— Тебе очень повезло, — начала она. — Правильно, что согласился. Главное — предупредил меня заранее, ещё не поздно что-нибудь придумать, — она достаёт телефон и начинает листать контакты. — Так… Есть пара официантов, которые мои должники. Или вот, могу попросить Сянь Вана — ему как раз позарез нужны деньги, — бормочет она, изучая контакты на экране. — В общем, не волнуйся. Всё сделаю!
— Спасибо огромное, — искренне киваю. — Даже не знаю, как отблагодарить. Неловко постоянно напрягать тебя своими проблемами.
— Да брось! — отмахивается Айлинь. — Я как никто понимаю, насколько это важно для будущего студента. Кстати! А с ужином что делать? Может, заберу с собой одну порцию для тебя? Вечером придёшь, накормлю. Хотя, раз у тебя такое серьёзное мероприятие, то и без нас накормят…
— … Мы искренне рады, что наша программа академического обмена вызвала живой интерес у ваших исследователей, — произносит проректор Цзян Вэйлун мягким, сдержанным тоном. Его безупречная осанка и уверенные жесты выдают в нём опытного дипломата. — Я твёрдо убеждён, что наше сотрудничество позволит не только обогатить друг друга знаниями, но и перенять бесценный практический опыт…
За круглым столом переговоров, покрытым тёмно-зелёным сукном, расположились семь маститых политологов, представляющих Австралию, Новую Зеландию, Канаду, Россию, Вьетнам и даже одну из стран Африканского континента
Пока декан факультета политологии Жан Цзяньго вполголоса беседует с высокими гостями, я невольно перевожу взгляд на стену, увешанную многочисленными сертификатами и благодарностями, свидетельствующими о тесных научных связях нашего университета с ведущими зарубежными вузами. Гарвард, Оксфорд, Сорбонна… Впечатляющая коллекция.
Помимо меня, в просторной аудитории с высокими потолками и дубовыми панелями присутствуют ещё трое студентов, приглашённых в качестве волонтёров-переводчиков. Особенно выделяется один — высокий, с пронзительным взглядом. Уже битый час он неподвижно восседает на месте, демонстрируя безукоризненную осанку и внимая каждому слову гостей. Если и подаёт реплики, то исключительно по делу, чётко и лаконично, без малейшего намёка на эмоции.
Явно человек непростой, такой же «обычный» студент, как и я.
Украдкой кошусь на представителя вьетнамской делегации, мужчину средних лет со звучным именем Нгуен Ван Киет. Меня сразу по приходу предупредили, что господин Нгуен приходится сыном действующему министру экономического развития Вьетнама. Что примечательно, Вьетнам делегировал сразу двух участников — помимо Нгуена, в Китай прибыла миловидная девушка. Сначала мне казалось, что она аспирантка, но по мере дальнейшего разговора стал очевиден её отсутствующий интерес ко всему происходящему. Возможно, из-за плохого английского, оттого сын министра и переводит коллеге какие-то реплики, пусть и без особого энтузиазма.
Вообще, странно. Такой уровень, приехала по обмену в один из лучших университетов Пекина, а по-английски изъясняться не может. Политолог ли она вообще?
Проректор Цзян, тем временем, подводит черту под затянувшейся беседой:
— Что ж, на сегодня, пожалуй, закончим — не хотелось бы вас чрезмерно утомлять. Всё-таки позади длительный перелёт, а у некоторых, насколько я знаю, дорога заняла добрых десять часов… — он сочувственно качает головой, обводя взглядом притомившихся гостей. — Не волнуйтесь, наш секретарь Лин Мин обо всём позаботилась. Сейчас вас доставят в гостиницу неподалёку от кампуса, а наши волонтёры помогут с размещением и ответят на любые вопросы. Отдыхайте, набирайтесь сил. Завтра будет насыщенный день.
Холл гостиницы «Золотой Лотос».
Девушка-администратор протягивает господину Нгуену пластиковую карту-ключ:
— Ваш номер сто сорок шесть. Люкс с панорамными окнами и видом на город, как вы заказывали. Желаете, чтобы багаж доставили в номер?
Не дожидаясь ответа, портье в ливрее и белых перчатках подхватывает чемоданы вьетнамца и исчезает с ними в недрах лифта.
Я растерянно перевожу взгляд на остальных членов делегации. Неужели на сегодня всё? А как же культурная программа, ужин, неформальное общение? Я зря с работы что ли отпрашивался.
— Вы что, уже уходите? — возмутился сын премьера, глядя на шагающих к лифту членов делегации. — А как же проехаться по экскурсиям, город посмотреть в конце концов!
Высокий австралиец, окинув его усталым взглядом, снисходительно улыбается:
— Послушайте, молодой человек. Все мы смертельно вымотались за эти чёртовы перелёты. Особенно наш коллега из Ганы, — он кивает на африканца, клюющего носом в кресле. — Бедняга Зейн добирался сюда без малого двадцать часов с тремя пересадками. Сами понимаете, не до светских раутов. Дайте людям отоспаться, ей-богу!
Нгуен раздраженно бормочет что-то себе под нос на вьетнамском, его тон не предвещает ничего хорошего. Резко развернувшись ко мне, он командует:
— Эй, переводчик! Скажи-ка экскурсоводу, что я желаю отправиться куда-нибудь. Прямо сейчас.
Киваю и отправляюсь передавать его просьбу, постаравшись смягчить формулировки и добавить толику дипломатичности.
Экскурсовод, дослушав мой перевод, оживляется:
— О, замечательно! Для господина Нгуена мы сейчас же организуем увлекательнейший монументальный тур. Будет очень познавательно!
Перевожу его слова вьетнамцу.
— Что⁈ Монументальный тур? — презрительно кривится сын министра, его лицо искажает злая усмешка. — Я что, похож на идиота, которому в кайф весь вечер пялиться на пыльные статуи? Это же тоска смертная! Нет уж, пусть отвезёт нас в место поинтереснее. Нам ведь обещали завод микроэлектроники. Вот туда и поедем!
Бедный экскурсовод аж бледнеет, услышав перевод. Затравленно озирается по сторонам, ища поддержки. Куда там — остальные члены делегации давно разбрелись кто куда. Сглотнув, он выдавливает:
— Но, господин Нгуен, визит на производство запланирован только на третий день программы. И то, в составе всей делегации. Мы не можем менять график в последний момент, это будет невежливо по отношению к другим участникам…
Я синхронно перевожу речь экскурсовода, но гневный окрик вьетнамца прерывает нас:
— Да что вы себе позволяете! Мы что, в Северную Корею приехали, где все ходят строем и сверяют каждый шаг с расписанием⁈ К черту ваши планы, мы с коллегой отделяемся от остальных и едем куда хотим. Ясно?
С этими словами Нгуен бесцеремонно хватает свою спутницу за талию и притягивает к себе. Девушка испуганно охает, но вырываться не смеет. Только опускает глаза и покорно замирает в его руках.
Бедолага экскурсовод понял всё без перевода.
— Я сейчас сделаю пару звонков, попробую что-нибудь организовать в индивидуальном порядке…
— Да-да, пусть поторопится! — выслушав мой перевод отвечает сын министра. — Если мои интересы не будут соблюдены, я оставлю такой отзыв о его работе, что мало не покажется. Моё слово имеет цену!
Довелось же напороться на такого говнюка. Ещё и с политическим весом.
После недолгих переговоров экскурсовода с администрацией завода, ему таки удается выбить внеплановое посещение. Китайцы умеют быть гибкими, когда того требуют обстоятельства. Особенно если на кону репутация и тень возможного скандала.
Дорога занимает от силы полчаса. Вот уже на горизонте вырастают очертания огромных промышленных цехов, высоченных труб, исполинских вентиляторов. Завод встречает нас стальным лесом конструкций.
Подъезжаем к воротам. Экскурсовод и водитель дружно выскакивают из машины, начинают оживленно переговариваться с охраной. Слышу обрывки фраз: «Делегация… Почетные гости из Вьетнама… Сын министра, все дела…»
Охранник понятливо кивает и открывает шлагбаум.
— Значит так, хочу всё досконально здесь изучить — от исходников до конечного продукта, — шагая по заводу заявил Нгуен.
От перевода у экскурсовода чуть челюсть не отвисает.
— Так не положено же! Этот завод — режимный объект. Необходимо соблюдать коммерческую тайну! Это одно из главных условий нашего визита.
— Да что вам тут скрывать, у нас какой же во Вьетнаме, — отмахнулся сын министра.
Стоило спутнице обратиться к Нгуену, уж понятия не имею, что она ему сказала, как он вспылил пуще прежнего и оттолкнул от себя девушку, после чего злобной походкой направился дальше. Она вслед смотрит на него волком. Ненавидит его — сразу видно. Но зачем-то всё равно идёт за ним.
— А вот и наши SMT-линии, — с гордостью произносит экскурсовод, широким жестом указывая на внушительные ряды оборудования. — Новейшая техника, между прочим. Чипы расставляет со скоростью несколько десятков тысяч компонентов в час. И никакого брака, никакого человеческого фактора. Всё на автомате, всё под неусыпным присмотром электроники!
— Ну да, это вам не рисовые плантации окучивать, — скептически хмыкает Нгуен, скользя взглядом по блестящим поверхностям машин. В его голосе сквозит плохо скрываемое пренебрежение.
Я перевожу его реплику, стараясь смягчить формулировки. Незачем обострять, и так понятно, что министерский сынок не в восторге. Но экскурсовод словно не замечает шпильки, продолжает воодушевленно нахваливать свои SMT-линии.
Только мы собираемся двинуться дальше, как Нгуен вдруг достает из кармана смартфон и начинает бесцеремонно фотографировать. Я застываю на месте, не веря своим глазам. Он что, совсем⁈…
Экскурсовод тоже замечает непотребство. Его лицо мгновенно белеет, он хватается за голову и испуганно шепчет:
— Запрещено! Категорически запрещено снимать! Срочно скажи ему, пусть немедленно уберет телефон! Да нас же за такое выгонят отсюда к чертовой матери!
Я обращаюсь к нему на английском, но ноль реакции. Как снимал, так и снимает.
Вьетнамская девица, до этого скромно державшаяся в сторонке, вдруг выскакивает вперед и решительно вырывает телефон из рук своего спутника. Нгуен ошарашенно моргает, не сразу понимая, что произошло. Девушка же, воспользовавшись замешательством, быстро тараторит что-то на вьетнамском. Судя по тону и интонациям, пытается донести до него ту же мысль, что и мы с экскурсоводом.