Кобылин затравленно огляделся и, все еще сжимая нож, повернулся спиной к паутине, став лицом к неведомой опасности. Почему-то он четко осознавал – нож здесь не поможет. И пистолет. И даже верный дробовик, явись он сейчас в этот проклятый сон.
Волна гнилого воздуха ударила в грудь, и Алексей отступил еще на шаг. Под ногами что-то мерзко захрустело, и охотник невольно бросил взгляд на пол. Черепа. Человеческие кости и черепа. Белые, серые, желтые, покрытые плесенью, и чистые, словно только что обглоданные, – все вперемешку.
Борясь с подступившей к горлу тошной, Кобылин бросил взгляд в темноту, туда, где ворочалось что-то чудовищное. А потом, развернувшись, с криком бросился в паутину – туда, откуда только что выбрался.
Размахивая ножом, он врубился в серую стену, рванулся вперед, налегая всем телом на толстые шершавые нити, прыгнул вперед. И замер.
На него вдруг обрушилась темнота. Он стоял посреди темного сырого туннеля, вытянув вперед пустую руку, – ровно там, где был минуту назад, когда у него началось видение. Нож по-прежнему оставался в ножнах, где-то впереди, в полутьме, шумел поезд метро. Все по-прежнему. Только вот сердце колотилось как безумное, грозя выскочить из горла, а по лбу потоком струился холодный пот.
Кобылин медленно обернулся, бросил взгляд назад. Потом медленно, на негнущихся ногах, сделал пару шагов вперед. Сколько прошло времени? Минута? Две? Час?
– Вашу мать, – пробормотал охотник. – Выдыхай бобер. Выдыхай!
Он шумно втянул носом воздух, встряхнулся, словно выбравшийся из реки пес, и гулко потопал вперед – туда, куда, по его расчетам, умчался крысолов. Работа должна быть сделана. Несмотря ни на что.
Он бежал вперед, находя невероятное облегчение в простых и естественных движениях. С каждым шагом в туннеле становилось все светлее, и теперь Алексей четко видел, что впереди никого нет – только светлое пятно новой дыры, ведущей в соседний туннель. Крысолов, похоже, давно сделал ноги. А он, великий охотник Алексей Кобылин, упустил свою добычу.
Сжав зубы, чисто из упрямства, он добежал до светлого пятна и чуть не вывалился на рельсы метро. Отшатнувшись в сторону от опасного контакта, Кобылин прижался спиной к стене, бросил взгляд направо – туннель уходит в темноту, и в ней уже гремит приближающийся поезд. Алексей глянул налево – там, в сотне метров от него, виднелись нагромождение железных листов и лесенка, а за ними виднелась платформа. Станция метро… Интересно, какая?
Тяжело вздохнув, Кобылин в полный голос выругался, помянув и метро, и крысолова, и странные глюки, и заодно всех крысюков разом. Объект ушел – в этом не было ни малейшего сомнения. Почуяв за спиной опасность, он рванул к ближайшей платформе метро, спокойно залез на нее и смешался с толпой. Это самое простое и действенное. Нет, конечно, он мог рвануть и в глубину туннелей, чтобы нырнуть в какую-то темную нору и затеряться в подземных лабиринтах. Один хрен. Охота провалилась.
В лицо Кобылину ударила тугая волна сухого и горячего воздуха. Он вскинул голову, выругался и нырнул обратно в ту дыру, из которой появился, – подальше от подъезжавшего к станции поезда. Теперь у него оставалась только одна надежда – на Треша.
По туннелю Кобылин бежал, уже не скрываясь – громко шлепая по лужам, включив фонарик на полную мощность. Узкий и яркий луч света метался по стенам, выхватывая из темноты то груды мусора, то сочащиеся влагой стены, то заросли плесени, свисавшие с потолка мохнатыми гроздьями. Алексей бежал так, словно за ним гнались все призраки ада. Впервые за последнюю пару лет он был испуган – по-настоящему, до дрожи в коленках, до холодка под лопаткой.
Он не понимал, что с ним творится. Не знал, что это и как это остановить. И не боялся признаться в этом самому себе. Алексею было страшно – как бывает страшно больному, вдруг осознавшему, что легкое недомогание превратилось в тяжелую болезнь, возможно, смертельную. Это не стыдно – бояться такого. И Кобылин, бесстрастно заглядывавший в глаза самой смерти, боялся.
Тяжело топая, вспотев, Алексей домчался до поворота, ведущего в глубь подземного лабиринта. Он, скорее всего, побил мировой рекорд по бегу на короткие дистанции в канализации, но сейчас это занимало его меньше всего. Нырнув в черный провал, туда, где было уже совсем темно, он выругался и шарахнулся в сторону. Замер, тяжело дыша. Потом расслабился, наклонился и уперся руками в колени.
Прямо перед ним, в луче света, сидел на задних лапах Треш, напоминавший упитанного сурка в обрывках кожаной куртки. Его громадные крысиные глаза равнодушно осмотрели задыхающегося охотника. Длинные усы чуть дрогнули, пасть приоткрылась, демонстрируя мелкие зубы.
– Поговорил? – прошипел крысюк.
Кобылин ответил ему злым взглядом и медленно выпрямился. Похоже, эта конкретная крыса слишком долго общалась с людьми, раз успела разобраться в оттенках иронии.
– Нет, – выдавил Алексей. – Ушел. Сбежал от меня.
Крысюк покачал огромной головой, словно пытаясь сказать – так я и думал. Чего еще ждать от этой дылды.
– Я его достану, – сгоряча пообещал Кобылин. – Надо только узнать, кто это такой. Потом найдем по своим каналам, по человеческим.
– Потом, – медленно произнес крысюк, опускаясь на четвереньки. – Не сегодня. Все заняты.
– Заняты? – поразился Кобылин. – Но это же важно! На ваше племя ведут охоту, вас убивают, что может быть важнее!
– Он убьет нескольких, – отозвался Треш, неторопливо разворачиваясь и медленно пробираясь между мусорных куч. – Если мы не соберемся и не уйдем вовремя – погибнут многие. Может быть, все.
– А, – сообразил Кобылин. – Большое зло. Подожди! Ты куда?
– На выход, – отозвался крысюк из темноты. – Ты хочешь выйти? Или пойдешь к станции?
Алексей бросил взгляд назад, на проем, ведущий к темному коридору, туда, где ему привиделась стена из паутины.
– Хочу выйти, – быстро сказал он, шагая в темноту следом за крысюком. – С тобой.
Треш не ответил – потрусил по бетону, цокая длинными коготками. Алексей двинулся следом, автоматически проверяя карманы. Все на месте – нож, скотч, пистолет. Да. Он здесь, в реальности. Или нет?
Шумно сглотнув, он прибавил шаг, нагоняя крысюка.
– Послушай, – позвал он. – Так отчего вы бежите? Что за большое зло грядет?
– Зло, – равнодушно отозвался крысюк. – Мы чувствуем его. Много смертей, и совсем скоро. Этого не изменить. Это жизнь. Зло приходит, зло уходит. Всегда есть что-то большое, что хочет тебя убить. Неизбежность. Сражаться, бороться – бессмысленно. Мы – уходим.
Кобылин озадаченно почесал ушибленный локоть. Он ничего не понял из слов Треша, но оценил, что тот выдал такую длинную, по его меркам, речь.
– А для людей это опасно? – спросил Кобылин. – Или только для вас?
– Опасно, – совершенно спокойно отозвался крысюк. – Но люди не уйдут.
– Подожди, подожди, – пробормотал Кобылин. – Так не пойдет. Что это за опасность? Треш, послушай! Я же тебе помогаю, и раньше помогал! Пожалуйста, расскажи, что должно случиться.
Треш, медленно бредущий по бетонному полу, остановился, поднял большую голову и обернулся. В свете фонарика его глаза блеснули подобно двум крохотным фарам.
– Ты знаешь, – утвердительно сказал он и снова потрусил в темноту.
– Я? – поразился Кобылин. – Что я знаю? Ничего я не знаю, я… Треш, подожди!
– Мы чувствуем это, – перебил его крысюк. – Каждый из нас чувствует, когда приближается смерть. Мы видим смерть. Знаем, что придет смерть. А ты разве нет?
– Нет, – растерянно пробормотал Алексей, – я только…
Черепа. Россыпь человеческих черепов под ногами. Новые и старые, с хрустом лопаются под тяжелыми ботинками охотника, распадаясь в пыль. Пустые станции метро. Пустые торговые центры. Запустение. Пыль. Тлен. Черепа. Смерть.
Кобылин остановился и медленно втянул носом воздух, пытаясь успокоиться. Раз, второй. Третий. Методика неплохая, если нужно выровнять дыхание, но тут, пожалуй, понадобится что-то покрепче.
– Я знаю, – резко сказал Кобылин. – Да, я вижу приближающуюся смерть. Но я не вижу, что ее несет.
– Я тоже, – спокойно отозвался из темноты крысюк. – Результат. Не процесс.
– Но что произойдет? – спросил Кобылин вслух. – Что случится? Ты знаешь?
– Я не прорицатель, – отозвался Треш, и охотнику почудились нотки раздражения в его голосе. – И не толкователь снов. И никто из нас. Мы не знаем, что будет. Но это будет. Поэтому мы уходим. Понимаешь?
– Теперь – да, – отозвался Кобылин, расправляя плечи и чувствуя, как сердце замедляет бег до своей нормы. – Спасибо.
Крысюк не ответил – снова нырнул в темноту. Алексей уверенно двинулся следом, немного стыдясь своей истерики. Ситуация немного прояснилась. Городу грозит смертельная опасность. Ничего, не в первый раз, и дай бог не в последний. Бывает. Дерьмо случается. Теперь просто нужно узнать, что на этот раз надвигается на город. Как это предотвратить. И как избавиться от проклятых видений, пока они не убили его самого.
– Охотник, – позвал крысюк, и задумавшийся Кобылин резко остановился.
– А? – откликнулся он.
– Тебе наверх, – отозвался из темноты Треш.
Алексей повернулся, и луч фонарика выхватил из темноты железную лестницу, ведущую наверх, в одно из подсобных помещений водоканала.
– Постой, – спохватился охотник. – Треш, погоди! Послушай, мне жаль, что так вышло. Но я не собираюсь бросать это дело, понимаешь? Попробуй выследить этого идиота еще раз, ладно? Уйдете вы или нет, это не важно. Эту проблему надо решить.
– Почему? – искренне спросил Треш. – Что тебе до нас?
Кобылин на секунду задумался. Этим делом его просил заняться Гриша, потому что был уверен, что крысюки уходят из-за спятившего маньяка-крысолова. Да, он опасался, так сказать, политических последствий. Крысюки вовсе не мирные овечки. Обычно они заняты своими делами, но если крысолов их разозлит… Нельзя допускать, чтобы все крысы злились на людей. Подземная война никому не нужна. Но раз дело не в крысолове, то тогда в чем?