— Хочешь сказать, что он добровольно предпочел остаться в районной полиции? — удивляется лейтенант.
— Да. Не знаю, что за тараканы у него в голове, но он даже начальником райотдела отказался становиться. Так что, «Козёл» был достаточно известной фигурой в масштабах республиканского МВД — друг его, пока двигался к креслу замминистра и министра, Козлика не забывал и постоянно таскал с собой. То в ведомственный санаторий в отпуск, то на праздники в Центральный аппарат МВД в столицу, то просто на неформальные посиделки летом на море. С такими же.
— А-а-а.
— Когда молодые финполовцы ппопытались Козлика прижать, он мгновенно понял расклад — опыт — и в итоге всё закончилось серьёзным мордобоем.
— А на чем строился их расчет?
— Полиция — такой государственный орган, где все друг на друга при первом случае стучат. Рта нельзя раскрывать, иначе посадят всех. Поэтому пострадавшие сотрудники, крышевавшие незаконный бизнес, никогда никому не рассказывали о случившемся.
— Хм.
— А Козлик их сразу к стенке прижал, не только фигурально. Непонятно, кто кого мордовал за закрытыми дверями, но он помимо прочего был здоровенный мужик. Неформальные свидетели утверждали, что слышали звуки выстрелов.
— Если были выстрелы, соседи вызвали полицию?
— Вызвали, но никакого официального разбирательства по факту применения оружия не последовало, — оставляю пространство для собственных выводов. — «Козёл» тогда предупредил финполовцев, что не поленится провести собственное расследование, используя связи. Узнает, кого ещё они, к-хм, подвергали давлению, — старательно избегаю слова "кошмарить'. — А затем обратится в государственную безопасность — связи позволяли.
— Каким образом?
— У него были знакомые и в их департаменте по борьбе с организованной преступностью. Человек, награжденный такими орденами, как у него, имеет привилегию отдыхать в специальном пансионате для высшего офицерского состава, а не в обычных местах, как рядовые сотрудники. В том же пансионате летом берут туры и безопасники.
— А-а-а.
— Угу. Когда мужики летом на отдыхе бухают, ведомственные границы имеют свойство стираться.
Подхожу к столу Хуан Цзяньру, сажусь напротив нее, глядя ей прямо в глаза:
— Мне не понравились лица тех, кто выходил из твоего кабинета. Не могу предоставить доказательств, но эта история с Козликом, с районной полицией, крышевавший бизнес, с финполом, который через сержанта-водителя с внешностью бандита систематически выявлял и шантажировал этих сотрудников, требуя их месячную выручку — всё очень похоже выглядело.
— Ты уверен? — старший лейтенант хмуро смотрит исподлобья.
— На сто процентов. Давай проверим? Потом буду знать, что делать.
— Как проверим?
— Ты ведь не единственная, кто занимается оформлением документов? У тебя наверняка есть коллеги. Не замечала ли ты в последние дни кого-нибудь из них подавленным, замкнутым, избегающим общения?
Глаза Хуан расширяются от осознания:
— Думаешь, я не первая?
— Однозначно. По их манере очевидно — отработанная схема. Кто-то из сотрудников вашего отдела уже подвергся аналогичному… давлению. Для них ты — лишь следующая в списке.
Лицо Хуан меняет выражение, она явно начинает мысленно перебирать своих коллег.
— Кто-то из твоих сослуживцев уже заплатил. Это не единичный случай, а системная практика. Вполне возможно, что сотрудники внутренней безопасности просто решили собрать определенную сумму на личные нужды — новый автомобиль или что-то подобное.
— Знаешь, а ведь одна из подруг действительно соответствует этим признакам, — задумчиво выдаёт старший лейтенант.
Словно пробужденная от оцепенения, она начинает стремительно набирать чей-то номер. В движениях чувствуется возвращение собранности.
Однако перед тем, как нажать кнопку вызова, Хуан останавливается и поднимает на меня взгляд:
— Чёрт! Хотела позвонить сгоряча, но о таких вещах нельзя говорить по телефону, — она прикусывает нижнюю губу. — Да и нет никакой гарантии, что она признается.
Мысленно прощаюсь с деньгами, потраченными на спа-центр, поднимаюсь со стула и подхожу вплотную:
— Не знаю, насколько близки ваши отношения, но у меня есть план. Похоже, вечер в сауне придется отложить, но сейчас оно и не главное. Предлагаю тебе позвонить этой своей коллеге и назначить встречу в каком-нибудь кафе. Желательно в тихом, где можно спокойно поговорить.
— Зачем?
— Я сам расскажу то, чем поделился с тобой. Уверен, мне будет проще задать необходимые вопросы, а ты будешь рядом.
— Да, так будет лучше, — кивок. — Извини за отменившуюся сауну. Если очень хочешь — могу прямо здесь удовлетворить. А то получается, что взрослая женщина швырнула молодого парня… Будешь?..
— Да какая взрослая женщина, — отмахиваюсь. — Скорее, девчонка у которой хулиганы конфету отобрали. Хочется! Но — отложим. Однако спасибо, я запомню. Мы ещё вернёмся к этому вопросу.
— Почему отказываешься сейчас? Три минуты дел, тебе понравится. Точно.
— Ты вот-вот расплачешься из-за этих денег, хоть и полицейская.
— Знаешь, как обидно⁈…
— Ну вот, видишь. Какой тут интим. Поехали. Ты не хочешь, это из чувства долга.
— Не хочу — но потерпела бы, чтоб тебя не обламывать. Столько времени по ресторанам ходим насухую. Кто из нас старше в конце-концов.
Замечание вызывает у меня непроизвольное веселье — короткое, но искреннее. Разница в возрасте, которая так беспокоит Хуан, кажется мне совершенно несущественной, учитывая мой реальный жизненный опыт.
— Потом обязательно вернемся к этому вопросу, — повторяю. — Со всем моим юношеским энтузиазмом. А сейчас звони своей коллеге, договаривайся о встрече, и поехали.
Глава 18
Хрустальный перезвон колокольчика над входной дверью ресторана «Чёрный дракон» возвещает о прибытии новых посетителей. Одна из официанток встречает троих гостей почтительным поклоном. Её взгляд мгновенно оценивает вошедших: двое женщин в строгих деловых костюмах и молодой мужчина, чья непринужденная уверенность контрастирует с напряженными позами его спутниц.
— Добро пожаловать в «Чёрный дракон», — произносит она с улыбкой.
— Хуан Цзяньру, — представляется полицейская. — Я забронировала комнату.
— Хорошо, следуйте за мной.
Официантка открывает раздвижную дверь, ведущую в отдельный кабинет, отгороженный от основного зала. Интерьер комнаты выдержан в классическом китайском стиле: стены украшены каллиграфическими свитками, в нишах расставлены миниатюрные бонсаи и нефритовые фигурки. Мебель из темного дерева подчеркивает строгость пространства.
Гости рассаживаются за круглым столом. Официантка почтительно подает меню, украшенное каллиграфическими иероглифами. Посетители бегло просматривают список блюд, но их внимание явно сосредоточено не на кулинарных изысках. После короткого совещания они заказывают несколько традиционных закусок и зеленый чай высшего сорта.
Официантка отмечает, что гости явно пришли не едой. Впрочем, это не редкость для данной комнаты. Приняв заказ, она указывает на небольшую лакированную панель в стене с кнопкой вызова персонала.
— Пожалуйста, если вам что-то понадобится, не стесняйтесь воспользоваться, — произносит она и, поклонившись, бесшумно выскальзывает из комнаты, плотно закрывая за собой дверь.
Как только звук шагов официантки стихает, Ши Тин выпрямляется в кресле и бросает многозначительный взгляд на свою коллегу Хуан. Её темные глаза, обрамленные подведенными стрелками, сужаются.
Старший лейтенант невольно отводит глаза, чувствуя, как подруга сверлит её взглядом.
— Так ради чего мы здесь собрались? — Ши Тин нарушает молчание, её голос звучит нейтрально, но с едва уловимыми нотками нетерпения. — Явно не для того, чтобы ты меня познакомила со своим молоденьким бойфрендом.
— Мы здесь из-за визита сотрудников внутренней безопасности, которые сегодня повесили долг на Хуан Цзяньру, — начинает Лян Вэй, складывая ладони в замок. — Сегодня вечером ей необходимо выплатить огромную сумму денег.
— Ух ты.
— Наверняка это не первая их операция в вашем районе или даже здании, — продолжает бойфренд подруги, внимательно наблюдая за реакцией Ши Тин. — Они действуют по отработанной схеме, прорабатывая каждый отдел.
— А я здесь при чём? — её голос звучит ровно, но Лян Вэй замечает напряжение в уголках губ и мимолетные движения рук, словно собеседница не знает, куда их деть.
— Я спросил у вашей коллеги, — кивок в сторону Хуан Цзяньру, — кто ещё из близких подруг или сослуживцев, с которыми она регулярно общается на работе, в последнее время был необычно тихим, отстраненным, подавленным. И она назвала вас.
Он выдерживает паузу, позволяя словам достичь цели. Затем, подавшись немного вперед, Лян Вэй задает ключевой вопрос, произнося его мягче, но с безошибочной прямотой:
— Разрешите задать вам откровенный вопрос: вы уже проходили через подобную ситуацию?
Слова повисают в воздухе. Годы полицейской работы научили Ши Тин сохранять самообладание в различных ситуациях, но сейчас этого оказывается недостаточно. Её взгляд медленно перемещается на Хуан Цзяньру, в нём читается сложная смесь узнавания, облегчения и горечи.
— Можешь не отвечать, — старший лейтенант впивается взглядом в подругу. — Я и так всё вижу по твоему лицу. Почему ты ничего не рассказала?
Ши Тин резко поднимает голову, в её глазах вспыхивает смесь стыда и гнева:
— А как о таком говорить⁈ Вот тебя поймали на получении взятки, у тебя возникла мысль рассказать об этом коллегам? — Она качает головой, не веря в искренность возмущения подруги. — Очень сомневаюсь!
— Ты понятия не имеешь, какие мысли у меня были! — Холодно отрезает Хуан Цзяньру.
— Раз уж разговор пошёл в этом направлении, — парирует Ши Тин, — ты видела, что со мной что-то не так. Разве ты хоть раз спросила, в чём дело? Даже не пытайся обвинить меня!
Напряжение между женщинами нарастает по экспоненте. Лян Вэй понимает, что ещё нем