Деньги. Увлекательная история самого почитаемого и проклинаемого изобретения человечества — страница 30 из 39

Техно-либертарианцы всего мира, объединяйтесь!

Тимоти Мэй был физиком и инженером, который ушел из Intel в 1986 году в возрасте тридцати четырех лет, купил дом в пригороде Санта-Круса и проводил дни, гуляя по пляжу и читая, как будто это была его работа. Он читал научную фантастику, философию, множество технических журналов, а как-то раз ему попалась книга Дэвида Чаума «Системы транзакций, выводящие из строя Большого Брата», и это изменило его жизнь.

Жизнь – и, возможно, историю денег – навсегда. Он подумал, что это и есть будущее.

Мэй был готов к тому, что его разум шокирует обещание Чаума цифровых денег. Будучи инженером, либертарианцем и поклонником научной фантастики, он понимал технические детали, личные ставки и потенциал для глубокой социальной трансформации. На самом деле его видение простиралось даже дальше, чем Чаума. Поэтому Мэй сделал то, что делает безработный человек, живущий один с котом по имени Ницше, когда обнаруживает вещь, которая изменит мир: он написал манифест.

«Призрак бродит по современному миру, – начал он с легко узнаваемой аллюзии, – призрак криптоанархии».

Взгляды Мэя были радикальными. Он не считал налоги слишком высокими. Он выступал против самой идеи налогов. Он выступал против демократии и возмущался «невежественными 95 %» общества. Подрыв веры в правительство США казался ему хорошей идеей. «Манифест криптоанархистов» – подкованный, грандиозный и немного насмешливый – был призывом к радикалам-единомышленникам.

Два человека могут обмениваться сообщениями, вести деловые переговоры и заключать электронные контракты, даже не зная настоящего имени или статуса юридического лица друг друга. Взаимодействие по сетям будет невозможно отследить.

Эти разработки полностью изменят характер государственного регулирования, [и] способность облагать налогом и контролировать экономические взаимодействия…

Государство, конечно, попытается замедлить или остановить распространение этой технологии, ссылаясь на соображения национальной безопасности, ее использование наркоторговцами и уклоняющимися от уплаты налогов, а также на опасения распада общества. Многие из этих опасений будут обоснованными; криптоанархия позволит свободно торговать национальными секретами и незаконными или крадеными материалами, но это не остановит ее распространение…

Как ни странно, манифест сработал.

Но не сразу. Когда Мэй раздавал ксерокопии на криптографическом мероприятии, которое Чаум проводил в Санта-Барбаре в 1988 году, никто, казалось, не проявил заинтересованности. Но в течение следующих нескольких лет сообщество либертарианских программистов начало объединяться вокруг Мэя и его манифеста.

В 1992 году они встретились в одном доме в Окленде. Дом только что купил математик по имени Эрик Хьюз, который вернулся из Голландии, где работал на Чаума. На собрании все сидели на полу, потому что Хьюз еще не купил мебель. Мэй открыл вечеринку, прочитав свой манифест. Народу это понравилось. Они играли в криптографическую игру и ели тайскую еду на ужин. Гости спали на полу.

Один из участников вечеринки, журналистка по имени Джуд Милхон, подумала, что группе нужно более цепляющее, менее пугающее название, чем «криптоанархисты». Она назвала их шифропанками. Как киберпанки, только с кодами – шифрами.

Шифропанки предлагали более широкую площадку, чем криптоанархисты. И, что крайне важно для нашей истории, они занимались не только философией. Они хотели написать код, который создаст деньги и изменит мир.

«Конфиденциальность в открытом обществе требует анонимных систем транзакций. До сих пор наличные деньги были основной такой системой», – писал Эрик Хьюз в 1992 году в еще одном манифесте (мы встретимся с ним позже). Манифест шифропанка был менее грандиозным и более целенаправленным, чем манифест Мэя. Это была не столько декларация для учебников истории, сколько призыв приступить к работе.

Мы, шифропанки, занимаемся созданием анонимных систем.

Мы защищаем нашу частную жизнь с помощью криптографии, анонимных систем пересылки почты, цифровых подписей и электронных денег…

Шифропанки пишут код. Наш код является бесплатным для всех пользователей по всему миру. Нам все равно, если вы не одобряете программное обеспечение, которое мы пишем. Мы знаем, что оно не может быть уничтожено и что широко рассредоточенная система не может быть закрыта…

Шифропанки активно занимаются тем, чтобы сделать сети более безопасными с точки зрения конфиденциальности. Давайте двигаться сообща.

Вперед.

Создать цифровые, анонимные деньги действительно сложно

То, что нужно шифропанкам там, на виртуальных баррикадах цифровой революции, было своего рода неотслеживаемой электронной наличностью, которая не заставляла их доверять такой корпорации, как DigiCash, не говоря уже о Microsoft или (боже упаси) Citibank. Что им было нужно, так это своего рода цифровые деньги, которые не требовали от них вообще никому доверять. Им нужно было доверять самим деньгам. Совсем как золоту.

Но такие деньги было действительно трудно создать. В случае с простыми бумажными деньгами это было также нелегко. На бумажной купюре Китая тысячелетней давности половина места была отведена под предупреждение о том, что подделка наказуема смертью. И сама эта купюра, вероятно, была подделкой! Цифровая наличность шифропанков не будет нести угрозы государственного насилия, чтобы отпугивать фальшивомонетчиков. И большинство обычных цифровых файлов могут быть подделаны любым, кто может нажать ctrl-c, ctrl-v.

Это была чрезвычайно сложная техническая проблема. И все же верные манифесту («шифропанки пишут код») шифропанки начали писать код.

Первый прорыв произошел через пять лет после первой встречи шифропанков благодаря британскому профессору по имени Адам Бэк. Он пытался решить проблему, которая сводила всех с ума в середине 90-х: спам по электронной почте.

Шифропанки использовали программное обеспечение, которое позволяло им анонимно отправлять электронную почту. Но это же программное обеспечение было лакомым кусочком для спамеров, использовавших его для отправки миллионов неблокируемых нежелательных писем. В 1997 году Бэк связался с шифропанками по электронной почте, чтобы поделиться написанной им программой, которая «в одночасье оставит спамеров без работы».

Несколькими годами ранее два специалиста в области информатики Синтия Дворк и Мони Наор опубликовали статью под названием «Ценообразование через обработку, или Борьба с нежелательной почтой». Основная идея состояла в том, чтобы компьютеры выполняли небольшую вычислительную работу перед отправкой электронного письма. Работа может занять несколько секунд – достаточно короткий срок, чтобы не иметь значения для обычных людей, но достаточно долгий, чтобы разрушить бизнес-модель спамеров, которые отправляли тысячи писем в минуту.

Бэк воплотил эту идею на практике, заставив компьютеры, отправляющие электронные письма, выполнять тип вычислений, называемый хэшем. В системе Бэка найти правильный хэш было сложно – компьютеру отправителя электронного письма пришлось проделывать большую работу. Но как только ответ был найден, другому компьютеру было легко проверить его правильность. Поэтому Бэк заставил компьютер отправителя выполнять тяжелую вычислительную работу и добавлять решение к исходящему письму. Затем компьютер получателя проверял правильность хэша. Бэк назвал программу hashcash. Версии hashcash были включены во множество программ для защиты от спама, в том числе выпущенные Microsoft.

Hashcash решил проблему номер один для создания цифровых денег: как помешать компьютерам создавать бесконечные суммы денег.

Дэвид Чаум впервые попытался решить эту проблему, полагаясь на центральное учреждение, такое как банк. Но мечта шифропанков заключалась во внедрении ограничителя в сами цифровые деньги, чтобы покупателям и продавцам не нужно было доверять какому-либо центральному учреждению. Предложение Бэка было элегантным решением. Любой, кто хотел получить hashcash, должен был проделать некоторую вычислительную работу. Стоимость электроэнергии для питания этого вычисления, какой бы крошечной она ни казалась, создавала ограничение.

Цифровые деньги Чаума были похожи на фиатную валюту (фиатные, или фидуциарные, – символические, бумажные, кредитные, необеспеченные деньги, номинальная стоимость которых устанавливается и гарантируется государством. – Прим. ред.), контролируемую центральным банком. Цифровые деньги Бэка были больше похожи – по своей идеологии – на золото, по крайней мере в одном отношении: точно так же, как любой, у кого есть ресурсы и желание, мог добывать золото, любой, у кого есть ресурсы и желание, мог создавать hashcash.

Но было также и существенное отличие hashcash от золота – это способ, с помощью которого он не работал бы в качестве цифровых денег, необходимых программистам, чтобы воплотить свои мечты о шифропанке в реальность. Каждая «почтовая марка» hashcash была настроена для конкретного получателя электронной почты и могла быть использована только один раз. Так что это не сработает как деньги.



Шифропанки столкнулись с тем, что казалось парадоксом. Чтобы создать цифровые деньги, они должны были помешать кому-то тратить одни и те же деньги дважды, или трижды, или сто раз. Классический способ добиться этого состоял в отслеживании баланса каждого человека в бухгалтерской книге. Они могли сделать бухгалтерскую книгу анонимной, чтобы защитить конфиденциальность пользователей, – так бы поступил Чаум. Но им все еще нужен был какой-то доверенный посредник, чтобы вести бухгалтерскую книгу, следить за всем.

В 1998 году программист по имени Вэй Дай предложил перевернутое решение. Возможно, нам не нужен единый центральный посредник для ведения бухгалтерской книги. Может быть, мы заставим всех вести бухгалтерскую книгу. Способ создания анонимных цифровых денег заключается в том, чтобы каждый все всегда знал – каждый баланс, каждый платеж, в каждый момент. «Каждый участник ведет (отдельную) базу данных о том, сколько денег принадлежит каждому псевдониму, – писал Дай. – Эти счета в совокупности определяют право собственности на деньги». Дай называл это b-деньгами.