Деньги. Увлекательная история самого почитаемого и проклинаемого изобретения человечества — страница 20 из 39

Good Intent (ничего не стоящие бумажные деньги); в 100 ярдах от дверей таверны отказываются принимать любые банкноты, кроме денег Железной дороги «Балтимор и Огайо».

Наконец, пишет наш герой, он пересек границу Вирджинии – где ему пришлось потратить два дня, обсуждая обмен паршивых денег из Вирджинии на нужные ему деньги. На сделке он теряет 10 %.

Нерегулируемая банковская деятельность похожа на кошмар – нечестные банки, куча разных купюр с разной ценностью, подделки, отсутствие центрального банка, контролировавшего бы систему. И, конечно, иногда это и был кошмар.

Правда, в 1970-х, по мере того как вера в свободные рынки и скептицизм в отношении государственного вмешательства начали набирать обороты, историки экономики стали пересматривать отношение к эпохе свободной банковской деятельности. Вместо того чтобы полагаться на рассказы (того же часто цитируемого незадачливого путешественника, следовавшего из Кентукки в Вирджинию), они попытались изучить данные – общее количество банков, количество банкротств банков и во сколько обычно людям обходился обмен денег. Как оказалось, нерегулируемая банковская деятельность была не так уж плоха!

Путешественники обычно теряли 1–2 % при обмене бумажных денег, примерно ту же сумму, что я оплачиваю в качестве комиссии сегодня, когда не могу попасть в свой банк и пользуюсь банкоматом другого банка. Историки также выяснили, что в то время было не так уж много недобросовестных банков.

И невероятное распространение бумажных денег, выпущенных банками через западную границу, сыграло свою роль. Это означало, что поселенцы могли занимать бумажные деньги на покупку семян, скота и оборудования, необходимого для ведения бизнеса. Как писал экономист Джон Кеннет Гэлбрейт, «анархия служила границе гораздо лучше, чем более упорядоченная система, державшая кредиты в ежовых рукавицах».

Когда разразилась Гражданская война и федеральному правительству понадобились деньги, министр финансов Авраама Линкольна протолкнул через Конгресс новые законы, которые создали своего рода свободную банковскую систему для нации. Теперь любой, кто соблюдал определенные правила, мог создать национальный банк. Важно отметить, что в целях финансирования войны бумажные деньги национальных банков должны были быть обеспечены государственными облигациями США. Чтобы существовать, национальные банки должны были одалживать деньги Союзу (федерация 24 северных штатов. – Прим. ред.). (Конфедерация печатала свои собственные деньги, которые обесценились, когда Юг проиграл войну.)

Последний банковский законопроект был подписан президентом Линкольном 3 марта 1865 года – «за день до его второй инаугурации, за месяц до падения Ричмонда, за шесть недель до его убийства», – писал историк экономики Брей Хэммонд. Законопроект вводил 10 %-й налог на бумажные деньги, выпущенные банками штатов. Его цель состояла в том, чтобы в конечном итоге вытеснить такие банкноты, оставив только единые бумажные деньги, выпущенные национальными банками. План сработал, как и было задумано, и вскоре все деньги, напечатанные банками штатов, исчезли.

Уничтожение мира с тысячами различных видов денег, выпущенных банками штатов, и создание мира с одним видом бумажных денег – едиными банкнотами, выпущенными национальными банками, – было составляющей этого сдвига. Деньги – это часть того, что делает страну страной.

Гражданская война была поворотным моментом, когда люди в отношении Соединенных Штатов стали говорить вместо «они» – «она»; когда США превратились из группы разных штатов в единую страну. Уничтожение мира с тысячами различных видов денег, выпущенных банками штатов, и создание мира с одним видом бумажных денег – едиными банкнотами, выпущенными национальными банками, – было составляющей этого сдвига. Деньги – это часть того, что делает страну страной.

Приступы паники

Бумажные деньги, напечатанные новыми национальными банками, циркулировали по всей стране по номинальной стоимости. Пока все шло хорошо. Но поскольку деньги должны были быть обеспечены государственными облигациями, количество денег в обращении было ограничено количеством денег, которые занимало правительство. Каждую осень, когда фермерам нужны были деньги для найма людей для сбора урожая, а покупателям – для покупки урожая, возникала нехватка денег и процентные ставки резко росли.

С деньгами в Америке была и другая проблема, менее распространенная, но более серьезная: массовые финансовые кризисы. Примерно каждые 10 лет срабатывал триггер – крупный банк терпел крах или лопался экономический пузырь – и все спешили превратить деньги на своем банковском счете в бумажные деньги или бумажные деньги в золото. И, как всегда, даже жизнеспособным банкам не хватало денег, чтобы выдержать набег. Экономика рушилась. Миллионы людей теряли работу. Вполне оправданно, что кризисы сопровождались паникой.

Европейцы начинали понимать, что центральный банк – банк с предоставленной правительством монополией на печатание бумажных денег и обязательством управлять национальными деньгами – может сократить количество и сгладить остроту приступов паники. Ключевым действием для центрального банка было кредитование надежных заемщиков, когда все находились в панике.

«Они должны давать взаймы торговцам, мелким банкирам, этому человеку и тому человеку», – писал Уолтер Баджот, редактор журнала Economist в XIX веке. Если люди знают, что центральный банк будет давать кредиты, чтобы сохранить их банк завтра, они не будут поспешно снимать свои деньги сегодня. И если они не кинутся снимать свои деньги сегодня, то не будет ни паники, ни финансового кризиса.

Но Америка все еще жила в тени Эндрю Джексона. Люди ненавидели идею центрального банка, который, по их мнению, являлся инструментом элит на Уолл-стрит, или элит в Вашингтоне, или и тех и других и в любом случае был призван грабить бедных, отдавать награбленное богатым. То есть представлять общую угрозу демократии.

А осенью 1907 года медный магнат, контролировавший небольшой нью-йоркский банк, столкнулся с финансовыми проблемами, и набеги на его банк быстро распространились на другие нью-йоркские банки. Это была самая страшная финансовая паника со времен Эндрю Джексона. Все закончилось только после того, как Дж. П. Морган, самый влиятельный банкир в стране, запер группу других банкиров в своей частной библиотеке и сказал им, что не откроет дверь, пока они не договорятся о плане спасения друг друга. Он раскладывал пасьянс и курил сигары, пока они не разобрались.

Банкиры действительно разработали план, и он действительно остановил панику, но не успел спасти реальную экономику – выросли вдвое и безработица, и банкротства. Это было следствием того, что в 1907 году считалось идеей центрального банка в Америке.

Однако паника не убедила американцев в том, что им нужен центральный банк. Вместо этого, писал один банкир, большинство людей возлагают вину за эти трудности на «эгоистичное и безрассудное руководство корпораций», «чрезмерную спекуляцию», «жадность банков» или «коварную практику Уолл-стрит».

Конечно, банки жадные! Конечно, корпорации эгоистичны, а Уолл-стрит коварна! Обвинять в финансовом кризисе эти качества – все равно что обвинять воду в том, что она мокрая. Один экономист XXI века заметил, что если бы жадность Уолл-стрит вызывала финансовые кризисы, у нас бы каждую неделю случался кризис. Важный вопрос того времени – и действительно вопрос, которым мы всегда должны задаваться, – как мы можем создать денежную систему, которая направляет эту жадность, эгоизм и коварство на общественно полезные цели и ограничивает потенциальный вред, присущий финансам?

Паника 1907 года действительно заставила некоторых людей задуматься над этими вопросами – в частности, влиятельного сенатора по имени Нельсон Олдрич, который был известен как «Босс». Он начал изучать банковское дело и возглавил валютную комиссию, которая отправилась в турне по Европе, чтобы посмотреть, как там делают деньги.

К 1910 году Олдрич был убежден, что Америке нужен центральный банк или, по крайней мере, его подобие. Но он также знал, что американцы на это не пойдут. Поэтому он сделал то, что сделал бы любой разумный сенатор. Олдрич собрал группу влиятельных банкиров, чтобы тайно спланировать создание центрального банка, который все согласились не называть центральным банком.

Сенатор и группа банкиров скрываются на частном острове для тайного планирования центрального банка

Ноябрьской ночью 1910 года группа известных людей один за другим входит в частный вагон в хвосте поезда в Хобокене, штат Нью-Джерси. Среди них были сенатор Олдрич, три самых влиятельных банкира Америки и экономист из Гарварда, работавший на министра финансов.

Их поездка была тайной. Олдрич велел мужчинам приходить одним, в темноте, одетыми как охотники на уток (с винтовками) и использовать только имена, чтобы скрыть свои личности. «Когда я подошел к этому вагону, – писал один из банкиров десятилетия спустя, – жалюзи были опущены и только тонкие нити янтарного света вырисовывали форму окон. Оказавшись в частном вагоне, мы соблюдали табу на фамилии. Мы обращались друг к другу Бен, Пол, Нельсон, Эйб». Поезд отправился на юг. Один из банкиров договорился, чтобы группа остановилась в модном охотничьем клубе на побережье Джорджии, который пустовал в ноябре. Его название было мечтой теоретика заговора: «Остров Джекилла». В течение следующей недели или около того группа разработает план по изменению природы денег в Америке.

Поскольку они считали, что Америке нужен центральный банк, и знали, что американцы опасаются как централизации, так и банков в целом, группа заговорщиков придумала классический американский компромисс: создать сеть не совсем центральных банков, разбросанных по всей стране. Кроме того, они не собирались называть их центральными банками. Их собирались назвать резервными ассоциациями. Они будут объединены в Резервную ассоциацию Соединенных Штатов. Резервные ассоциации, как и центральные банки в Европе, будут контролироваться частными банкирами, а не правительственными чиновниками. И они смогут печатать долларовые купюры и выдавать кредиты местным банкам. Заговорщики оплатили расходы, и Олдрич обнародовал план, не объясняя, что он был тайно состряпан кучкой банкиров.