На площадке разворачивается напряженное противостояние. «Ханнариз» атакуют быстрыми прорывами, их разыгрывающий виртуозно дирижирует игрой. Он отдает филигранную передачу центровому Танаке, который в прыжке, растопырив пальцы, эффектно вколачивает мяч в кольцо сверху, заставляя арену взорваться овациями.
Курода Го и его свита радостно вскидывают руки. Сейчас он явно доволен игрой спонсируемой команды — на его обычно непроницаемом лице проскальзывает довольная ухмылка.
— Пауза в матче! У команд пять минут! — голос разносится по арене через динамики.
Толпа шумит, перешептывается, кто-то пробирается к выходу за новой порцией напитков. Камера останавливается на лице зевающего центрового.
Один из якудза, сидящий рядом с боссом, почтительно наклоняется, что-то шепчет и направляется к бару.
— Я пошёл. — Лян Вэй тут же обращается к Ли Миньюэ.
Приблизившись, он отвешивает непонятный китаянке, но явно церемониальный поклон и обращается к Цукиоке Ран по-английски:
— Прошу простить меня за беспокойство и нарушения, которые я мог допустить по незнанию. Я пришёл с просьбой, позвольте обратиться.
— Кто это⁈ — отрывисто спрашивает Курода Го по-японски.
Его спутники выжидающе смотрят на непрошенного гостя. Цукиока Ран, сидящая рядом, слегка напрягается.
Ли Миньюэ начинает сомневаться, является ли эта девушка действительно племянницей босса, как они предполагали. По поведению она скорее напоминает молодую любовницу, которая привыкла командовать и вить верёвки из пожилого мужчины.
— У гайдзина должна быть весьма веская причина, чтоб решиться на такой шаг, — задумчиво произносит Цукиока, глядя на Лян Вэя исподлобья. — Не имею ни малейшего представления, с чем ты пришёл, но настоятельно рекомендую подумать. После этого лучше всего уйти, поскольку…
— Нас снимает камера, и не одна, — перебивает иностранец извиняющимся тоном, сопровождая слова таким же жестом. — Через стекло всё отлично просматривается, запись наверняка может разойтись по публичным каналам. Прошу понять и простить — у меня не было иного шанса обратиться к вам. Мне действительно необходима помощь, которую способны оказать только вы. Пожалуйста, просто выслушайте? Сорок пять секунд — потом я уйду, положившись на ваше решение полностью.
Он вновь кланяется.
Цукиока Ран выбивает ногтями дробь по подлокотнику.
Курода Го скрещивает на груди руки и без видимых эмоций на лице качает головой. Движение может быть истолковано как да, так и нет. Он набирает воздух, собираясь что-то ответить.
— Я знаю, что вы племянница босса, — обращается Лян Вэй к японке. — Прошу вас, переведите ему то, о чём я буду просить — к моему огромному сожалению, я не говорю на вашем языке. Пока что. Вы переведёте — и после этого я сделаю всё, что скажете. Уйду, испарюсь, далее по списку. Перед тем, как ответить, прошу, примите во внимание: я специально летел из Китая именно к вам. Нашёл способ без визы попасть на территорию Японии, при этом оставаясь в рамках закона. Если бы не чрезвычайные обстоятельства, я бы не выступал сейчас в роли авантюриста, сующего голову в улей с пчёлами.
— Пусть говорит, — неожиданно прорезает голос Курода Го, переходя на ломаный английский.
Его произношение тяжелое, с характерным акцентом, но слова понятны.
— У тебя должны быть чертовски серьёзные основания вести себя подобным образом, — кивает Цукиока, приспосабливаясь к ситуации. — Раз дядя позволяет, говори.
— Невиновный человек насильно удерживается в Южной Корее. Причина — принудительная госпитализация в психиатрической клинике. Фактически он в тюрьме, только ситуация гораздо хуже. В тюрьму можно попасть только по приговору суда и любой приговор имеет четкий срок окончания. А в психиатрической клинике срока нет. Всё зависит от добросовестности врачей, о порядочности которых в конкретном случае речь не идёт.
Цукиока переводит. Курода Го что-то уточняет, затем отвечает через переводчицу:
— Нам весьма лестно ваше высокое мнение о наших возможностях, — губы японки обозначают холодную улыбку. — Причём тут мы?
— Не уходя в лишние детали, необходима независимая психиатрическая экспертиза. Нарушать закон тоже не требуется.
— Дальше?
— Я должен в кратчайшие сроки найти врачей, которые способны честно поставить объективный диагноз. Всего два или три профессиональных психиатра, которые не поддаются давлению, не берут денег за ложь и объективны в медицинских заключениях. Точка.
— Это всё?
— Если вы согласитесь помочь, готов раскрыть все детали, включая ваш потенциальный интерес. Если нет — не хочу отнимать ваше время. Спасибо, что позволили сказать.
Босс якудзы бросает эмоциональную ремарку по-японски, энергично жестикулируя. Лян Вэй отмечает, что Курода Го, вероятно, понимает английский, но говорит с трудом и неохотно, предпочитая общаться через переводчика.
В этот момент возвращается тот, кто отходил к барной стойке. Он приносит запотевший бокал. Цукиока Ран плавным жестом забирает напиток. Мужчина почтительно кланяется и отступает.
— Ситуация начинает казаться интересной, говорит дядя, — японка делает глоток. — Однако есть вопросы. В Китае население в десять раз больше. Следовательно, психиатров у вас тоже хватает. Кто ты, в чём подлинная суть и почему ты прибыл именно сюда, к нам?
— Меня зовут Лян Вэй, я писал вам насчёт билетов на сегодняшний матч. — Китаец достаёт паспорт и протягивает его собеседнице. — Спасибо, что согласились продать, к слову.
Документ перехватывает один из сопровождающих. Сверившись взглядами с Ран, он начинает выборочно фотографировать страницы. Закончив, возвращает паспорт владельцу.
— Дата официальной проверки уже назначена корейской прокуратурой и нам необходимо действовать предельно быстро, — продолжает хань. — Не буду рассказывать на коленке, чего стоило это организовать — поверьте, там всё непросто. Это, грубо говоря, пистолет с одним выстрелом. Стреляет ровно однажды, второй попытки уже не будет.
Дядя задумчиво выдаёт тираду. Цукиока кивает и переводит:
— Мы оценили ситуацию. Говорить вслух всего здесь не буду — не все вещи стоит называть своими именами. Если психиатра, которого мы потенциально могли бы предоставить, допустят к проверке с представителями прокуратуры Южной Кореи, это может оказаться весьма любопытным делом. — Между строк подразумевается, что такая совместная работа является фактической неформальной горизонтальной связью. — Дядю восхищает твоя изобретательность, перевожу дословно. Но ты так и не объяснил, почему мы. У вас нет своих врачей?
— Внутренние интриги, — Лян Вэй кивает в сторону Ли Миньюэ. — Один её дядя насильственно удерживается в Корее, а второй в настоящий момент ведёт борьбу за семейные активы в Китае. Корейские врачи даже не рассматриваются как вариант, поскольку с той стороны глубоко замешаны чёболи. Пусть не самая влиятельная ветвь, но их присутствие неоспоримо.
— Понятно, — кивает Цукиока. — На своей территории у них ресурсов больше, чем у любых иностранцев. А чем не подошел Китай?
— Мы до сих пор не можем с полной уверенностью сказать, каким именно образом молодая супруга дяди из Кореи сумела найти общий язык с его младшим братом из Китая. Но тот напряг связи в Пекине — а у нас медицина, если захотеть, и иметь ресурсы, не является независимой от Центрального Комитета.
Японка понимающе усмехается.
— У нас полностью независимых клиник фактически не существует, — продолжает Лян Вэй. — Даже частные медицинские учреждения функционируют по лицензии государства, на которые при необходимости можно оказывать давление, в том числе по партийной линии. Не буду углубляться в объяснение роли центрального комитета и его отделов, включая департамент здравоохранения.
Племянница якудзы внимательно слушает, затем переводит.
— Суммируя: с учётом противодействия, быстро китайского психиатра мы не найдём — на данный момент уже получили около пятидесяти отказов. Более того, требуется резидентура или докторская степень, признаваемая всеми тремя странами одновременно.
— Каким именно образом молодая супруга сумела найти общий язык с младшим братом мужа, мы, пожалуй, обсуждать не будем, — Цукиока аккуратно ставит опустевший бокал на подлокотник. — Чего конкретно ты ожидаешь от нас? — её взгляд становится острым.
— Я прошу вас посодействовать в поиске японских психиатров для экспертизы. Два-три квалифицированных специалиста, не более. Деньги у нас есть, оплатим авансом любой разумный счёт. С корейскими прокурорами формальности согласованы — они предоставят доступ к электронному кабинету на сайте генеральной прокуратуры Южной Кореи.
Оябун откидывается в кресле и вертит в пальцах сигару, но не зажигает её. Он обращается к племяннице, та переводит:
— Ситуация ясна. Почему ты выбрал именно нас?
— Корея и Китай отпали, три минус два будет один. В Японии я начал искать, кто способен оказать помощь, не слишком оглядываясь на формальности и не слишком привязываясь к официальным статусам. Нам необходим уважаемый посредник — напрямую серьёзно разговаривать никто из клиник не станет. Лично с вами мы знакомы по сети, пусть заочно. Цена вопроса была пять тысяч долларов — стоимость билетов. Заодно служит доказательством серьезности намерений.
Цукиока Ран медленно кивает:
— Я уже поняла, что билет ты приобрел целенаправленно. И сколько это стоит, я в курсе.
— За вашим дядей в сети закрепилась репутация человека, который болезненно воспринимает любые проявления несправедливости. Плюс прослеживается деловой интерес именно к корейскому полуострову. Я, честно говоря, зацепился за это, прочее — экспромт.
— Интересный ход мыслей.
— Логичный, — возражает китаец. — В нашем несовершенном мире не так много организаций, для которых нематериальные ценности могут стоять выше материальных благ. Таких формаций единицы, сюда плюсуем ограничения по географии и исключаем госструктуры.