От выражения лица Миранды Лорен ощущала себя отвратительно, но она собрала решимость в кулак и продолжила:
– Нет. Ты просто хочешь, чтобы я везде за тобой ходила, делала, что ты мне прикажешь, и повторяла, какая ты классная. Ты не хочешь ничем вместе заниматься. Не хочешь, чтобы я была самостоятельным человеком, а не просто приложением к Миранде.
– Это ты про зал игровых автоматов? – пока Лорен говорила, в лицо девушки вернулись краски. Она перекинула волосы за плечи и с гневом посмотрела на подругу.
Лорен сцепила зубы:
– Да, про зал игровых автоматов. И про многое другое. Про все те разы, когда ты решала, что мы будем делать и как. Про то, что тебя интересует только как бы залезть на заднее сиденье чьей-то машины.
– А разве Джейк тебя на заднее сиденье своей еще не затащил? – съязвила Миранда. – Или он только в лесу тебя лапает?
– Он вообще меня не лапал! – заорала Лорен. – Я же не шалава, как ты!
Она закрыла рот руками. Она не хотела этого говорить. Она не имела этого в виду. Она даже так не думает.
– Шалава? – еле слышно переспросила Миранда, потупив взгляд. – Вот ты, значит, кем меня считаешь?
– Нет, – Лорен повалилась на колени, в глазах стояли слезы. – Честно, нет.
Она правда так не думала. Она просто разозлилась, ей было больно, вот она и сказала то, во что не верила.
Миранда подняла голову и посмотрела Лорен прямо в глаза:
– Мне наплевать, что ты думаешь обо мне, тупая сучка. Зачем мне вообще общаться с такой лохушкой, как ты?
Она промчалась мимо Лорен вон из спальни. Девочка протянула руку, пытаясь ее остановить, но бывшая подруга не удостоила ее вниманием.
– Миранда, я…
Слишком поздно. Девушка уже на лестнице, почти скрылась из виду.
Лорен хотелось побежать следом, все исправить. Но ноги не слушались. Казалось, они сделаны из воды, из воды, на которую невозможно опереться, – она утекает прочь. Грудь будто раздирало вширь, сдавливало болью, лицо ощущалось горящим и опухшим.
Это конец. На самом деле конец. Сказанного не исправить.
Надо радоваться. Они уже давно не друзья.
Лорен сидела на корточках и рыдала, пока не выплакала все слезы.
12
Карен помахала на прощание офицеру Хендриксу – Аарон, он попросил называть его Аарон, – пока тот садился в патрульную машину и выруливал на дорогу. Женщина была занята тем, что поливала цветы во дворе, когда полицейский притормозил рядом с ее домом.
Карен удивилась, что он остановился, и еще сильнее, когда оказалось, что с ним нет Люка Панталео. Напарники были неразлучны.
Сперва ей показалось, что Аарон хочет поделиться новой информацией о смерти Джо: нашелся свидетель или арестовали подозреваемого. Но полицейский сообщил, что просто заехал узнать, «как вы тут поживаете».
И каким-то образом из рутинной проверки встреча переросла в разговор длиной почти в час. Они переключились на тему книг, кино и путешествий. Карен даже представить не могла, что у них так много общего.
А еще ей даже в голову не приходило, как давно уже она не беседовала вот так со взрослым человеком. И как давно не смеялась.
Когда Карен провожала полицейского взглядом, внутри разлилось тепло, будто в груди разгорелся уголек. Она надеялась, что он заедет снова.
Слишком юный для тебя, не думаешь?
Аарону, наверное, ближе к тридцати. А Карен не такая уж и старая для женщины с двумя детьми, один из которых уже подросток. Ей всего тридцать пять.
У них совсем разный жизненный опыт, это уж точно. Он холостяк, не скованный никакими обязательствами, а она одинокая вдова с двумя детьми, едва сводящая концы с концами.
Но он сказал, что ты красивая. Вспомнив об этом, Карен залилась краской.
Она рассмеялась над байкой офицера про то, как на выходных ему пришлось разнимать пьянчуг, и тогда Аарон аккуратно заправил ей прядь волос за ухо и произнес: «Тебе следует почаще смеяться. Ты такая красивая, когда улыбаешься».
Джо так тоже говорил, очень давно.
Ты такая красивая, когда улыбаешься. И она влюбилась в него, и забеременела, и так и не уехала в Италию изучать историю искусств, как всегда мечтала.
Естественно она любила Лорен и Дэвида. И никогда бы не променяла их ни на что на свете. Но иногда тяжело сравнивать свою жизнь с той жизнью, которую она воображала в мечтах, и не пожелать вернуться в прошлое, чтобы в чем-то поступить иначе.
Карен двинулась в обход дома, чтобы зайти через кухню. Она ощутила укол вины за то, что надолго оставила Дэвида одного.
Но Дэвид же знает, где я. Если ему что-то понадобилось бы, он бы вышел.
Женщина не сомневалась, что увидит сына ровно в том же месте и ровно в той же позе – рисующим на полу. Возможно, Дэвид даже не заметил, что она отходила. С ним порой такое случалось: малыш мог так увлечься, что в ответ на обращение будто пробуждался от глубокого сна или возвращался из далекой страны.
Карен услышала хлопок задней двери, и из-за угла дома вылетела Миранда. Она словно и не заметила женщину. Лицо красное, зубы оскалены.
«Миранда?» – но девочка пронеслась мимо, не сказав ни слова.
«Видимо, поссорились с Лорен», – заключила Карен и про себя вздохнула. Детьми девочки редко конфликтовали, но с возрастом трения нарастали. Что ж, это неизбежно. Они выросли в двух абсолютно разных людей.
Интересно, Лорен расстроилась? Правда она все равно ничего не скажет ей. Но первые месячные плюс ссора с лучшей подругой в результате явно дадут крайне вредного подростка.
Надо приготовить на ужин спагетти. Ее любимые.
Она тоже частенько ссорилась со своей лучшей подружкой в старших классах, припомнила Карен, поднимаясь на крыльцо.
Нэнси Батлер. Длинные светлые волосы, белоснежная кожа – будто ее заказали из Норвегии. Нэнси обожала всех тех чернокожих артистов, что выпускались на лейбле Motown: The Supremes, The Four Tops и The Temptations – и в отличие от всех девчонок страны ее ни капли не впечатляли The Beatles (которые, естественно, были любимой группой Карен).
Она прекрасно помнила, как услышала «I Want to Hold Your Hand» на вечернем шоу Эда Салливана. Карен в ту же секунду влюбилась в Джона Леннона, а подружка называла их не иначе, чем «странные патлатые ребята».
Они спорили и о битлах, и о парне, в которого Нэнси была безответно влюблена – как его звали? Джек что-то-там? Двенадцатиклассник, встречался с Соней Войчек, вспомнила Карен. Но девушка лишь вздыхала каждый раз, когда парень проходил по коридору, сколько бы ей ни повторяли, что шансов нет.
Что случилось с Нэнси Батлер? Ее семья, вроде, переехала куда-то, и связь с ней прервалась. Странно, что Карен так просто позабыла девочку, с которой девять лет была не разлей вода. Но и такое случается. Вы выросли, перестали общаться, у каждой своя жизнь.
Лучшие подружки с первого дня школы – прямо как Лорен и Миранда. Карен улыбнулась про себя, припомнив, как они с Нэнси стояли в белых блузках и цветных кофточках. У нее розовая, у подружки – желтая.
Женщина поняла, что до сих пор стоит на крыльце, витая в облаках, и зашла в дом.
Дэвид лежал ровно там же, где мама его оставила, и рисовал мелками. Рулон пергаментной бумаги был размотан поперек всей кухни и сплошь заполнен рисунками. Мальчик даже не поднял глаз, когда Карен захлопнула дверь.
«Ух ты, как много ты успел», – восхитилась мама и склонилась поглядеть.
Мелком выведена распластавшаяся на земле девочка в желтом платье и с длинными золотыми волосами, которые рассыпались вокруг ее головы, словно нимб, а позади нимба брезжит алый рассвет.
Глаза девочки обозначены крестиками, рот – закрашенным черным кружком.
«Нэнси», – охнула Карен. И все вспомнила.
В тот день я пошла в школу. Было 13 ноября, и Нэнси не оказалось на классном часу. Потом была биология с мистером Парсонсом, но и тогда она тоже не пришла – я решила, что, может, Нэнси заболела.
Вчера мы страшно поссорились из-за сущего пустяка – из-за осенней школьной дискотеки.
Ситуация и правда была дурацкая: девушки купили одинаковые платья, и не могли договориться, кто пойдет на танцы в новом, а кто – в старом, потому что…
– Мы же не можем явиться на дискотеку в спортзал в одном и том же, как близняшки Бобси[7], – возмущалась Нэнси.
– И что теперь? Я не пойду в старом платье!
И Карен действительно ни за что на свете его не надела бы: она сто лет потратила, чтобы убедить папу, что ей нужно новое. Если после этого девушка пойдет на танцы в старом, он будет в бешенстве из-за пустой траты денег.
И, в конце концов, ей просто хотелось нарядиться. Темно-красный бархат цвета вина прекрасно подчеркивал темные глаза и волосы Карен. Нэнси в таком платье будет выглядеть как моль, с ее-то бледной кожей и светлыми волосами, и подруга прямо ей это высказала.
– Чтобы ты знала, мама считает, что я выгляжу в нем прекрасно, – оборвала ее Нэнси.
– Мама и обязана говорить, что ты выглядишь прекрасно. На это она и мама. Почему ты не сдашь его и не купишь новое?
– Потому что хочу пойти в этом!
– И я тоже! – про себя Карен подумала, что если они пойдут в одинаковом, все до единого согласятся, что ей платье идет больше, и Нэнси на фоне подруги будет сильно проигрывать.
Девушка поджала губы и убежала прочь, так что Карен пришлось идти домой в одиночестве.
А на следующее утро Нэнси не явилась в школу, и Карен выдохнула с облегчением: если она заболела, то, возможно, и на осеннюю дискотеку не пойдет, а значит ссора про платье не имела смысла.
Но когда девушка вернулась домой, их мамы сидели на кухне вместе, и мама Нэнси рыдала так, словно никогда не сможет успокоиться.
Вчера ночью Нэнси пропала без вести, и никто не знает, где она.