Но миссис Шнайдер я застрелить хочу, правда хочу.
Она была всего в паре шагов.
– Алехандро! – крикнула София.
Он нажал на спусковой крючок.
Пуля вошла миссис Шнайдер между ступней и щиколоткой. Алекс прицелился аккуратно: чтобы не задеть жизненно важные органы или крупные сосуды, хотя, вероятно, при ее-то хрупких старушечьих костях что-то все равно сломало.
Миссис Шнайдер запнулась и вскрикнула, но шагать вперед не прекратила, несмотря на появившуюся хромоту. Глаза ее пылали ненавистью, а факел в руках – убийственным огнем.
Неожиданно Алекс почувствовал, что на голову ему капает холодная вода: Эд включил шланг. Мужчина направил струю над головами Алекса и Софии, целясь в ближайший ряд незваных гостей.
Некоторые факелы заморгали и погасли, но люди все равно продолжили неумолимо двигаться вперед.
София покрепче перехватила вилы и повернулась боком, будто игрок в бейсбол, готовый принять подачу. На головы лилась вода – Эд пытался затушить оставшиеся факелы.
Слева от Алекса что-то пошевелилось: какая-то маленькая тень, а за ней другая.
На лужайку шагнул Дэвид Ди Муччи. Заслышав крик Карен «Дэвид!», полицейский тут же вернул пистолет обратно в кобуру. Еще не хватало случайно застрелить ребенка. Алекс протянул руку к мальчику, пытаясь схватить его и увести в сторону, чтобы он не пострадал.
– Стойте, – приказал Дэвид толпе.
Все встали. Многие слегка покачивались из стороны в сторону, как одуванчики на летнем ветерке. Алекс заметил, что, в отличие от толпы на ярмарке, эти люди так и не осознали, где они и что делают. Их лица оставались пугающе пустыми.
– Никакого огня, – проговорил Дэвид.
Последние факелы погасли, будто какой-то гигант задул свечки на праздничном торте.
– Какого?.. – протянул Эд. Струя воды резко оборвалась.
Миссис Шнайдер смотрела на Дэвида так, будто видела его впервые в жизни.
– Ты один из них, – прошипела старуха. – Один из ведьм.
– Идите домой.
Алексу показалось, что Дэвид испускает какое-то сияние, будто слабое люминесцентное свечение.
Люди развернулись и, шаркая ногами, разбрелись в темноте; кто-то продолжал тащить за собой погасшие факелы. «Похожи на детей, которых позвали домой ужинать в самый разгар игры», – подумал Алекс.
Однако миссис Шнайдер никуда не ушла. Ее гнев просто нашел новую цель: с семейства Лопезов на маленького мальчика, который глядел прямо на нее без страха.
– Это ты виноват, – процедила старуха. Она опиралась на факел, как на трость, чтобы не переносить вес на простреленную Алексом ногу.
Никто не шевельнулся. Кажется, никто и не мог пошевелиться.
– Это все ты и твоя семейка, и проклятие, которое вы наложили на город, – изо рта миссис Шнайдер вниз по подбородку текла слюна – яд, который она копила внутри, изливался наружу.
Проклятие? Поэтому девочки умирают? Поэтому происходит вся эта безумная хрень? Мне надо что-то предпринять. Надо арестовать эту сумасшедшую старуху, пока она не сделала Дэвиду больно.
Но ноги были словно прикованы к земле. В воздухе пульсировала энергия, как когда перед штормом начинает пахнуть грозой.
– Все закончится, если избавиться от этих чужаков! – завопила миссис Шнайдер, указывая свободной рукой на Алекса и Софию. – Когда их не будет, мы сможем снова забыть, как раньше.
– Нет, – отрезал Дэвид. Его голос звучал низко и отдавался эхом. – Вы больше не забудете. И вы, и все остальные будете помнить.
Пальцы старухи изогнулись, как когти. С воплем она занесла руку над Дэвидом.
Карен Ди Муччи выскочила из темноты и ударила миссис Шнайдер по лицу.
Старуха упала на спину, как падает поваленное лесорубом дерево. Она так и осталась лежать на земле, корчась и извиваясь, лицо ее исказили рыдания.
– Я просто хотела, чтобы все кончилось, – всхлипнула она. – Просто хотела, чтобы все стало, как раньше.
– Как раньше не будет, – проговорил Дэвид и протянул ручки к маме.
Карен подняла сына, и Алекс заметил, что на ее лице написано ровно такое же непонимание, которое испытывал он сам.
София бросила вилы на землю и начала громко рыдать в голос.
Беа, Даниэль, Вал и Камила выбежали из дома. До Алекса донеслись крики Беатрис и Даниэля, обращенные к Эду, Камила же первым делом бросилась к маме, а Вал обняла отца за пояс.
Они в безопасности. Неясно, что сделал Дэвид, что он сотворил, но теперь они в безопасности.
Дэвид прошептал что-то на ухо маме – та подняла на сына изумленный взгляд. Мальчик повернулся к Алексу:
– Мне очень жаль.
– Не переживай, – ответил полицейский. Слова давались так тяжело, будто Алекс за всю жизнь не сказал ни слова. – Кажется, ты всех нас спас.
Малыш покачал головой:
– Нет. Мне не поэтому жаль. Жаль, что тебе надо идти.
– Куда?
– К дереву-призраку. Надо спасти Лорен, пока он ее не сожрал.
33
Лорен ощутила, что машина остановилась, а потом в салон хлынул свежий воздух: Тохи открыл дверь.
Я должна что-то сделать.
Но действовать было крайне сложно: ей казалось, будто ее мозг расплющило. Кровь из пореза на лбу перестала сочиться, но засохшая корка намертво склеила глаза. Лорен попыталась оттереть ресницы от крови, но рука не слушалась.
Пассажирская дверь открылась, и девочка вывалилась на землю: ее тело будто состояло из воды, а не из костей и мышц.
Тохи перекинул Лорен через плечо, словно она ничего не весила. Ее руки и голова болтались у мужчины за спиной, ударяя о его тело с каждым шагом, но тот не обращал внимания.
Он убил бабулю. Убил мою бабушку. Лорен захотела вывернуться, заставить Тохи поставить ее на землю. Она не желала, чтобы ее касались руки, которые убили ее бабушку.
– З-з-з-з… – протянула она.
– Это еще что? – голос Тохи звучал очень бодро, почти радостно.
Губы не слушались. Лорен направила всю свою энергию на то, чтобы выдавить слова, застрявшие у нее в горле:
– З-з-з-зачем в-в-в-вы уб-би…?
– Зачем я убил твою бабку? Ну, оглядываясь назад, я об этом жалею. Она могла бы и не умирать, хотя толку от нее было мало. Я просто хотел, чтобы проклятие работало, как раньше, а она не желала мне помочь, вот я и сорвался. Впрочем, перед смертью она, вроде, успела сказать мне кое-что полезное.
Они приближались к призрачному дереву. Лорен знала это, но не потому что видела, а потому что чувствовала. Дерево проявилось в ее сознании, как никогда прежде: сущность, сотканная из темноты и тысячи глаз. И Лорен ощущала присутствие Твари, что обитала внутри и так ждала ее прихода.
Она уже убила Миранду, а сейчас убьет меня.
(Возможно, стоит подчиниться. И тогда все закончится – вся эта боль.)
Нет, ты не можешь. Не можешь просто сдаться. Не можешь поступить так с мамой и Дэвидом.
Кольцо, которое брат выбрал для Лорен на ярмарке, пульсировало на пальце. Но она больше не верила, что это просто какой-то приз. Лорен думала – нет, знала, – что это действительно то самое кольцо, которое Чарли подарил Элизабет. Непонятно как и зачем, но почему-то оно досталось ей.
И кольцо тоже чувствует дерево, тоже чувствует Тварь.
Во рту пересохло, но туман в голове начал рассеиваться. И тело больше не ощущалось таким тяжелым и беспомощным, как секунду назад.
И тогда Лорен что-то почувствовала – приток какой-то энергии, похожей на воспоминание, – и в тот момент на нее снизошло знание, что все в Смитс Холлоу вспомнили мертвых девочек.
Это ощущение – весь их шок и горе – пронеслось внутри Лорен, как свет падающей звезды, а после опустилось на нее тяжким грузом. Но кто еще обязан нести эту ношу? В конце концов, она одна из последних ведьм. Именно такие, как она, сотворили это, выпустили на свободу монстра, не в силах совладать со своим горем.
Лорен позволила волне боли окатить себя с головы до ног. Игнорировать это чувство девочка не хотела, но и давать ему повиснуть на ней грузом тоже – сейчас не время. Нужно сбежать. Нужно выжить.
В свою очередь, мэр Тохи, кажется, не переживал в тот момент такой же прилив воспоминаний. А все потому, что он знал всегда.
Знал и ничего не предпринимал.
Более того, он потворствовал проклятию. Это знание также снизошло на Лорен: каждый ноябрь Тохи вытягивал в лотерею имя очередной девочки из Смитс Холлоу, чтобы та ушла в ночь и стала новой жертвой.
Ради чего? Ради процветания города? Никакая безопасность и комфорт не стоили этих жизней.
Голова Лорен прояснялась с каждой секундой: кажется, это как-то связано с кольцом, или, может, с деревом, или с магией, что пульсировала глубоко в крови девочки. Но это больше не имело значения. Времени на побег не оставалось.
Они дошли до дерева.
Тохи швырнул Лорен на землю, и, хотя тело пронзило болью, оно наконец вновь обрело способность двигаться. Девочка с трудом поднялась на ноги – мэр с подозрением прищурил глаза.
– Даже не вздумай сбежать. Если мне придется тебя ловить, ничем хорошим это не кончится.
Но Лорен не планировала сбегать. Тварь в дереве не позволит ей уйти далеко.
Взгляд Тохи привлекло что-то над плечом девочки, и она заметила, как его глаза округлились от удивления.
– А вы что тут делаете?
Лорен обернулась, ожидая увидеть монстра из своего виде́ния. На призрачное дерево облокотилась фигура: руки скрещены на груди, тело расслаблено, будто ему ни до чего нет дела.
– Офицер Хендрикс, – проговорила Лорен.
Полицейский улыбнулся – вокруг его глаз сложились морщинки, которые так нравились девочке.
И тогда она разглядела, что его улыбка совсем не похожа на его улыбку. Она выглядела как разлом, прорезавший его лицо, а внутри – тени и вопли.
Лорен отпрянула.
– Вы? Вы убили Миранду? Вы убили тех девочек?
Как это мог быть он? Как это мог быть человек, который так заботливо обработал ей ссаженный локоть, который всегда интересовался, как у нее дела, если оказывался поблизости? Где-то глубоко внутри часть Лорен знала, что на самом деле это не офицер Хендрикс. Это Тварь поселилась внутри него, действует его руками, вынуждает его так поступать.