Поднялся женский визг. Двери с шумом пооткрывались. Люди из квартир выскакивали в коридор, прохожие ломились с улицы. Через секунду в дверях образовалась пробка, никто не мог ни войти, ни выйти.
Кэти схватила Фрэнси за руку и хотела увести ее домой, но рука девочки как примерзла к перилам. Пальцы не разжимались. В отчаянии Кэти ударила Фрэнси по запястью рукояткой пистолета, и пальцы наконец-то разжались. Кэти повела дочь по лестнице. Навстречу им попадались соседки, повысыпавшие из квартир.
– В чем дело? В чем дело? – кричали они.
– Уже ни в чем. Уже ни в чем, – отвечала Кэти.
Фрэнси не переставала дрожать, и ноги у нее подломились. Последний отрезок пути Кэти пришлось тащить ее по коридору за собой на коленях. Она втащила дочь в квартиру и уложила на кухонную кушетку. Потом заперла дверь и накинула цепочку. Когда клала пистолет рядом с куском хозяйственного мыла, то случайно коснулась дула. Кэти испугалась, какое оно горячее. Кэти ничего не знала об оружии, никогда раньше не стреляла. Она подумала, что от высокой температуры пистолет может выйти из строя. Она приподняла крышку корыта с замоченным бельем и бросила в него пистолет. Туда же последовал кусок хозяйственного мыла, который лежал рядом. Кэти подошла к Фрэнси.
– Он поранил тебя, Фрэнси?
– Нет, мама, – простонала Фрэнси. – Он только… своим… этим самым… он задел мне ногу.
– Где?
Фрэнси указала на голую кожу повыше синих гольфов. Там не было ни синяка, ни царапины. Фрэнси удивилась. У нее было такое чувство, что кожа прожжена до мяса.
– Тут ничего нет, – сказала мама.
– Но мне до сих пор больно, – простонала Фрэнси и выкрикнула как безумная: – Лучше отрежьте мне ногу!
У двери собралась и шумела толпа – людям хотелось узнать, что произошло. Кэти не обращала на них внимания, дверь не отпирала. Она заставила Фрэнси проглотить чашку обжигающе горячего черного кофе, потом стала мерить шагами комнату. Теперь она начала дрожать. Она не знала, что делать дальше.
Нили слонялся во дворе, когда раздался выстрел. Увидев, что люди толпятся у подъезда, он пролез в гущу. Поднялся по лестнице и посмотрел вниз. Насильник лежал там, где упал. Женщины сорвали с него брюки, и те, кто оказался рядом, били его и топтали ногами. Остальные плевали в него. Все выкрикивали ужасные ругательства в его адрес. Нили услышал, что повторяют имя его сестры.
– Фрэнси Нолан?
– Ага. Фрэнси Нолан.
– Точно? Фрэнси Нолан?
– Говорят тебе, сама видела.
– Ее мать выбежала и…
– Фрэнси Нолан!
Нили услышал сирену – подъехала «скорая помощь». Он подумал, что Фрэнси убита. Расплакался и, плача, взбежал по лестнице. Забарабанил в дверь с воплем: «Пусти, мама! Пусти меня!»
Кэти открыла. Увидев Фрэнси на кушетке, он зарыдал еще громче. Фрэнси вторила ему.
– Перестаньте! Перестаньте! – кричала Кэти.
Она трясла Нили до тех пор, пока рыдания не затихли.
– Сбегай за отцом. Разыщи его, где бы он ни был.
Нили отыскал отца в баре Макгэррити. Джонни как раз настроился на долгую неспешную выпивку. Услышав рассказ Нили, он опрокинул залпом стакан и выбежал вместе с ним. Пройти в дом они не смогли. У дверей стояла «скорая помощь», а четверо полицейских прокладывали доктору путь сквозь толпу.
Джонни и Нили вышли через соседний подъезд во двор, помогли друг другу перелезть через забор и вскарабкались по пожарной лестнице. Когда Кэти заметила котелок Джонни за окном, она вскрикнула и побежала за пистолетом. К счастью для Джонни, у нее вылетело из головы, куда она дела пистолет.
Джонни подбежал к Фрэнси и подхватил ее на руки, словно она была маленьким ребенком. Он укачивал и убаюкивал ее. Фрэнси упорно требовала, чтобы ей отрезали ногу.
– Что он ей сделал? – спрашивал Джонни.
– Ничего, зато я с ним разделалась, – мрачно ответила Кэти.
– Ты выстрелила в него из пистолета?
– Из чего же еще?
– Ты попала?
– Как смогла. Но она все твердит про ногу. Он своим… – Кэти взглянула на Нили. – В общем, этим самым коснулся ее ноги, вот здесь.
Кэти указала место. Джонни посмотрел туда, но ничего не увидел.
– Очень плохо, что такое случилось именно с ней, – добавила Кэти. – Она такая впечатлительная. Вдруг теперь не выйдет замуж, под впечатлением.
– Мы приведем в порядок твою ногу, – пообещал папа.
Он положил Фрэнси обратно на кушетку, взял банку с карболкой и протер ногу Фрэнси. Обжигающая боль от кислоты принесла Фрэнси облегчение. Она почувствовала себя очищенной после мерзкого прикосновения.
В дверь постучали. Ноланы затаились и не ответили. Не хотелось в эту минуту пускать в дом посторонних. Голос с сильным ирландским акцентом произнес:
– Откройте. Именем закона.
Кэти отворила дверь. Вошел полицейский в сопровождении фельдшера «скорой помощи» с сумкой. Полицейский указал на Фрэнси:
– Этого ребенка пытались изнасиловать?
– Да.
– Доктор должен осмотреть ее.
– Я не позволю, – возразила Кэти.
– Таков закон, – спокойно ответил полицейский.
Кэти с фельдшером увели Фрэнси в спальню, и перепуганному ребенку пришлось подвергнуться унизительному осмотру. Фельдшер проделал все быстро и деликатно. Закончив, он выпрямился и стал укладывать инструменты в сумку.
– Все в порядке, он ничего не успел, – сказал фельдшер и указал на распухшее запястье Фрэнси. – Как это произошло?
– Мне пришлось ударить ее пистолетом, чтобы она выпустила перила, – пояснила Кэти.
Фельдшер заметил синяк на колене Фрэнси.
– А это что такое?
– Я тащила ее по коридору на коленях.
Фельдшер обратил внимание на пылающее пятно на ноге Фрэнси.
– А это что, бога ради?
– Это отец протер ей кожу карболкой в том месте, где мерзавец коснулся ее.
– Боже правый! – взорвался фельдшер. – Вы пытались вызвать у нее ожог третьей степени?
Он снова открыл сумку, наложил охлаждающую мазь и забинтовал ногу.
– Боже правый! – снова повторил он. – Вы причинили своему ребенку больше вреда, чем преступник!
Фельдшер поправил платье Фрэнси, погладил ее по щеке и сказал:
– Все будет хорошо, девочка. Я сделаю так, чтобы ты заснула. А когда проснешься, скажи себе – мне приснился дурной сон. Дурной сон, и больше ничего. Поняла?
– Да, сэр, – сказала Фрэнси с благодарностью. И снова увидела острую иглу. Ей вспомнилось что-то из прошлого. Она заволновалась. Чистая ли у нее рука? Может, он сейчас скажет…
– Ты смелая, – сказал он, вводя иглу.
«Значит, он ничего не имеет против меня», – сквозь туман подумалось Фрэнси.
После укола она заснула мгновенно.
Кэти с фельдшером прошли на кухню. Джонни и полицейский сидели за столом. Полицейский сжимал в ручище огрызок карандаша и делал пометки в записной книжечке.
– Девочка в порядке? – спросил он.
– В полном, – кивнул фельдшер. – Если не считать шока и следов родительской заботы.
Фельдшер подмигнул полицейскому и обратился к Кэти:
– Помните, когда проснется – нужно говорить, что ей приснился дурной сон. Больше ничего не обсуждайте.
– Сколько я должен вам, док? – спросил Джонни.
– Нисколько, приятель. Я из муниципальной службы.
– Спасибо, – прошептал Джонни.
Фельдшер заметил, что у Джонни трясутся руки. Он вынул из кармана пинтовую фляжку и протянул Джонни.
– Глотни!
Джонни недоуменно посмотрел на него.
– Давай, приятель.
Джонни с благодарностью сделал большой глоток.
Фельдшер передал фляжку Кэти:
– И вы тоже, мадам. Похоже, вам тоже не помешает.
Кэти тоже сделала большой глоток. Полицейский протянул руку:
– А я, что не в счет? Сирота, что ли?
Когда фельдшер получил свою фляжку обратно, в ней оставалось на донышке. Он вздохнул и допил. Полицейский тоже вздохнул и повернулся к Джонни:
– Итак, продолжим. Где вы храните оружие?
– Под подушкой.
– Принесите. Я должен сдать его в участок.
Кэти, совершенно позабыв, куда она бросила пистолет, метнулась в спальню и подняла подушку. Вернулась с пустыми руками, озабоченная.
– Его там нет!
Полицейский рассмеялся:
– Разумеется! Вы же его достали, чтобы выстрелить в подонка.
Кэти потребовалось немало времени, чтобы восстановить в памяти события. Она извлекла пистолет из корыта с бельем. Полицейский вытер оружие, вынул пули и спросил Джонни:
– А разрешение у тебя есть, приятель?
– Нет.
– Непорядок.
– Это не мой пистолет.
– А чей? Кто тебе его дал?
– Не знаю. Никто, – Джонни не хотел втягивать приятеля-охранника в неприятности.
– Откуда же он у тебя?
– Нашел. Да, нашел в сточной канаве.
– Смазанным и заряженным?
– Именно.
– Это все, что ты можешь сказать?
– Все.
– Ну ладно, меня это устраивает. Держись этой линии и дальше.
Водитель «скорой помощи» крикнул из коридора, что отвез раненого в больницу и готов забрать их.
– В больницу? – переспросила Кэти. – Значит, я не убила его.
– Не до конца, – кивнул фельдшер. – Мы подлечим его, чтобы смог дойти до электрического стула на своих двоих.
– Обидно, – вздохнула Кэти. – Я так хотела прикончить его.
– Я успел допросить его при свидетелях прежде, чем он отрубился, – заговорил полицейский. – Маленькая девочка в подвале – это его рук дело. На его счету еще две жертвы. Вот протокол допроса, с подписью.
Полицейский похлопал себя по карману.
– Не удивлюсь, если я получу повышение, когда о деле узнает комиссар.
– Надеюсь, что получите, – холодно ответила Кэти. – Пусть эта история пойдет хоть кому-то на пользу.
Когда наутро Фрэнси проснулась, папа сказал, что ей приснился дурной сон. Со временем это событие и правда стало казаться Фрэнси сном. В ее душе не осталось глубокой раны. Физический страх отключил эмоциональную реакцию. Ужас, пережитый на лестнице – который продолжался минуты три, – послужил обезболивающим. События, которые последовали затем, слабо отпечатались в ее памяти из-за действия непривычного укола. Даже слушания в суде, где ей пришлось давать показания, казались частью смутного спектакля, где ей отведена совсем коротенькая роль.