Ли Миньюэ сидит рядом в мягком кресле зоны ожидания. Журнал в её руках — простая маскировка для беспокойного разума. Страницы переворачиваются механически, без какого-либо интереса к содержимому.
— Вот же стерва! — неожиданно выдаёт напарница, стукнув ладонью по глянцевому развороту. Её голос звенит от возмущения. — А ведь все же знали, что ничего хорошего из их брака не выйдет! Обычная вертихвостка, по лицу видно. Да пошла она со своим праздником! Думает, я смогу веселиться, пока моего дядю удерживают насильно в психушке?
Громко цокнув языком, она бросает журнал на столик, затем скрещивает руки на груди — классический жест защиты. Возвращаюсь в кресло возле неё. Мой стакан с кофе оказывается рядом с брошенным журналом. На обложке — счастливое семейство знаменитостей. Иронично.
— Я бы на твоём месте не обсуждал подобные темы на повышенных тонах, особенно в публичном месте, — говорю тихо, голосом, который не разносится дальше нашего разговорного пузыря. — На кону слишком многое.
Эффект моих слов незамедлительный — Ли Миньюэ тут же прикрывает рот ладонью, словно пытаясь вернуть обратно вырвавшиеся слова. Её глаза расширяются, взгляд мечется по залу ожидания. Черты лица мгновенно трансформируются — озлобленное выражение сменяется виноватым.
В глубине её зрачков читается нарастающее беспокойство.
— Всё нормально, наблюдение за нами не ведётся, — успокаиваю её. — За чрезмерную эмоциональность я тебя не виню, всё-таки ситуация не из простых, но постарайся держать себя в руках.
— Да, ты прав.
Бросаю быстрый взгляд на часы. Стрелки неумолимо приближаются к времени посадки.
— Советую подумать над хорошей причиной, почему ты пропустишь семейный праздник, на который она тебя пригласила.
— Да что тут думать? Скажу ей, что со мной связался корейский университет и в срочном порядке запросил оригинал одного из документов. А так как мест для иностранцев осталось мало, пришлось сразу же возвращаться за всем необходимым в Пекин. Вряд ли её будет волновать моё присутствие.
— Как вариант, — пожимаю плечами. — Главное, чтобы она ничего не заподозрила.
Наш разговор прерывает мелодичный женский голос из громкоговорителя, объявляющий о начале посадки пассажиров бизнес-класса на рейс до Пекина. Стерильный, профессионально поставленный тембр разносится по залу, отскакивая от стеклянных перегородок и высоких потолков.
Ли Миньюэ встаёт с кресла и одним плавным движением надевает сумочку на плечо. Её осанка выпрямляется, как будто напоминая самой себе о необходимости сохранять внешнее самообладание. Она кивает в сторону гейта:
— Пойдём, мне уже не терпится оказаться в Пекине.
Удобно устроившись в просторных креслах, погружаемся в экраны смартфонов, но с различными целями. Миньюэ стремительно набирает сообщение для жены своего дяди — длинное, судя по всему. Её лицо сосредоточено, брови слегка сведены, губы сжаты. Это выражение человека, тщательно подбирающего слова.
Я же решаю сразу уведомить Чэнь Айлинь о своём возвращении. Этого требует внутренняя дисциплина. Как ни крути, обязанности перед рестораном никто не отменял.
— Извините, вам что-нибудь предложить перед взлётом? — мелодичный голос стюардессы заставляет отвлечься от гаджета.
— Бокал белого вина, пожалуйста, — довольно просто отвечает Ли Миньюэ, не вдаваясь в детали.
— А вам? — стюардесса переводит взгляд на меня с профессиональной улыбкой, отточенной годами практики.
— Нет, спасибо. Пока ничего.
Отправив сообщение, напарница поворачивается ко мне:
— Похоже, сегодня мы будем одни. Повезло, можно будет расслабиться в полной мере.
Она расстёгивает верхнюю пуговицу жестом, который говорит больше, чем слова. Символическое действие — сбрасывание последнего напряжения суетливого дня.
Едва самолёт набирает высоту, выравниваясь в небесном коридоре, Ли Миньюэ вызывает стюардессу и озвучивает заказ, переходя от вина к коктейлям, словно преодолевая невидимую границу между рабочим напряжением и заслуженным отдыхом. Я же остаюсь в стороне от алкогольных экспериментов, погружённый в перебор вариантов о предстоящих задачах.
За белой шторкой, отделяющей бизнес-класс от бортовой кухни, слышится мягкое позвякивание стекла и характерный шорох льда, падающего в стаканы.
— Лян Вэй, ты что, даже ничего не закажешь? Не пить же мне в одиночестве весь полёт, — Миньюэ обращается ко мне с лёгким удивлением, в голосе слышится нотка настойчивости.
Мысленно просчитываю график работы по прибытии. Время на отдых будет минимальным. А ещё университет и кое-какие дела с До Тхи Чанг.
— Я пас. Меня поставят в ночную, либо в утреннюю смену. А для работы нужна трезвая голова.
— Ну что тебе будет от одного бокала? — продолжает она, слегка наклоняясь в мою сторону. — Давай отметим успехи в поисках моего дяди.
Шторка отодвигается, и в салон выходит стюардесса с серебряным подносом. Помимо крепкого коктейля со льдом, перед Ли Миньюэ появляются изящные тарталетки с морепродуктами и сырное ассорти.
— Что-то ты забегаешь наперёд, — наблюдаю, как быстро пустеет стакан в её руке. — Пока отмечать нечего. Как вызволим — пожалуйста. Лететь всего два часа, советую сбавить обороты.
— Всё равно прилетим ближе к ночи, будет время выспаться, — напарница пожимает плечами с показной беззаботностью, которая контрастирует со сложившейся в Корее ситуацией. — Знаешь, мне иногда кажется, что ты абсолютно не умеешь расслабляться. Нельзя же быть таким трудоголиком на постоянной основе! Я всё уладила с Айлинь, ты свободен до понедельника.
Ли Миньюэ протягивает мне свой стакан, но в очередной раз сталкивается с твёрдым отказом.
Ничуть не растерявшись, напарница делает глубокий, почти демонстративный глоток коктейля, и с характерным стуком ставит пустую посуду на откидной столик. В её глазах появляется новое выражение — смесь решительности и какого-то почти хищного интереса, которого я раньше не замечал в её взгляде.
— Хорошо, я тебя поняла, — говорит она голосом, который внезапно становится бархатистым. — Если тебе так трудно расслабиться, то я помогу. Обещала же отблагодарить по-взрослому.
После этих слов она без колебаний кладёт ладонь мне на бедро. Медленным, почти гипнотическим движением её рука направляется к поясу брюк, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности.
— Не думаю, что это хорошая идея. Будет очень неловко, если нас увидят, — мой взгляд непроизвольно перемещается к шторке, отделяющей нас от персонала.
— Ты слишком много думаешь! — восклицает Миньюэ шёпотом, придвигаясь ещё ближе. — Мы здесь одни, выключи голову.
Уверенным движением она расстёгивает мои брюки с такой скоростью, что я не успеваю среагировать.
А с другой стороны… хм.
— Давай хотя бы не здесь, — делаю последнюю попытку восстановить контроль над ситуацией, слегка отстраняясь в пределах, допускаемых ограниченным пространством.
Миньюэ решительно преодолевает символическую границу, обхватывая ладонью наиболее чувствительную часть мужской анатомии:
— Когда ещё? В Пекине у обоих дела. Стюардесса в ближайшие полчаса нас не побеспокоит. Давай, тебе будет очень приятно.
И как тут спорить? И нужно ли?
Внезапно самолёт вздрагивает, словно натолкнувшись на невидимое препятствие. Наши тела подбрасывает в креслах. Пустой стакан, стоявший на краю столика, соскальзывает и падает на ковровое покрытие.
Напарница издает короткий вскрик, в котором смешиваются удивление и испуг. Её рука инстинктивно отдергивается. Салон накрывает вторая волна тряски, более мощная и продолжительная, чем первая.
В динамиках раздаётся голос командира экипажа:
— Уважаемые пассажиры, мы входим в зону турбулентности. Пожалуйста, вернитесь на свои места и пристегните ремни безопасности. Бортпроводникам занять свои места.
Самолёт снова ощутимо трясёт, теперь с характерной амплитудой колебаний, свидетельствующей о вхождении в устойчивую зону атмосферной нестабильности.
Наблюдаю мгновенную трансформацию лица Ли Миньюэ — алкогольный румянец уступает место бледности, в глазах, только что затуманенных желанием, появляется отчетливая тревога, граничащая со страхом. Её зрачки расширяются, дыхание становится поверхностным и частым.
— Ты в порядке? — спрашиваю, быстро приводя в порядок одежду.
— Да, всё хорошо. Хорошо… — глотая слова отвечает она. — Нужно пристегнуться.
Замечаю, как дрожат её руки, когда она пытается справиться с простой механической задачей. Пальцы, которые минуту назад демонстрировали уверенность и ловкость в прикосновениях, теперь неуклюже соскальзывают с металлической застежки.
Белая шторка отодвигается, входит стюардесса. Она проверяет, пристегнуты ли мы и поднимает с ковролина упавший стакан. Встретившись со мной взглядом, бортпроводница вежливо, но настойчиво напоминает:
— Пожалуйста, уберите столики и приведите спинки кресел в вертикальное положение.
Киваю в знак согласия, одновременно выполняя требуемое. Похоже, ситуация разрешилась самым неожиданным, но эффективным образом.
ИНТЕРЛЮДИЯ
Апартаменты семьи Ван.
Утренний свет струится сквозь панорамные окна, играя бликами на хромированных деталях интерьера. Входная дверь открывается и на пороге появляется До Тхи Чанг.
— Доброе утро, госпожа Чанг. Прошу, проходите, — Ван Мин Тао, облаченный с самого утра в деловой костюм, приветствует гостью с отточенной вежливостью успешного бизнесмена. — Извините, что пришлось вас потревожить с самого утра.
— Могу поинтересоваться, к чему такая спешка? — переступив через порог, интересуется гостья.
— По понятным вам причинам сейчас, к сожалению, время не на моей стороне, — в его голосе проскальзывают извиняющиеся нотки, но глаза остаются внимательными и цепкими. — Не желаете чай или кофе? У меня есть превосходный улун с гор Уишань.