Управляющий фондом должен быть камнем. Ни дрожи в руках, ни дрожи в голосе — кто доверит миллионы человеку, которого колотит от каждого кризиса?
— Черт, такое ощущение, что единственная, кому тут не все равно.
Вздох Рэйчел был тихим, но тяжелым — как ворох мокрого песка, брошенный на стол. Разочарование ощутимо повисло в воздухе, будто запах пролитого вина. Нехороший знак. Встречи должны проходить мягко, гладко, словно смазанные маслом.
— На самом деле, есть план.
Слова сработали, как ключ в замке: взгляд Рэйчел оживился, уши насторожились, в лице проступила живая искорка. Но глаза — опасная трясина. Стоит задержаться в них лишнюю секунду — и утонуть. Потому взгляд прикован к тарелке, к ножу, к последнему кусочку стейка.
Нужно помнить: Рэйчел — не просто женщина. Это клиент, способный принести миллиард. И рядом с миллиардами нельзя быть увлеченным. Только холодный расчет. Только роль мудрого наставника, играющего в загадки.
— В моем родном городе есть поговорка: когда бояре сражаются, чубы холопов трещат".
Слова звучали неторопливо, почти ритуально, словно раскладывались по столу, как древние карты.
— Какими бы резвыми ни были холопы, от поля боя им не уйти. И уж точно не они поведут бояр. Так что же делать холопам, когда вокруг сходятся гиганты?"
Пока Рэйчел колебалась, нож разрезал тишину — последний кусочек стейка исчез за секунду. Салфетка мягко коснулась губ, оставив еле ощутимый след крахмала на коже.
Ответ прозвучал после паузы, размеренной, как вдох перед прыжком:
— Если не можешь изменить картину — измени историю. Пусть все подумают, что бояре дерутся из-за холопов.
Рэйчел приподняла брови.
— Это… возможно?
Половина пути уже пройдена. Один из "титанов" давно делает попытки завербовать. Но раскрыть всё сейчас — значит оставить следующую встречу без смысла.
— Увидишь сама. Скоро.
Улыбка вышла мягкой, чуть загадочной — такой, какой улыбаются святые на древних иконах. Но на лице Рэйчел всё равно остался тонкий след недовольства, будто тень от облака на воде.
— Кажется, я тут одна волнуюсь.
— Неправда. У меня тоже есть опасения.
— Тем не менее, выглядишь ты чертовски расслабленным.
И это правда. Расслабление идет не от храбрости, а от знания. Будущее — как открытая книга, страницы которой давно заучены. Известно, какие компании выстрелят, какие сгорят, кто с кем сольется. Известно даже, какие лекарства пройдут иглу FDA, а какие застрянут в бюрократическом горле.
Этот уровень — легкий бриз. Но и бриз может унести, если не держать курс.
Вопрос только один:
Насколько стоит рискнуть, чтобы прорваться?
Для людей масштаб легкой выгоды всегда разный. Будущее знание — словно ключ от сундука, набитого золотом. Представь, что известны акции, недвижимость или криптовалюта, которые взлетят в цене. Если не воспользоваться таким знанием — это верх глупости. Но вот вопрос: сколько реально можно заработать, почти не напрягаясь? Если двое владеют одинаковыми знаниями, будет ли их доход одинаковым? Ответ очевиден — нет.
Чтобы не ходить кругами, скажем прямо: простые люди и мастодонты с Уолл-стрит играют на разных полях, когда речь заходит об использовании преимуществ. Почему так? Легче всего объяснить на примере.
Допустим, стало известно, что через десять лет район в Сибири превратится в золотую жилу. Сейчас там земля стоит буквально копейки, через три года — уже три с половиной миллиона за квадрат, через пять лет — одиннадцать, а через десять — целых пятьдесят миллионов. Что бы сделал обычный человек? Купил бы лучшие участки и продал на пике. Логично, верно? Даже двенадцатилетние теперь это понимают. Но вот следующий вопрос…
Можно ли поделиться этим знанием? Большинство сразу морщатся или отвечают: "Нет". Максимум расскажут родным или близким друзьям, и то нехотя. Логика простая — монополия на информацию даст больше прибыли. Проходит десять лет, земля Сибири дорожает до небес, общий рост оценивается в 500 триллионов, а счастливчик кладет в карман 300 миллиардов и чувствует себя королем. Он доволен, он герой, он готов к следующей удаче. Но… даже ребенок справился бы с этим. В мире знаний о будущем — это уровень минималки. Удовлетвориться этим, значит быть человеком без амбиций, почти святым в своей честности.
А теперь посмотрим на Уолл-стрит. Там никто не прячет подобную информацию. Наоборот, ее выкладывают на блюдечке: бесконечные Excel-отчеты, презентации, лозунги: "Вкладывайтесь в Сибирь! Это инвестиции, а не спекуляции!" Сначала люди недоверчивы — ну как участок за миллион вырастет до пятидесяти? Но проходят три года, цена подскакивает в три с половиной раза, еще два года — и уже одиннадцать. Кто тогда останется в стороне? Только дурак. Толпа рванет покупать, рынок перегреется, цена прыгнет с 500 триллионов до 600. Вот теперь начинается настоящая игра.
Что общего у тех, кто бросается в недвижимость? Кредиты. Кто платит налом? Никто. Все берут ипотеку, а земля служит залогом. Эти залоги превращаются в облигации — готовые продукты. Их можно купить. Подходим к банку: "Зачем ждать 30 лет, чтобы вернуть вложенное? Отдай облигацию, заплачу чуть больше." Банк задумывается: а почему бы и нет?
Собери тысячи ипотечных бумаг того сибирского района, свяжи их в огромный пакет — вот тебе новый финансовый продукт. Дериватив. И главное, это чертовски надежный актив. Какова вероятность, что десятки тысяч людей перестанут платить одновременно? Мизерная. К тому же земля под боком. Чтобы убедить сомневающихся, попросим стороннее агентство оценить продукт. Результат? Рейтинг ААА. Идеальная бумага! Пора выпускать новый отчет, раскручивать продукт и продавать его с жирной наценкой. Сколько это принесет?
Если рынок перегрет, с недвижимости придет сотня триллионов. На перепродаже облигаций и сборе их в пакеты — еще двадцать. Уже плюс сто двадцать триллионов к обычному инвестору. Но кто сказал, что Сибирь — единственная площадка? По стране растут новые города, проекты реконструкции. Скупай облигации отовсюду, мешай их с сибирскими, продавай. Какие-то города окажутся призраками? Плевать. Добавь пару тухлых яблок в ящик — страшного ничего. Главное — баланс.
В отчете всегда вспоминай легенду Сибири. Красивые графики, примеры успеха — и любой риск кажется лотереей с выигрышным билетом. А пока мешаешь и продаешь, комиссии текут рекой. При достаточной смекалке можно нагрести сотни, а то и тысячи триллионов. Главное — креатив и уверенность.
Хочешь еще больше? Увеличь долю тухлых яблок. Создай страховку для них. Только не переборщи — иначе полетит не только рынок, но и вся экономика.
Конечно, все это — упрощенная схема. Цифры раздуты, детали опущены. Но урок очевиден. Если грамотно распространять знания о будущем, они возвращаются умноженными на десять. Деривативы — редкость? Тогда взгляни на рынок акций. Кто-то покупает только акции Норникель, потому что компания растет? Прекрасно. Но если ты умный, напиши отчет, связывающий всю OTT-индустрию с этой перспективой. Раскрути четвертых двоюродных братьев Норникель, восьмых и даже пасынков, уверяя, что у них общая "генетика" и те же темпы роста. Завтра они обанкротятся? Какая разница! Главное — выйти вовремя и зафиксировать прибыль.
Понимаешь теперь разницу? Простые люди гонятся за куском пирога. Уолл-стрит торгует всем кондитерским набором: тортами, печеньем, даже подносами и салфетками. Вот почему приходится терпеть жизнь в инвестиционном банкинге. Не каждый способен создавать отчеты, которые двигают этот механизм.
У обычных людей это будет сплетня. У выпускника Goldman — аналитический отчет. И в этом сила — доверие.
Документ, над которым идет работа сейчас, станет первой страницей легенды человека по имени Сергей Платонов. Здесь нельзя ошибиться.
"Какой же выбрать…"
Знакомы все перспективные компании до последней строчки. Но честное перечисление сделает ничем не примечательным. Чтобы добиться максимального эффекта, нужно думать осторожно, точно, расчетливо.
Нажмите, нажмите!
Время просвистело, как сквозняк в пустом коридоре, пока в голове перевешивались все возможные исходы. И вот — утро среды.
День расплаты.
Сергей Платонов стучал по клавишам, будто по раскалённым углям — пальцы плясали в бешеном ритме, и в воздухе висел сухой, металлический запах перегретого пластика от ноутбука. Внутри Goldman тем временем гремело беззвучное громыхание — надвигающийся шторм.
Пирс шагал по этажам, собирая сторонников, как охотник собирает добычу. Его ботинки глухо постукивали по ковролину, и этот ровный, уверенный ритм пробирал холодом. Он тянул руки не только к носорогам, но и к тем, кто предпочитал держаться в стороне — нейтральным отделам. Говорил негромко, с нарочитой ленцой, но каждое слово звенело, как капля ртути:
— Как думаете, кто победит?
— Ну… полагал, что это всего лишь детская забава, вот и не придавал значения.
— Но если пришлось бы выбрать?
Взгляд Пирса полоснул, как лезвие. В нём не было тепла, только холодное требование — воздержаться невозможно.
— Хм… нужно больше информации. Всё, что известно — матч между двумя сотрудниками низшего уровня.
— Вы слишком оторваны от происходящего.
— Последнее время работы выше крыши.
— К завтрашнему дню ваш выбор уже будет пустой формальностью, не так ли?
Глаза Пирса словно говорили: «Не решишь сегодня — станешь врагом». MD, которые до этого отмалчивались, наблюдая с ленивым интересом, теперь чувствовали, как петля затягивается. Пришлось выбирать.
— Так какую сторону возьмёте?
— Разве это не очевидно?
Тем, кто мечтал остаться нейтральным, стало ясно — нужно примкнуть к победителю. Но кто это будет?
— Узнай всё, что сможешь. Сейчас!
Вот почему коридоры стали наполняться быстрыми шагами. Люди искали Платонова всё чаще, словно от его слов зависела жизнь. Но тот утонул в работе, не давая ни малейшего шанса на разговор. Пальцы продолжали дробно колотить по клавишам — тат-тат-тат-тат! — словно пулемётная очередь.