игали 280 млн. марок; в США во время президентской избирательной кампании 1980 года государство предоставило партиям и их кандидатам немногим более 100 млн. долл., а президентские выборы в целом обошлись в 2,5 раза дороже и т. д.
Государственные дотации составляют хотя и существенную, но, как правило, меньшую (менее 50 %) часть партийных бюджетов тех буржуазных партий, которые ее получают: в ФРГ, например, дотации составляют у ХДС 32 %, у ХСС — 48, а у СвДП — 32 % их общего партийного бюджета, в Италии у ХДП они достигают 40 % бюджета, в Швеции у умеренной коалиционной партии — около 47 %.
Традиционные источники финансирования, и прежде всего пожертвования со стороны частных фирм и корпораций, таким образом, для ведущих буржуазных партий по-прежнему сохраняют свое значение, не говоря уже о более мелких буржуазных партиях, которые таких дотаций вообще не получают или получают их в мизерном объеме, существуя исключительно за счет пожертвований. Иначе говоря, и при государственном финансировании (в том виде, в каком оно существует сегодня) буржуазные партии продолжают ощущать острую потребность в деньгах, а это неизбежно приводит к сохранению их зависимости от частного капитала, то есть сохранению возможности для господствующего класса фальсифицировать традиционные институты буржуазной демократии с помощью денег.
Практическим тому подтверждением может служить деятельность комитетов политических действий в США. Впрочем, этого не отрицают и многие буржуазные специалисты. «Принцип равенства порождает существенные трудности в вопросе о распределении средств и в финансировании из других источников, — вынужден констатировать К. Хессе, — так как поддержка другими организациями и учреждениями сохраняется; тем самым проблема фактического равенства партий решается не полностью»43. Более того, сохранение возможности воздействия на политическую жизнь, в частности, на партии со стороны частного капитала отдельными буржуазными теоретиками рассматривается даже как известный позитивный момент44, который якобы гарантирует партии от полного подчинения государственной власти45.
Не менее беспочвенными оказались надежды ограничить с помощью государственного финансирования партий политическую коррупцию. Бюджетные субсидии не лимитировали масштабов использования денег в политике — почвы, на которой возникает коррупция. Они не устранили возможностей давления на буржуазные партии со стороны частного капитала — движущей силы коррупции. Они осуществляются в рамках общественной системы, подчиненной законам рынка, диктату капитала — коренной первопричины коррупции. Неудивительно в данной связи, что реально ощутимым новым фактором, сопровождающим переход к государственному финансированию, стало не снижение масштабов коррупции, но, напротив, появление ее новых видов, новых форм правонарушений, вырастающих из попыток обойти накладываемые вновь разработанным законодательством ограничения.
Частных пробелов и недостатков в законодательстве о финансировании политических партий, разумеется, немало. Данный факт признается многими буржуазными специалистами, отмечающими, например, что практическая его эффективность в большинстве случаев оказалась гораздо ниже ожидаемой. Но суть проблемы не только в этом. По своему социально-политическому содержанию принимаемые меры направлены не столько на борьбу с существующим злом, со всепроникающим влиянием денег в политике, сколько на определенное упорядочение их использования частным капи талом в политических целях, иначе говоря, нацелены на защиту интересов буржуазного государства как совокупного капиталиста. Ограничивая размеры частных пожертвований, затрагивая при этом некоторые конкретные интересы отдельных форм и корпораций, буржуазное государство преследует лишь одну цель: защитить глобальные интересы крупного бизнеса, разработать более четкие «правила игры», способные обеспечить повышение эффективности политического механизма господства владельцев этих фирм и корпораций как класса.
Вводя государственное финансирование партий, буржуазный законодателе по сути дела, лишь модернизирует, приспосабливает к новым историческим условиям механизм использования такого мощного средства воздействия на политику, как деньги, несколько перераспределяет бюджетные ресурсы между отдельными звеньями политического механизма диктатуры монополий, привлекает собранные за счет рядового налогоплательщика средства для укрепления как этих отдельных звеньев, так и всей системы буржуазных институтов власти в целом.
В связи с переходом к системе государственного финансирования политических партий, выделения им прямых дотаций за счет бюджетных средств неизбежно встал вопрос об отношении буржуазного государства к коммунистическим и рабочим партиям, об их роли и месте в этой системе. В этом случае, конечно, необходимо сразу же оговориться, что практически данная проблема ограничивается сравнительно узким кругом капиталистических стран. Речь идет прежде всего об Италии, а также об Испании и некоторых Скандинавских странах. Что касается Франции и Греции, то здесь этот вопрос стоит скорее в теоретическом, чем в практико-политическом плане, поскольку институт государственного финансирования партий пока что не введен, хотя в Греции возможность перехода к бюджетному субсидированию политических партий предусматривается конституционно (ст. 29, п. 2, Конституции Греции), а во Франции соответствующий законопроект, как уже отмечалось, даже был предложен в 1979 году самим буржуазным правительством (но отклонен парламентом).
Ограниченность нынешнего масштаба проблемы, однако, никак не умаляет ее большого политико-правового значения. Вопрос о том, предоставлять бюджетные субсидии коммунистическим партиям или нет, и если да, то как и в каком объеме, а точнее, каким образом максимально ограничить выделяемую им государственную помощь, очевидно, является одним из важнейших вопросов, решаемых буржуазным законодателем, оказывая существенное воздействие и на разработку соответствующего законодательства, и на его технико-юридические особенности, и на его общий характер. Вопрос об отношении к коммунистическим партиям при распределении государственных дотаций «затрагивает самое сердце демократической жизни»46, — признает А. Кампана, довольно точно передавая политическое значение проблемы.
По сути дела, буржуазному законодателю пришлось решать противоречивую в своей основе задачу: конструировать такой политико-правовой механизм государственного финансирования, который одновременно, с одной стороны, обеспечивал бы для буржуазных партий все преимущества, связанные с государственной помощью, а с другой — максимально ограничивал возможность использования предоставляемых льгот для компартий.
Внутренняя противоречивость требований явилась основной причиной серьезных задержек при разработке соответствующего законодательства. Показателен в данном отношении, в частности, опыт Франции. Именно нежелание предоставлять субсидии коммунистам и практическая невозможность обойти их, выделяя помощь буржуазным партиям, надолго задержали здесь подготовку соответствующего правительственного законопроекта. И этого, собственно, не скрывали в правящих кругах. «Вы хотите, чтобы государство финансировало коммунистическую партию?»47, — откровенно говорил, например, на одной из пресс-конференций бывший президент
В. Жискар д’Эстэн, своим риторическим вопросом ясно раскрывая подлинные причины трудностей, с которыми столкнулось буржуазное правительство Франции, решая рассматриваемую проблему.
Данные обстоятельства сказались также на общем характере буржуазного законодательства о финансировании политических партий, предопределив его сложность и непоследовательность во многих вопросах; развернутую формулировку требований, обеспечивающих партиям право на субсидии; детальность и многоплановость механизма контроля за финансовой деятельностью политических партий (требование регулярной отчетности по всему партийному бюджету, по всем статьям расходов и поступлений в партийную кассу, хотя государственные дотации составляют лишь меньшую часть бюджета партий); введение специального института контролеров и требование ревизионных заключений по проверке финансовой отчетности. Отмеченные технические «детали» имеют четкую целевую установку: ограничить размеры субсидий для коммунистических партий там, где они их получают, а в принципе — и саму возможность их получения коммунистами.
Позиции компартий в отношении государственного финансирования политических партий в каждом конкретном случае предопределяются в зависимости от особенностей соответствующего законодательства, специфики политико-правового механизма выделения и распределения бюджетных субсидий.
Так, Левая партия — коммунисты (ЛПК) в Швеции поддержала законопроект о бюджетном финансировании политических партий. В ходе его подготовки ЛПК боролась за более демократическое решение проблемы, добиваясь, в частности, распределения государственных субсидий не по количеству парламентских мандатов, а в соответствии с числом собранных в ходе выборов голосов. Не имея достаточных сил, чтобы отстоять свою позицию, ЛПК в конце концов проголосовала за поддержанный большинством вариант и в настоящее время такие субсидии получает.
Аналогичную позицию заняли коммунисты Финляндии и Италии, поддержав при обсуждении в парламентах своих стран соответствующие законопроекты. В Италии, правда, полного единства по данному вопросу не было (определенная часть членов и сторонников ИКП, особенно на местах, высказывалась против государственных дотаций). Благодаря силе своих позиций, ИКП сумела оказать определенное влияние на процесс подготовки соответствующего законодательства. Коммунистам удалось, в частности, добиться того, чтобы большая часть дотаций на покрытие предвыборных расходов распределялась пропорционально количеству собранных в ходе выборов голосов (в отношении дотаций на текущие партийные расходы этого сделать не удалось). Более того, в значительной мере именно поддержка компартии помогла отстоять принятый закон о государственном финансировании партий от нападок со стороны сил реакции: когда в ходе июньского референдума 1978 года был поставлен вопрос об его отмене, ИКП призвала своих избирателей высказаться за его сохранение.