палец прядь волос. — Ещё позавчера я колебалась — всё-таки родители очень настойчиво пытались повлиять на моё решение. Хотя мама, надо отдать ей должное, в итоге сдалась и смирилась. Когда она увидела, сколько денег приходит в семью, она мгновенно превратилась из идеальной восточной жены в ярую феминистку, — ухмыляется вьетнамка. — И согласилась, что такого жениха надо гнать в шею.
Она аккуратно ставит чашку на стол и пристально смотрит на бизнесмена.
— Поймите, Вьетнам — это не Китай, — продолжает моя спутница. — Но и об абсолютной демократии и отсутствии авторитаризма речи тоже не идёт. Поэтому я не могу дать вам стопроцентных гарантий, чем закончится этот конфликт. Вы должны чётко осознавать: хотя основная масса мяса, которое мы поставляем — из Казахстана, на данный момент единственные по-настоящему надёжные ворота для животноводческой продукции — это свободная экономическая зона с Социалистической Республикой Вьетнам. А вот там как раз семейство моего бывшего при власти. Я, конечно, могу прямо сейчас сказать вам «да» — но и вы ответьте мне на встречный вопрос: вы отдаёте себе отчёт во всех возможных рисках?
Ван Мин Тао небрежно отмахивается:
— Судя по тому, что я от вас услышал, далеко не факт, что министр выступит на стороне сына.
— Выступит, — обрывает его До Тхи Чанг. — Можете считать, это практически гарантировано. Вы просто не знаете ту семейку, а я, увы, знаю слишком хорошо.
На несколько долгих мгновений в кабинете воцаряется напряжённая тишина. Мы пристально смотрим друг на друга, словно оценивая противника перед решающей схваткой. Сложив пальцы в замок, Ван Мин Тао наконец говорит:
— Меня не особо пугает ваш вьетнамский министр. Что бы он ни предпринял, рано или поздно всё упрётся в тех, кто непосредственно работает. То есть в вас. Насколько я понимаю, эти люди обеспечивали административную крышу, финансирование, ну, может, ещё какие-то мелочи. Я неплохо знаком с подобными схемами, поверьте — не сразу ведь я стал тем, кем являюсь сейчас. И, исходя из своего опыта, могу сказать: в таких раскладах наиболее сильной стороной всегда оказывается тот, кто держит в руках ключевые процессы. Буквально на днях я сталкивался с похожей ситуацией — правда, не во Вьетнаме и не в животноводстве, а в Казахстане, на добыче золота.
— Нелегальной? — стремительно уточняю на автомате. — Вы сейчас про те прииски, которые оборудованы лучше, чем у ведущих канадских компаний, но при этом не фигурируют ни в одном официальном документе и ни на одной карте? Речь об этом?
Ван Мин Тао бросает на меня слегка озадаченный взгляд:
— В общем-то, да. А вы откуда знаете?
— Да об этом весь мир наслышан, не то что восточно-казахстанская область. Тоже мне, секрет.
Теперь уже оба моих собеседника смотрят на меня с откровенным недоумением.
— Просто в Казахстане один район может быть размером с европейскую страну, — принимаюсь объяснять я. — Ну, может, не с Францию, конечно, но с какую-нибудь Бельгию или Люксембург — запросто. Или с половину Германии. Там сплошь и рядом встречаются территории крупнее Венгрии. Я вырос на границе с Россией, говорю по-русски, в Казахстане его тоже понимают.
— Ах, точно, вы же с севера, — бизнесмен плавно возвращается к прерванному разговору: — Так вот, был у меня на одном таком прииске случай. Министр Казахстана, который всех крышевал, в какой-то момент попал в опалу и загремел за решётку. Новые власти, естественно, тут же ринулись бороться с незаконной добычей, привлекая к ответственности всех, кого могли — даже тех, кто хоть как-то фигурировал на бумаге и был связан с теневым бизнесом. Но тем, кто реально бенефициарил, из простых шахтёров, которые как копатели — им ничего не было. Потому что их всех физически не переловишь.
— Разве? — удивлённо вскидывает брови До Тхи Чанг. — Неужели нельзя задействовать все силовые ресурсы?
— Ну, теоретически-то можно, — усмехается Ван Мин Тао. — Только представьте: толпы мужиков с кайлом и лотком, разбежавшиеся по сопкам в радиусе сотен километров. Это всё равно что ловить диких зайцев в бескрайней тайге. Чисто технически задача выполнима, не спорю. Но цена вопроса — астрономическая. Придётся напрячь все спецслужбы, всю армию. А учитывая, что речь идёт о территориях, превышающих иные государства, как вы справедливо заметили… в общем, овчинка выделки не стоит.
— А как же полицейские дроны? — не сдаётся вьетнамка. — Насколько я знаю, это серьёзно облегчает поиск и поимку.
— Сейчас РЭБ-станции можно встретить не только в распоряжении армейских подразделений, но и у гражданских лиц, обладающих внушительными бюджетами, исчисляющимися миллионами, — терпеливо объясняет Ван Мин Тао. — Что же касается вашего бизнеса, то он, по крайней мере, не является откровенно криминальным. Единственное, что вы обходите стороной — это уплата таможенных сборов и пошлин. Но по действующему законодательству подобное правонарушение уже декриминализовано.
— Если мне не изменяет память, за неуплату таможенных пошлин на импортируемые продукты питания не предусмотрено ни ареста, ни тем более тюремного заключения, — вклиниваюсь в разговор. — Единственная санкция — штраф в двойном размере от суммы недоимки.
— Совершенно верно, — Ван одобрительно кивает. — А вот в Казахстане, о котором я рассказывал, ситуация принципиально иная. Там незаконная золотодобыча — это полноценная уголовная статья. И, поверьте моему опыту, самое забавное, что после всех репрессий и облав этот теневой бизнес никуда не делся. Старатели просто рассредоточились по окрестностям, растеклись, как муравьи из разорённого муравейника — и продолжили копать в других местах.
— То есть в итоге ничего не изменилось? — До Тхи Чанг щурится.
— Абсолютно, — подтверждает бизнесмен. — Всю территорию разом не проконтролируешь, это физически невозможно. Что касается дронов — так их либо перехватывают, либо просто сбивают. У контролирующих служб бюджет ограничен, они могут позволить себе от силы один такой в месяц. Кто богаче, тот и побеждает в сегодняшних реалиях. В любой войне, в том числе и экономической, всем заправляют бюджеты. А бюджеты у золотоносцев больше, чем у полиции.
— Могу себе представить… — До Тхи Чанг, бурча себе под нос, скрестила руки.
— К чему я клоню? — продолжает Ван Мин Тао. — К тому, что даже в такой, казалось бы, тупиковой ситуации настоящие хозяева бизнеса всегда остаются на плаву. И я абсолютно убеждён, что ваше возможное противостояние с сыном министра за контроль над делом закончится точно так же. Поймите правильно, я прекрасно осознаю ваши опасения и переживания. Для вас это первый подобный опыт, всё кажется уникальным и непредсказуемым.
— Я и не пытаюсь этого скрывать, — пожимает плечами вьетнамка.
— В моей же практике такие ситуации случались неоднократно — у меня достаточно друзей и партнёров по бизнесу, — Ван поднимается из кресла. — Я в своё время выбрал сферу строительства, но у меня достаточно приятелей, которые занимаются, скажем так, металлообработкой. Не буду вдаваться в детали, о каких конкретно металлах речь — не суть важно, платиновая ли это группа или что-то из чёрного списка. Так вот, поверьте опыту: в схемах, подобных вашей, ключевым фактором всегда является тот, кто стоит у руля, кто непосредственно работает. А это, как мы выяснили, именно вы. Тем более, вы сами упомянули, что половина прибыли вашей организации уходит напрямую во вьетнамскую провинцию.
— Продолжайте.
— У вас уже есть в некотором смысле электорат! — Ван Мин Тао останавливается напротив нас. — И я прекрасно отдаю отчёт в колоссальной ценности актива, который невозможно измерить, пересчитать, официально задокументировать. Но если в провинции с населением в миллион человек порядка пятисот тысяч знают вас в лицо и искренне благодарны за помощь — это дорогого стоит. Даже несмотря на то, что речь идёт не о частных лицах, а об организациях и предприятиях. Я достаточно пожил на этом свете, чтобы оценить подобные вещи по достоинству. И, поверьте, я так же хорошо представляю, чем чревато обратное — когда целый регион ненавидит и проклинает центральную власть.
— Вы сейчас о чём? — резко переспрашиваю я, заинтригованный последней фразой.
— Бангладеш, — бросает он, пристально глядя на меня. — Надеюсь, вы знаете, что это за страна?
— Конечно, — киваю я, тут же уловив ход его мысли. — Пример и правда показательный, даже знаковый. Хотя, справедливости ради, второго подобного прецедента в новейшей истории лично я что-то не припомню.
— Зато я припомню, — мрачно роняет бизнесмен, скрестив руки на груди. — Та же Шотландия, которая всерьёз намерена отделиться от Великобритании. На минуточку, у них ведь своя собственная валюта имеется — шотландский фунт. Вот увидите, когда в Соединённом Королевстве окончательно умрёт институт монархии, тогда и поглядим, кто где окажется. Я сейчас не только о Шотландии говорю, но и об Уэльсе с Северной Ирландией.
Ван Мин Тао досадливо машет рукой и подходит к письменному столу из тёмного дерева.
— Ладно, что-то мы в дебри ударились, — ворчливо замечает он.
— Разумеется, я согласна на ваше предложение, — без паузы произносит вьетнамка.
— Тогда скажите, куда принести девять миллионов и в какие сроки? — молниеносно реагирует бизнесмен.
— Если сейчас начать отвечать на ваш вопрос, получается, что вы разговариваете с аферисткой. Согласны?
— Согласен.
— Дело в том, что нам прямо сейчас не нужны ваши деньги, — продолжает До Тхи Чанг смотрит в глаза собеседнику. — Сначала необходимо провести большую подготовительную работу — нанять дополнительных торговых представителей, организовать офлайн-маркетинг. Не онлайн, а именно офлайн, ведь на данный момент наш бизнес существует только в реальном мире, а не на бумаге. Параллельно придётся увеличивать розничную сеть — причём на целых триста процентов.
— Позвольте уточнить, — вклинивается бизнесмен, — а каковы на данный момент фактические показатели? Сколько у вас торговых точек, какой средний чек?