И единственный способ — забрать его к себе в отдел. А если парень хочет перейти в департамент здравоохранения — так тем более, прямой путь.
Но это будет ад. Настоящее испытание под бешеным давлением. Даже если он выступит на отлично, найдутся те, кто скажет:
"Вот это и есть твой максимум после таких громких слов?"
Ситуация пахла катастрофой. Если только… если только он не выдаст что-то по-настоящему выдающееся. Такое, что заставит замолчать даже предвзятых.
"Чушь", — отрезал Пирс про себя.
— Прошу прощения? — поднял бровь инструктор.
— Ничего. Мысль дурацкая, — Пирс усмехнулся и покачал головой.
Он всегда забегал вперёд. Видел комбинации, которых не существовало. Но этот сценарий? Слишком дикий. Даже слово "наглость" — мягкое. Если это был осознанный ход… значит, парень безумен.
Хотя… на Уолл-стрит сумасшедших хватало.
Все "важные шишки" наверху были странноватыми, даже слегка безумными. Он знал это не понаслышке — встречался с ними, видел их глаза, в которых горели огонь и безрассудство.
Тем, кто правит Уолл-стрит, не всегда доставался трон благодаря острому уму или железной логике. Нет, здесь действовал совсем другой закон. Был один общий знаменатель, куда весомее знаний, стратегий и опыта.
Это была смелость.
Те, кто поднимался на вершину, совершали вещи, от которых у обычного человека волосы вставали дыбом. Решения, которые казались абсурдными, рискованными до безумия, — для них были лишь частью игры. И эта дерзость не тренируется. Она либо в крови, либо её нет.
А этот парень кто? Просто наглый самоуверенный новичок? Или редкий зверь, нестандартный хищник?
Времени на размышления не осталось. Если его оставить без присмотра, он уйдёт в департамент здравоохранения, и тогда уже поздно будет что-то менять.
Если же хочу заполучить его, момент — столько ейчас.
— Может, сперва его уведу, а потом уже разберусь?.. — пробормотал он себе под нос.
— Простите, что? — обернулся инструктор.
Но Пирс уже растворился в толпе.
Для начала мне нужно преподать ему урок.
Вот почему так старательно вёл себя вызывающе, с той нарочитой наглостью, что почти умоляла: "Ну же, кто-нибудь, поставьте меня на место". И вот, наконец, этот спектакль дал результат.
Брент, скривив губы, процедил:
— Когда попробуете на практике, поймёте, что теория и знания имеют свои пределы.
— Правда? — приподнял бровь.
— Скоро увидишь.
В этих словах было приглашение. Не на чашку чая, а в отдел. Судя по его взгляду, он готов начать хоть завтра.
Ну что ж, не страшно. Всё, что ему нужно — пожаловаться начальству на нехватку рук и предложить готовое решение: вот он, выпускник медвуза без кафедры, почти без хозяина. Да, он, наверное, сделает мою жизнь адом на пару недель… но это временно.
Что важнее всего на Уолл-стрит?
Деньги.
Если буду успешен и заработаю кучу зелёных, начальство Брента начнёт меня обожать. А когда это случится, Бренту не останется ничего, кроме как примириться и улыбаться.
Главное для меня сейчас — время. Мне нужно как можно скорее попасть в отдел, где есть реальная работа, доказать свои способности, выйти к клиентам и подцепить будущих инвесторов.
Благодаря моим последним шагам только что сэкономил себе несколько месяцев. И уже сделал первый рывок — и пусть Брент поноет, кому какое дело?
И уже тихо праздновал свою маленькую победу, когда за спиной раздался голос:
— Вижу, беседа у вас интересная.
Низкий, чуть насмешливый тембр. Я поднял голову. Передо мной стоял мужчина лет сорока пяти, в обычной футболке и выцветших джинсах. На его лице играла спокойная полуулыбка, а глаза смотрели пристально, будто сквозь тебя.
В повседневной одежде он выглядел так, будто заблудился — словно кто-то выдернул его из роскошного кабинета и швырнул прямиком в шумный бар для новичков.
— Кто, чёрт возьми, этот тип? — пронеслось у меня в голове.
Бросил взгляд на Брента. Все мы, новички, переглядывались с одинаково растерянными лицами. Но его реакция была… странной. Он не дернулся, не стал строить из себя хозяина положения — наоборот, резко выпрямился, словно перед ним появился генерал на смотру.
— Мистер Пирс! — голос Брента дрогнул, но он быстро взял себя в руки. — Что вы здесь делаете?
— Мы встречались раньше? — холодно, почти лениво спросил тот, и я услышал в голосе металлический привкус равнодушия.
— Да! Во время стажировки помогал с презентацией Scion Capital!
— Ах, правда? — уголок губ Пирса дрогнул. — Ты ведь не был одним из тех, кто сбежал?
— Нет, сэр! — Брент вытянулся, как на допросе. — Я даже подавал заявку в отдел слияний и поглощений. Но вы мне не позвонили….
Отдел слияний и поглощений. Судя по тому, как он произнёс это, и как побледнел Брент, этот человек был не просто кем-то из руководства. Нет. Это была легенда.
Пирс.
Я копался в памяти, стараясь вытащить из неё хоть какую-то зацепку. И вдруг — как вспышка — прозвище. Король-лич.
Слухи ходили самые безумные. Одни говорили, что он мог воскресить мёртвую сделку, вытащить её из-под груды провалов и превратить в золото. Другие — что он был хищником, охотящимся на корпоративных рейдеров, беспощадным, как акула.
И теперь этот человек стоит перед нами. Настоящий. Живой. И улыбается так, будто знает, чем всё это кончится. К этому моменту вокруг уже сгрудились любопытные. Тишина, перемежаемая перезвоном бокалов, будто стала плотнее. Кто-то прошептал:
— Почему мистер Пирс здесь?..
— А почему мне нельзя приходить в такое место? — он скользнул взглядом по толпе.
— Ну… просто… здесь обычно новички, — промямлил кто-то сзади.
Как ни странно, тоже хотел спросить то же самое. Человек с его репутацией должен пить в закрытых лаунджах на небоскрёбах, а не ошиваться в прокуренном баре для зелёной молодёжи. И, главное — почему он смотрит на Брента?
— Случайно услышал, — сказал Пирс, спокойно ставя бокал на стойку. — Интересный разговор.
У меня в животе неприятно потянуло. Брент, похоже, почувствовал то же самое: его лицо стало каменным.
— Это была любопытная тема, — продолжал Пирс. — Опыт против знаний. Старый волк против теоретика.
И тогда он бросил то, что повисло в воздухе, как удар грома:
— Как насчёт пари?
— П-пари? — голос Брента сорвался. — О чём вы говорите?..
— Вместо пустых споров — решим это на деле.
Вот тут Брент и вправду побледнел. Выиграй он — никакой выгоды, просто хлопки по плечу. Проиграй — и он труп. Репутация на помойке.
— Этот новичок ничего не знает! Это же просто наивность, пустые слова….
— Тем интереснее, — Пирс прищурился. — Разве не забавно сравнить взгляд старого бойца и…, — он повернулся ко мне. — новичка?
Холод прошёл по спине. Мамой клянусь, не хотел в этом участвовать. Ни за что. Естественно льстил Бренту только для того, чтобы выбить себе шанс, сделать имя, а потом — красиво выстрелить. У меня был план: зайти в отдел, получить "урок", а потом выйти героем. И вот теперь….
— Старший прав, — сказал тихо. — Увы, пока ничего не знаю.
— Странно, — Пирс поднял бровь. — Для человека, который "ничего не знает", вы выглядите уверенно. Разве не вы говорили про восемьдесят процентов успеха? Это было просто хвастовство?
Я сглотнул. М-да, слиться по тихому не вышло.
— Я… хотел сказать, что интересно понять: удача это или навык. Возможно, просто удача.
— Отлично, — улыбнулся Пирс. — Знаешь ли, тоже люблю испытывать удачу.
В этот момент понял: он и не собирался спрашивать нашего мнения. Это было неизбежно.
Мы с Брентом обменялись взглядами. Ни один из нас не хотел этого. Но что мы могли сделать? Подождать, пока он уйдёт. Просто выждать. И уже собрался именно так и поступить, но вдруг….
БУХ!
Пирс с ленцой поставил стакан на стол — тяжелое стекло глухо стукнулось о полированную древесину, оставив на ней влажный круг. Он достал бумажник из кармана пиджака — мягкая телячья кожа скрипнула в пальцах, и, разжав его, вытянул оттуда пухлую пачку купюр.
Деньги он зажал так, словно держал что-то хрупкое, и с небрежным щелчком встряхнул пачкой, чтобы все видели: хруст новых купюр пронзил тишину, словно удар плети. Его взгляд скользнул по залу, выискивая зрителей, и застыл на толпе, собравшейся вокруг.
— Ставлю тысячу баксов на победу новичка, — сказал он спокойно, даже лениво, будто речь шла не о деньгах, а о выборе закуски к пиву.
— Вот дьявол…, — прошептал кто-то сзади, и в воздухе будто стало гуще от напряжения.
Глаза коллег в один миг изменились. Теперь это были не добродушные сослуживцы, а стая голодных гиен, почуявших добычу. Атмосфера взорвалась.
— Тогда я… я ставлю полтинник на Брента! — выкрикнул первый, словно отрезал ножом тишину.
— Полтинник? Серьёзно? — раздался презрительный смешок. — Я даю сотню на Брента!
— И я сотню! — подхватил третий, хлопнув по столу ладонью.
— А я доверяю мистеру Пирсу! — неожиданно выкрикнул кто-то из новеньких, и над головой взметнулся веер зелёных купюр. — Пять сотен на новичка!
Толпа загудела, словно улей.
— Эй! Кто-нибудь должен следить за ставками! — заорал кто-то из глубины зала.
— Я прослежу! — откликнулся голос из гущи.
— А ну-ка, кто только что поставил на новичка? Предатель! — донеслось из другого угла, и за этим последовал взрыв хохота.
— Я доверяю суждению мистера Пирса! — парировал предатель, не смутившись ни капли.
Деньги летали в воздухе, шелестели, падали на столы, будто золотые листья на ветру. Воздух пропитался запахом купюр — слабым, но ощутимым, как запах новой книги. В ушах стоял гул голосов, крики сливались в один поток, азарт заполнял помещение до самых углов.
Где-то на краю этого хаоса сидел Брент. Он попытался что-то сказать, но его голос утонул в общем реве, как камень в реке. Никто его не слушал. Никто не хотел слушать. А я? Я просто откинулся на спинку стула и промолчал. Бессмысленно было пытаться остановить этот ураган. Один или два голоса ничего уже не решали — лавина ставок неслась неудержимо, и исход был предрешён.