образом противопоставить свой ум догадливости полиции, другими словами: пусть тайна будет действительно тайной, и тогда укажите мне, если можете, случай (действительно трудного и запутанного дела), когда преступник не остался неоткрытым. Видите ли, я не обвиняю полицию в небрежном отношении к делу. Несомненно, они прилагают величайшие старания и усилия, следуя рутинному пути, к какому привыкли. Это несчастие, а не вина полиции, что в среде ее нет человека со светлым умом, то есть такого, который в важных случаях возвысился бы над обычными способами и пошел по собственному пути. В составе полиции были такие люди, от природы одаренные способностью умственного анализа, который может разложить тайну на составные ее элементы и найти ключ на дне, как бы далеко ни пришлось уклониться от обычных способов суждения. Но эти люди или поумирали, или повыходили в отставку. Один из них был бы бесценен для вас в том деле, с которым вы меня познакомили. Если вы не обманываетесь в вашей уверенности в невинности молодой особы, то найти человека, похитившего банковый билет, будет очень нелегко. По моему мнению, есть только один человек в Лондоне, который, вероятно, будет в состоянии оказать вам хоть некоторое содействие, и этот человек не принадлежит к составу полиции.
– Кто это такой? – спросил мистер Трой.
– Старый негодяй, занимавшийся когда-то такими же юридическими делами, как вы, – отвечал его друг. – Вы, может быть, даже помните: его зовут «Старый Шарон».
– Как! Мошенник, который много лет тому назад был исключен из списков атторнеев[7]? Он еще жив?
– Жив и благоденствует. Он живет во дворе или в переулке, прилегающем к Лонг-Акру и дает советы людям, заинтересованным в отыскании всякого рода пропаж. Если у вас пропала жена или портсигар, старый Шарон может быть одинаково вам полезен. Он имеет врожденную способность разгадывать загадки в больших и в малых делах. Словом, он обладает тою способностью к анализу, о которой я только что упомянул. Если вы думаете, что стоить попробовать обратиться к нему, у меня в конторе есть его адрес.
– Можно ли верить такому человеку? – возразил мистер Трой. – Он наверняка обманет меня.
– Вы совершенно ошибаетесь. Со времени своего исключения старый Шарон постиг, что прямой путь во всяком случае лучший, даже в собственных интересах. Плата за его совет одна гинея и он наперед дает подписанную смету дополнительных расходов, если таковые понадобятся. Я могу сообщить вам (разумеется, совершенно между нами), что мои сослуживцы пользовались его советом в одном правительственном деле, в котором полиция ничего не могла сделать. Мы, разумеется, обратились к нему чрез посредство надежных лиц, на которых могли положиться, что они не выдадут источника своих сведений. И оказалось, что совет старой ракальи[8] стоил того, чтобы за него заплатить. Но очень может быть, что он не будет иметь такого же успеха в вашем деле. Во всяком случае, попробуйте обратиться к содействию полиции, в случае же безуспешности у вас останется последнее средство – обратиться к Шарону.
Такой совет согласовался с профессиональною осторожностью мистера Троя. Он отправился в Уайтхолл и обратился к следственной полиции. Официальные агенты тотчас же пришли к заключению, свойственному людям посредственных способностей, что кража сделана Изабеллой.
Действуя в этом убеждении, полиция отправила опытную женщину в дом леди Лидиард пересмотреть платья и вещи бедной девушки прежде, нежели они были упакованы для отсылки к ней в дом ее тетки. Поиски ни к чему не привели. Из числа вещей те, которые имели какую-нибудь ценность, были подарками леди Лидиард. Никаких счетов ювелиров или золотых дел мастеров не было найдено в ее конторке. Никакого признака тайной расточительности в нарядах. После этой неудачи полиция решила частным образом следить за Изабеллой. Не было ли у нее расточительного возлюбленного, которому грозило разорение без помощи пятисот фунтов. Леди Лидиард (согласившаяся на розыски только под давлением настоятельных убеждений мистера Троя) отвергла это хитроумное измышление как оскорбительное. Она объявила, что если за Изабеллой станут следить, девушка тотчас же узнает об этом от нее самой. Полицейские агенты выслушали это с покорностью и достоинством и переменили план. Большее или меньшее подозрение (говорили они) всегда падает на слуг. Не позволит ли леди Лидиард произвести тайное дознание о характере и предшествовавшей жизни служащих в доме? Леди Лидиард тотчас же воспротивилась этому в самых решительных выражениях. После того инспектор полиции пожелал переговорить с мистером Троем.
– Вор, несомненно, принадлежит к числу лиц живущих в доме леди Лидиард, – заметил агент своим вежливо-настойчивым тоном. – Если миледи настоятельно отказывает нам в производстве необходимого расследования, то у нас связаны руки и дело должно прекратиться не по нашей вине. Если же леди Лидиард изменит свое мнение, может быть, вы черкнете мне об этом строчку-другую, сэр? До свиданья.
Таким образом, попытка обратиться к содействию полиции окончилась безуспешно. Единственным результатом было близорукое мнение чинов следственного департамента, что неоткрытым вором были или Изабелла, или кто-нибудь из слуг. Обдумывая это дело в уединении своей конторы и вспоминая обещание, данное Изабелле, не оставлять неиспытанным ни одного средства для доказательства ее невинности, мистер Трой видел, что ему оставался единственный выбор. Он взял перо и написал своему другу… Ему оставалось только рискнуть посоветоваться со старым Шароном.
Глава IX
На следующий день мистер Трой (взяв с собою Роберта Муди как важного свидетеля) позвонил у низкой и грязной квартиры, где старый Шарон принимал своих клиентов, нуждающихся в его советах.
Их провели по лестнице в заднюю комнату второго этажа. Войдя в комнату, они увидели сквозь густое облако табачного дыма небольшого, толстого, лысого, грязного старика, сидевшего в кресле, одетого в изношенный фланелевый халат, с коротенькою трубочкой во рту, с мопсом на коленях и французским романом в руках.
– По делу? – спросил старый Шарон грубым голосом с одышкой, внимательно устремляя свои блестящие наглые черные глаза на обоих посетителей.
– По делу, – отвечал мистер Трой, смотря на старого негодяя, запятнавшего честную профессию, таким образом, как мог бы смотреть на гадину, которая внезапно очутилась у его ног. – Какая ваша цена за совет?
– Вы дадите мне гинею, я вам дам полчаса времени, – при этих словах старый Шарон протянул свою немытую руку через поломанный испачканный чернилами стол, около которого сидел.
Мистер Трой не взял бы тысячи фунтов, чтобы прикоснуться к этой руке концами своих пальцев. Он положил гинею на стол.
Старый Шарон разразился яростным смехом, причем странным образом хмурил свои брови и страшно раскрывал рот во всю ширину.
– Я не достаточно чист для вас, а? – проговорил он, по-видимому, очень забавляясь. – В этой книге описан грязный старик, который немножко похож на меня. – Он приподнял свой французский роман. – Читали вы? Замечательная история, хорошо составлена. А, не читали? Вы удостоили меня чести пожаловать ко мне. Не мешает вам табачный дым? Мысли у меня живее, пока я курю.
Респектабельная рука мистера Троя своим движением выразила согласие, соединенное с некоторой брезгливостью.
– Ладно, – сказал Шарон. – Теперь начинайте.
Он откинулся на спинку кресла и стал пускать дым, лениво прищурив глаза, как мопс, лежавший у него на коленях. В эту минуту они действительно представляли любопытное сходство. Оба они, казалось, готовились с одинаково ленивым видом к покойному сну.
Мистер Трой в ясном и последовательном рассказе изложил обстоятельства, при которых пропал билет в пятьсот фунтов. Когда он кончил, старый Шарон внезапно открыл глаза. Мопс тоже внезапно открыл глаза. Старый Шарон уставился на мистера Троя. Мопс тоже уставился на мистера Троя. Старый Шарон заговорил. Мопс зарычал.
– Я знаю кто вы такой – вы юрист. Не ужасайтесь! Я никогда прежде не видывал вас, и не знаю вашего имени. Я узнал в вас юриста, когда услышал ваше изложение фактов. А это кто?
Произнося эти слова, старый Шарон пытливо глядел на мистера Муди.
Мистер Трой представил Муди как надежного свидетеля, вполне знакомого с обстоятельствами дела и с охотой готового отвечать на все относящиеся к нему вопросы. Старый Шарон помолчал, сильно потягивая дым из своей трубочки и крепко задумавшись.
– А вот теперь-то, – воскликнул он со своею порывистою манерой, – я доберусь до самого корня дела.
Облокотился на стол и начал свой допрос Муди. Несмотря на величайшее презрение, какое мистер Трой чувствовал к старому негодяю, он слушал с изумлением и восхищением, с каким удивительным искусством каждый вопрос был направляем к достижению предположенной цели. В четверть часа старый Шарон узнал от свидетеля все, буквально все, до мельчайших подробностей, что только Муди мог сообщить ему. Добравшись теперь, по его выражению, до самого корня дела, он положил трубку с мычанием, выразившим удовольствие, и снова откинулся на спинку кресла.
– Что же? – сказал мистер Трой, – составили вы свое мнение о деле?
– Да, я составил свое мнение.
– Какое же?
Вместо ответа старый Шарон таинственно подмигнул мистеру Трою и со своей стороны предложил вопрос.
– Вот что я вам скажу: очень вас стеснит расход в десять фунтов?
– Это смотря по тому, – отвечал мистер Трой, – на какой предмет требуются эти деньги.
– Видите ли, – сказал старый Шарон, – я могу сказать вам мое мнение за вашу гинею, но помните, что это будет мнение, основанное на слухах, а вы как юрист понимаете, чего это стоит. Рискните израсходовать десять фунтов, говоря английским языком, заплатите их за мое время и труды в запутанном сложном деле, и я сообщу вам мнение, основанное на моей опытности.