Кто станет вытягивать имена жертв в лотерее после его ухода, если не родится сын мэру на замену? Как вообще эту магию можно объяснить чужаку?
В роду у Тохи все рождались со знанием о проклятии, понимали его и видели, как никто другой. А раз у него нет наследника, то, получается, оно подходит к концу? Проклятие прервется с его смертью, смертью последнего Тохи из Смитс Холлоу?
Мэр так не думал. И две мертвые девочки из двора миссис Шнайдер служили тому доказательством.
В июне жертв быть не должно. Это он знал точно. Возможно, от него требуется… что? Как-то изменить заклятие?
Но он ничего не понимал в магии. Зато та старая карга, что живет на холме, отлично во всем разбирается. Кроме Тохи, лишь она знала о проклятии.
Мэр помнил день, когда примерно десять лет назад она влетела в его офис и потребовала рассказать, что он планирует делать с убийствами девочек.
Тохи так опешил от этих обвинений, что стал заикаться и мямлить и вообще повел себя так, как будто в чем-то виноват. Впрочем, он и правда был виноват.
Но я же не преступник. Не я их убиваю. Это все та тварь в лесу. И если я не буду выполнять свою работу, то она просто сойдет с ума и прикончит всех.
Он отмахнулся от Джоан Гелингер, заявив, что она все выдумала. На тот момент, казалось, женщина не знала наверняка, что Тохи действительно замешан, хотя явно что-то подозревала.
Мэр слышал, что старуха была потомком кого-то из родни ведьм, живших в этих местах. Это тоже было частью дарованного ему знания, хоть Тохи и не понимал почему.
Возможно, именно поэтому? Чтобы проклятие мог возобновить представитель того же рода?
Однако мэр сомневался, что Джо Гелингер пожелает ему помочь. Она рвала и метала, когда в последний раз всплыла тема гибели девочек.
Тохи, естественно, тоже злился из-за смертей. Он был бы только рад, если бы ему не приходилось со всем этим разбираться.
Тохи не хотел войти в историю как мэр Города, Где Обитает Монстр.
Но такова его доля, доля каждого жителя Смитс Холлоу. Это цена, которую они платят за процветание.
Должен существовать способ сделать так, чтобы все стало как прежде. Девочки будут умирать в предназначенное для того время, завод будет работать, люди будут селиться в городе, и никто, кроме Тохи, не будет даже догадываться, за счет чего существует Смитс Холлоу. Старуха на вершине холма знает, как все исправить. Она же потомок какой-то родственницы первых ведьм. Она даже живет в их доме.
«У всех нас своя роль», – подумал Тохи.
И единственный способ сделать так, чтобы спектакль продолжался, – это возобновить проклятие.
Джо Гелингер должна знать как. И она ему расскажет.
Хочет она того или нет, но она ему все расскажет.
14
Дженис лежала на постели в отключке, хотя было всего 10 часов утра.
«Ну и что, что ее уволили, – подумала Миранда, проходя мимо спальни родителей по пути в душ. – Она встала с утра, только чтобы выпить бутылку джина на завтрак, и вот теперь опять спит».
В пятницу девушка вернулась домой после ссоры с Лорен с заготовленным реалистичным оправданием, где она пропадала весь день. Меньше всего Миранде хотелось, чтобы родители заподозрили, что сегодня утром она потеряла девственность. Впрочем, девушка была уверена, что ее вид ничего не скажет. Она много тренировалась, чтобы выражение лица ее не выдало.
Но так вышло, что даже переживать не стоило. На заводе объявили о масштабных сокращениях, и Дженис оказалась в числе уволенных.
Миранду это не удивило: мать практически каждый день рано возвращалась домой, чтобы напиться. Даже без новостей о сокращениях девушке казалось, что Дженис уже на грани увольнения. Как долго еще владельцы завода готовы закрывать глаза на ее постоянные прогулы?
Но родителей Миранды новость шокировала. Отец работу сохранил и, казалось, был уверен, что их с женой, как менеджеров, подобные бесчеловечные экономические решения касаться не должны.
«Мы отдали этому месту больше пятнадцати лет, – сказал он за ужином. – Казалось, это должно чего-то да стоить».
Миранда не стала возражать, что очень много кто проработал на заводе долгие годы и, наверное, сейчас точно так же оскорблен. Лучше промолчать, чтобы отец слишком внимательно ее не разглядывал или не решил сорвать злость, посадив дочь под домашний арест за дерзость.
Так что Миранда просто пробормотала: «Понимаю, папочка», – и продолжила ковырять вилкой жаркое, которое мама пережарила.
Было невкусно, но и есть много она не планировала. Миранда не хотела, чтобы Он считал, что у нее толстая жопа. Теперь, когда есть тот, кто будет регулярно видеть ее обнаженной, стало еще важнее не жрать как свинка.
Когда она была маленькой и просила еще десерта, мама всегда прихрюкивала и отвечала: «Нет, Миранда. Ты юная леди, а не хрюшка».
«Что ж, если на то пошло, я и не юная леди», – ухмыльнулась про себя девушка, забираясь в душ.
От Него не было новостей с прошлого утра, но Миранда не переживала. Он сказал, что отыщет способ, как поддерживать связь.
А пока она согласилась позволить Таду сводить себя вечером на ярмарку.
Он наверняка попробует полапать меня на колесе обозрения. Миранда закатила глаза и намылила волосы. Что ж, это цена, которую придется заплатить.
Девушка понимала, что Он не может отвести ее на ярмарку, ведь их отношения – большой секрет. А Миранда все еще рассчитывала в следующем году ездить в школу на «Камаро» Тада.
Так что, если он захочет разок-другой полапать ее в темноте, она позволит.
А вдруг Лорен тоже придет?
Миранда промывала волосы от шампуня чуть более агрессивно, чем стоило. Ну и что, что Лорен тоже может быть на ярмарке? Это общественное место. Смитс Холлоу не настолько большой. Рано или поздно они все равно столкнутся.
Неважно, что вы увидитесь. Лорен ясно дала понять, что она о тебе думает.
В горле встал ком – Миранда с силой его подавила. Она не станет плакать. Она не плакала в день после ссоры, не плакала в пятницу, когда Лорен не позвонила ей извиниться, и сейчас тоже плакать не будет.
Лорен не доведет ее до слез. Лорен – мелкая позорная неудачница, которая до сих пор катается везде на велике, как маленькая. У нее даже грудь еще не выросла. Она все еще ребенок. А Миранда уже женщина, и ее любовник тому доказательство.
Она аккуратно побрила ноги и подмышки: впервые девушка начала делать это около года назад, как только появился первый пушок, и с тех пор не пропустила ни дня. Мысль, что кто-то может заметить у нее на ногах волосы, казалась невообразимо унизительной.
Миранда даже думать не хотела, что Он сказал бы, если бы почувствовал на ее коже щетину.
Девушка как раз смывала остатки мыла, когда услышала голос отца:
– Сколько ты еще собираешься сидеть в душе? Всю горячую воду потратишь!
«Дженис все равно не планирует идти мыться, – подумала Миранда. – Она, наверное, весь день в кровати проваляется». Но вслух сказала лишь:
– Уже выхожу, папочка, – и выключила воду. Она все равно уже закончила.
– И не сиди там еще два часа, завивая волосы.
– Хорошо, папочка.
Миранда никогда не накручивала волосы в ванной. Ее плойка хранилась в спальне, и лак для волос тоже, и папа отлично об этом знал. Он просто злился на Дженис и хотел на что-то пожаловаться.
Но Миранда не собиралась давать ему повод для раздражения. Она будет самым милым ангелочком на свете, потому что вечером собирается на ярмарку, и никто ее не остановит.
Девушка надела халат, завернула волосы в полотенце и двинулась в спальню. Проходя мимо комнаты родителей, она заметила, как папа стоит у изножья и смотрит на Дженис. Его плечи были печально опущены.
Миранда поспешила уйти. Ей не хотелось видеть выражение папиного лица. Не хотелось знать, грустит он из-за мамы, злится или еще что-то. Дженис – это его ответственность. Если отец хочет, чтобы она не пила днями напролет, надо было озаботиться этим много лет назад. Но вместо этого он лишь делал вид, что ничего не происходит, и Дженис перешла со стадии «пара лишних бокалов вина на ужин» на «валяюсь в отключке утром в субботу».
Миранды это не касается. У нее своя жизнь. Девушка заперла за собой дверь в спальню и стала разглядывать летние платья у себя в шкафу. Слишком жарко, чтобы надевать что-то из плотной ткани, и, кроме того, хотелось подобрать что-то, в чем все увидят ее фигуру, но в чем она не будет выглядеть как шалава.
Я же не шалава, как ты.
Лорен так сказала.
Так, ты не будешь думать про Лорен или переживать о ее мнении. Какая разница, что она считает тебя шалавой? Просто ты занимаешься сексом, а она нет. Она просто завидует.
(Но ты же правда шалава, Миранда, все знают, что ты доступная, и когда ты проходишь мимо, все шепчутся у тебя за спиной.)
«Мне плевать, что обо мне думают», – отрезала девушка, стягивая халат и надевая свое лучшее белье: комплект из белого кружевного лифчика и трусиков, которые она купила в торговом центре, когда мама отпустила ее одну. Дженис покупала Миранде только хлопковое белье. Девушка погляделась в зеркало, развернувшись боком: живот все еще был плоским.
И даже не вздумай есть жареные пирожки или сладкую вату, иначе вздуешься как воздушный шарик.
(маленькая хрюшка маленькая свинка-шалава)
Миранда потрясла головой, чтобы заставить внутренний голос замолчать, но это не помогало. Она так активно пыталась прогнать его, что полотенце слетело с ее мокрых волос.
Миранда не обратила на это внимания, вытащила из шкафа три своих лучших летних платья и разложила их на кровати, чтобы выбрать самое удачное.
«Я буду выглядеть сногсшибательно, – твердо заявила девушка сама себе. – И каждый, кто меня увидит, тоже так скажет».
Ее совсем не мутило от мыслей о том, что еще могут про нее сказать люди. Правда, совсем нисколечко.