»40.
Наконец, институт государственного финансирования политических партий нередко используют в пропагандистских целях. «Предлагая ввести четкую и ясную систему государственного финансирования политических партий… — отмечал, например, бывший французский президент В. Жискар д’Эстэн, указывая на целевую направленность соответствующего законодательства, — правительство желает улучшить ту сторону функционирования демократических институтов, которая вызывает особенно многочисленные критические замечания»41.
Государственную финансовую помощь партиям буржуазные политологи рассматривают как средство «демократизации» политической жизни, ее известного «оздоровления». При этом чаще всего приводятся три основных аргумента: во-первых, создание более благоприятных возможностей для деятельности всех политических сил, в том числе и оппозиционных, включая даже компартии, в ряде случаев также получающие дотации; во-вторых, ограничение воздействия на политическую жизнь со стороны частных интересов; в-третьих, сокращение возможностей коррупции. При ближайшем рассмотрении ни один из этих аргументов, однако, не выдерживает критики.
Определенный эффект в плане улучшения положения оппозиционных партий соответствующее законодательство действительно дает, но такая оценка справедлива лишь в отношении буржуазных оппозиционных партий, да и то только некоторых. При этом несколько сглаживаются преимущества, которыми всегда располагают правящие буржуазные партии, ибо, как справедливо отмечает французский политолог А. Гроссер, «существует тысяча и один способ помочь правительственной партии из государственных фондов, не говоря об этом»42. Бюджетные дотации позволяют узаконить материальную помощь правящим партиям со стороны государства, сделать ее публичной и, главное, доступной также для буржуазных оппозиционных партий, которые тоже получают прибавку к своим партийным бюджетам. Но, во-первых, оказываемая им помощь по объему, как правило, меньше помощи, получаемой правящими буржуазными партиями, и, во-вторых, скрытая поддержка правящих партий при этом не устраняется, секретные фонды не ликвидируются. Иначе говоря, серьезные материальные преимущества находящихся у власти буржуазных партий и при государственном финансировании сохраняются, что обеспечивает им преимущество в борьбе за дальнейшее сохранение контроля над правительственной властью.
Совершенно не соответствует действительности тезис о том, что государственные дотации ликвидируют зависимость буржуазных партий от частных интересов. Ни в одной стране, где введена и функционирует система государственного финансирования политических партий, дотации не покрывают всех потребностей партий в деньгах, и уж тем более не покрывают они всех расходов, связанных с подготовкой и проведением выборов. Достаточно отметить, что в ФРГ бюджетные субсидии в ходе парламентских выборов 1976 года составили около 150 млн. марок, а общие расходы партий дост