Часть IIУбийца, мальчик‐король и изобретение капитализма
В Европе в XVII веке одновременно начали происходить несколько вещей. Кузнецы случайно стали банкирами. Крошечная страна изобрела фондовую биржу, современную корпорацию и стала баснословно богатой. А азартные игроки обнаружили новое представление о деньгах и будущем. Эти нити переплелись и создали ткань капитализма.
Героем, а также антигероем этой эпохи считается Джон Ло. Он без стеснения лезет в первые кадры нового, только зарождающегося мира. К концу эпохи Ло находится в центре всего. Он создает современную экономику для всей нации, становится самой богатой некоролевской особой в мире и захватывает контроль почти над половиной того, что сейчас является континентальной частью Соединенных Штатов, – но только после того, как он был осужден за убийство, скрывался в течение двадцати лет и выиграл целое состояние в азартные игры. Мир, в котором родился Ло, и мир, который он создал, могут во многом объяснить успехи и провалы денег, банков и, по большому счету, целых стран.
Глава 3Как кузнецы случайно заново изобрели банки (и посеяли панику в Британии)
В Англии XVII века ситуация с деньгами была далека от идеала.
С тех пор как были изобретены монеты, люди пытались добыть из них немного металла: они обрезали их по краям или клали в мешок и трясли, чтобы получить серебряную или золотую пыль. Власти, по идее, вынуждены были регулярно чеканить новые монеты (как сейчас современные правительства меняют рваные банкноты на новые), чтобы восполнить потери.
Однако в Англии XVII века не было соответствующих ответственных органов, и ко второй половине века в серебряных монетах стало гораздо меньше серебра, чем должно было быть. Каждый раз, когда одному человеку нужно было заплатить другому, покупателю и продавцу приходилось решать, стоит ли эта монета того, что она должна стоить, или она стоит меньше, т. к. в ней недостаточно серебра.
Рабочие и наниматели спорили из-за зарплаты. На рынках дрались на кулаках. Позже историк Томас Маколей писал: «Ничего нельзя купить без спора. Возле каждого прилавка люди с утра до ночи пререкаются». В договорах стали указывать не только сколько необходимо заплатить, но и общий вес монет в уплату. История пошла в обратном направлении. Монеты стали меньше походить на деньги и больше – на кусочки ценного металла.
Еще одна проблема лишь усугубляла ситуацию. Из-за разницы в мировых ценах люди могли извлечь выгоду, обменяв серебряные монеты Англии на золото в Париже или Амстердаме. В результате, даже когда британский монетный двор чеканил качественные серебряные монеты, люди практически сразу же изымали их из обращения, обменивая на золото в другой стране.
Итак, у британцев никогда не было достаточно серебряных монет, а те, что были, отличались ужасным качеством, и им никто не доверял. Англии нужно было больше денег. Не в смысле больше богатств, а именно символов, чтобы люди могли покупать и продавать вещи.
Так случилось, что кузнецы, даже не осознавая этого, стали решать проблему недостатка денег. Также они неумышленно создали новую проблему, которая преследует нас по сей день.
Богатые люди иногда хранили свое золото и серебро в хранилищах местных кузнецов. Последние давали людям квитанции – точно так же, как это делал торговец в Сычуани сотни лет назад. Со временем люди стали использовать квитанции в качестве средства платежа при покупке и продаже. Но это была всего лишь замена металла на бумагу; в мире не становилось больше денег. Однако следующий шаг стал колоссальным. Эта радикальная подвижка не только ставит кузнецов XVII века в один ряд с современными банками, но и объясняет, почему последние так важны и опасны.
Кузнецы стали выдавать людям займы. Больше вам не нужно было отдавать кузнецу свое золото, чтобы получить квитанцию. Вы просто могли пообещать ему заплатить с процентом. В обмен на ваше обещание он выдавал вам квитанции, которые циркулировали как деньги. Вы могли выйти на улицы Лондона и использовать бумаги для покупки вещей. Внезапно в Лондоне стало больше денег в обращении, чем было, – кузнецы создавали деньги из ничего. Кузнецы решили проблему недостатка денег.
Примерно в это же время нечто похожее происходило в Швеции, где людям не терпелось попробовать бумажные деньги. У шведов было много меди, и они использовали ее для чеканки монет. Этот металл не был очень ценным, поэтому монеты были большими. Даже само слово «монета» не совсем им подходит: монета максимального номинала в 10 далеров была 61 см в диаметре и весила 19,5 килограмма. Люди носили их, привязав к спине. Поэтому шведы создали банк, выдававший людям бумажные деньги в обмен на огромные медные монеты. Как и кузнецы в Англии, шведский банк почти сразу же стал выдавать жителям бумажные деньги в качестве займов. Этому было так сложно сопротивляться; бумажные деньги будто призывали к займам.
Сегодня банки делают почти то же самое, что делали британские кузнецы четыре века назад: когда вы кладете деньги на хранение в банк, он одалживает часть этой суммы кому-то еще. Эти деньги – ваши деньги – теперь находятся в двух местах сразу. Это и ваши деньги, на вашем счету в банке. Это также и деньги заемщика. Он может положить свои деньги в другой банк, который затем может одолжить часть их суммы другому заемщику. Теперь один и тот же доллар находится в трех местах сразу. Это называется «частичное банковское покрытие». Именно таким образом сегодня создается большинство денег в мире.
Это кажется призрачным, и неспроста. Хотя кузнецы навсегда преобразовали британскую монетарную систему, начав решать задачу нехватки денег, они создали новую проблему. Кузнецы выдавали больше квитанций на получение золота, чем у них было золота в реальности. Если бы все люди с квитанциями в одно время потребовали его обратно, кузнецы (и требующие) оказались бы в затруднительном положении. Сегодня ситуацию, когда одновременно все люди обращаются в банк за своими вкладами, мы называем набегом на банк. И банки, и люди, которые хотят получить свои деньги, оказываются в затруднительном положении.
Доверие – это то, что делает деньги деньгами. Это означает, что мы верим, что сможем купить вещи на этот листок бумаги или кусочек металла завтра, в следующем месяце и в следующем году.
В то время как бумажные деньги были в новинку в Европе, банки уже переживали набеги. В Венеции менялы начали хранить золото граждан в XIV веке – и одновременно одалживать его другим. Менялы сидели на лавках на оживленном мосту через Гранд-канал, поэтому их называли banchieri, что переводится как «сидящие на лавке» – отсюда корень для наших слов «банкир» и «банк». Чтобы сократить риск набегов на банки, венецианцы потребовали от сидящих на лавке хранить определенный процент золота в качестве резерва. В Барселоне действовал более жесткий режим регулирования: банкиров, которые не могут выплатить деньги вкладчикам, принуждали жить на воде и хлебе, а в 1360 году одного разорившегося банкира из Барселоны обезглавили перед его лавкой.
Лондон столкнулся с набегами на банки сразу после того, как кузнецы стали банкирами. Они одолжили много золота королю Чарльзу, а в 1672 году ему потребовалось больше денег на ведение войны с голландцами, поэтому он решил не расплачиваться с кузнецами (хорошо быть королем). Лондонцы смотрели на листы бумаги, которые выдавали им кузнецы, – квитанции на получение – и нервничали. Все шли к кузнецам и просили вернуть их золото, а его, конечно, было недостаточно. Некоторые кузнецы разорились. Других посадили в тюрьму за долги. Как минимум один сбежал из страны. Внезапно билеты кузнецов перестали казаться деньгами. Всего через две недели после того, как король перестал платить по своим счетам, казначей военно-морского флота забеспокоился, что он «брал билеты, которые теперь не являются деньгами».
Доверие – это то, что делает деньги деньгами. Это означает, что мы верим, что сможем купить вещи на этот листок бумаги или кусочек металла завтра, в следующем месяце и в следующем году. Один из вечных вопросов о деньгах, актуальных до сих пор: «Кому мы можем доверять?» Британцы пытались доверять правительству, но монеты, которые то чеканило, не справлялись с задачей. Поэтому граждане обратились к кузнецам, и это тоже ничем хорошим не закончилось. И только следующее поколение смогло найти эффективное решение: оно было ни сугубо частным, ни сугубо государственным, но неким компромиссом, учитывающим интересы как правительства и банкиров, так и людей – всех трех противостоящих групп.
Джон Ло родился почти в идеальной обстановке – над кузницей в Эдинбурге. Кузнецом был его отец, стоял 1671 год, время накануне набега на кузнецов-банкиров в Лондоне.
Джон рос, а его отец богател. Когда мальчику было 12 лет, его отец купил небольшой замок за Эдинбургом. Почти в то же время Ло поступил в школу-пансионат, где он преуспел в математике и в предмете под названием «мужские занятия» – к небольшому разочарованию, это всего лишь означало, что он был хорош в теннисе.
Ло окончил школу, переехал в Лондон, волочился за женщинами, покупал одежду не по средствам и начал играть в азартные игры. На жаргоне того времени его звали beau («франт»), что рифмовалось с bro («брат»), что почти то же самое, но более возвышенно. Отец Ло умер, а Джон проиграл в карты все свое состояние, поэтому ему пришлось продать замок, чтобы выплатить долги. В классическом стиле bro за него поручилась мать, у которой была своя доля наследства. Она выкупила у сына замок, чтобы сохранить его в семье и вытащить Ло из тюрьмы должников.
Весной следующего года – 9 апреля 1694 года, когда ему исполнялось двадцать три года, – у Джона Ло состоялась встреча, которая в итоге привела (опосредованно, но все же) к одному из самых крупных и безумных экспериментов в истории денег.