— Держи, — он кладет стопку банкнот на панель. — Здесь десять тысяч. Считай, что они ничего у тебя не забирали. Оставшиеся четыре тысячи юаней добавлю в течение недели.
Лицо старшего лейтенанта выражает смесь удивления, благодарности и возмущения:
— Не буду я этого брать! — восклицает она, чуть не пропустив нужный поворот. — С ума сошел?
— А зачем женщине нужен мужчина?
Дамы обмениваются удивленными взглядами через зеркало заднего вида.
— Мужчина нужен женщине, чтобы быть точкой опоры и эффективно разрешать кризисные ситуации, с которыми она не может справиться самостоятельно, — не дожидаясь ответа, продолжает Лян Вэй. — Понимаю, что ты финансово независима, но тебе реально жаль отданного. Хотя те деньги далеко не последние в твоём бюджете.
— Конечно жалко! — ухмыляется паспортистка. — Я же китаянка! Прости за откровенность, но это действительно так.
— Ну а для меня их отдать легко — сумма попала в руки случайно, планы на неё не строил. Если ты чем-то рисковала, зарабатывая свои, то мне мои, можно сказать, упали с неба.
— Всё равно не стоит! — упирается Хуан.
— Считай, что я покупаю твоё хорошее настроение на сегодняшний вечер и авансы, которые ты предлагала в кабинете. Жаль, до спа не добрались.
— В сауну берите и меня с собой, — неожиданно вмешивается Ши Тин с заднего сидения. — Если у тебя, Лян Вэй, есть возможность раздавать подобные суммы, можешь записать и меня в список поклонниц. Я не навязчивая, технически приятно удивлю. Пха-ха-ха, потому что я не такая закомплексованная, как некоторые!
Машина плавно останавливается. Хуан резко разворачивается и отвешивает коллеге подзатыльник.
— Так, дамы. Мы приехали. Вон терраса ресторана, — Лян Вэй указывает на круглое застеклённое заведение на массивных бетонных сваях. — Человека вижу, место соответствует — в радиусе пятнадцати метров ни одного занятого стола. Одна голова хорошо, а две лучше. Пойдёмте, поговорим.
— У тебя есть конкретный план? — Хуан Цзяньру вынимает ключи из замка и собирает сумочку.
— Пока не всё понятно, но у капитана точно будет решение.
— Очень на это надеюсь, — бормочет Ши Тин, захлопывая свою дверь. — Авантюра как есть. Мне б твою уверенность.
— Его служба смотрит на внутренние процессы под совершенно иным углом. Они наблюдают за Китаем снаружи, а не изнутри, а внутренние службы всегда погружены в ведомственные конфликты и бюрократические процедуры.
— И?
— У него наверняка есть алгоритм действий для подобных ситуаций — момент стандартный с их точки зрения, значит, имеется и методика.
Глава 19
Приближаясь к столику в дальнем углу террасы, Лян Вэй ощущает, как напрягаются идущие следом женщины. По телефону речь шла о помощи одной девушке, но перед офицером сразу две.
Хуан Цзяньру и Ши Тин здороваются, их голоса звучат тихо.
Фэн Ин кивает на стулья.
— Спасибо, что согласились на встречу, — студент занимает место напротив.
— Ты умеешь заинтриговать. Кстати, количество твоих спутниц увеличилось вдвое по дороге, — добавляет он с едва уловимой иронией в голосе.
— Вы так говорите, будто видели меня хоть с одной когда-то, — пожимает плечами Лян Вэй.
Фэн Ин отставляет чашку и складывает руки перед собой:
— Во-первых, видел. Хотя бы та, с которой ты проживаешь на одной территории в незарегистрированных отношениях, — голос звучит обыденно, словно он обсуждает прогноз погоды. — А во-вторых, вьетнамка у тебя не одна.
Глаза Хуан Цзяньру округляются. Ши Тин, наблюдая за неловкой ситуацией, едва сдерживается, чтобы не уточнить подробности.
Старший лейтенант медленно поворачивает голову и фиксирует на Лян Вэе хмурый, требующий объяснений взгляд.
Тот без паузы поясняет:
— Живем как брат и сестра, ничего военного.
— Как брат и сестра? Это как? — любопытство Ши Тин берет верх над деликатностью. — Я знаю некие интересные продукты японского кинематографа, вполне определённой направленности, там аналогичные сюжеты фигурируют часто. Особенно с учетом того, что вы, мягко говоря, друг другу не кровные родственники.
В воздухе виснет невысказанный вопрос.
Лян Вэй не принимает тона. Его лицо становится серьезным, почти строгим:
— Я удивлён твоими познаниями на ниве специфической видеопродукции. «Как брат и сестра»: эта фраза — из другого фильма, итальянская классика. Этими словами жена упрекала мужа за отсутствие интима в течение длительного времени.
— Что за фильм? — оживляется безопасник.
— Не помню названия. Кажется, РАЗВОД ПО ИТАЛЬЯНСКИ. — Лян Вэй продолжает для Ши Тин. — Это когда друг от друга особо нет секретов, деньги местами общие, в финансовом плане можно друг на друга положиться. Физической близости между нет и не планируется, причина не важны.
Слова звучат ровно и твердо, Хуан Цзяньру заметно расслабляется, хотя сомнения всё ещё не покидают её. Она переводит взгляд на капитана, словно ища подтверждения словам бойфренда у лица, знающего больше, чем она:
— Хм.
— Для любого здорового человека намёк на ТАКИЕ отношения брата и сестры — как минимум отклонение, — замечает студент в сторону Ши Тин. — Можно и покрепче сформулировать. Что-нибудь на тему извращенцев и извращенок.
Виснет многозначительное молчание.
— Я бы не был столь категоричен в заявлениях, поскольку существует этнострановедческая компонента, — неожиданно говорит Фэн Ин, отпивая кофе. — Этнопсихологическая даже. Да, в целом это не считается нормой, но существуют страны, где подобные отношения не так далеки от общественно приемлемых.
Лян Вэй отмечает, как технично офицер превращает неловкую ситуацию в академическую дискуссию, снимая напряжение.
— Не могли бы вы привести пример? — спрашивает он.
— Королевство Нидерланды, конкретная провинция — Голландия, — без малейшего промедления отвечает капитан. — Там законодательно разрешены не только отношения подобного рода, но и официальные браки между кровными братьями и сестрами.
— Про Амстердам я тоже слышал много чего интересного.
Фэн Ин откидывается на спинку стула принимая расслабленную позу:
— На самом деле, в их обществе крайне мало табуированных границ. Для них это становится серьёзной социальной проблемой, регулярно обсуждаемой на уровне министерств. Особенно остро стоит вопрос школьного образования, где творится настоящий хаос. Будь моя воля, я бы этих педагогов отправлял на принудительное переобучение в стиле кампаний Мао Цзэдуна. Или в психушку, а не детей бы им доверял. Они формируют мировоззрение детей, будущее поколение страны, но при этом прививают весьма сомнительные ценности. Я сейчас очень сдержан в формулировках.
— Любопытно.
— Причем, знаете, они воспринимают это не как проблему, требующую немедленного решения, а скорее, как дискуссионный вопрос. Когда брат и сестра близки по возрасту, они нередко начинают с первых сексуальных экспериментов друг с другом. Эта тема не первый год обсуждается в их обществе, причём без особой тревоги.
— Почему? — эмоционально реагирует Ши Тин.
— Среди их общества распространено мнение, что все само нормализуется после достижения совершеннолетия, когда молодые люди обычно находят постоянных партнеров вне семейного круга. И, похоже, многим людям этого достаточно, чтобы закрыть глаза на сложившуюся ситуацию, — ещё один глоток кофе. — Надеюсь, этого примера достаточно.
Взгляд Ши Тин становится более оценивающим, словно она пересматривает своё представление о службе государственной безопасности:
— Какая у вас интересная работа. В жизни не предполагала, что она включает изучение таких специфических социальных явлений.
— Вы даже не представляете, в какие нетривиальные вопросы порой приходится погружаться — именно по долгу службы, а не из праздного любопытства, — вздыхает капитан, в его глазах мелькает тень усталости человека, видевшего слишком много.
Студент внимательно наблюдает за Фэн Ином. Он начинает понимать, что капитан прекрасно осознает всю натянутость этой встречи и, вероятно, преследует какие-то свои цели, выходящие за рамки простой помощи. Однако нельзя исключать и того, что перед ними действительно принципиальный, добросовестный офицер, искренне желающий помочь.
В голове Лян Вэя всплывает известная пословица из жаргона правоохранительных органов другой страны: «Мент гаишнику не кент». Если следовать этой логике, то кем тогда для МВДшников является офицер госбезопасности?
Злейший враг, не иначе.
Украдкой изучив выражения лиц обеих женщин, он замечает, что они начинают расслабляться. Культурологическая дискуссия выполнила свою функцию — лёд начал таять. Он переводит взгляд на Фэн Ина и берёт инициативу в свои руки:
— Я в курсе всей сложности ведомственных взаимоотношений между вами, — говорит он, обводя взглядом присутствующих. — Позвольте мне промодерировать эту встречу — вы находитесь по разные стороны ведомственного барьера, как ментально, так и организационно. Для меня же вы не являетесь чужими людьми.
Фэн Ин выпрямляется в кресле, его взгляд становится сосредоточенным, словно он готовится к переходу на новый, более серьезный уровень:
— Что натолкнуло тебя на такие размышления?
— Для безопасности полиция всегда представляла собой худшую касту правоохранителей, поскольку за материальные блага у них регулярно проявляется тенденция к отступлению от буквы закона. Поправьте меня, если моё суждение ошибочно.
Хуан Цзяньру и Ши Тин заметно напрягаются, их лица выражают смесь возмущения и смирения — характерная реакция людей, услышавших неприятную, но отчасти справедливую характеристику своей профессии. Они переглядываются, словно безмолвно решая, кто первым возразит.
Однако капитан опережает их:
— Попробуйте ещё сказать, что это не соответствует действительности, — его тон становится более прямолинейным. — Я бы даже не стал смягчать. Иногда, чтобы не сказать «часто», за материальное вознаграждение в рамках уголовного процесса чёрное без труда становится белым.