— Тоже в приказном порядке?
— Таковы наши законы: главнокомандующий принимает решения, остальные — подчиняются.
— И вернуться в Гак мне будет нельзя даже, скажем, на каникулы?
— Нет, — отрезал он, — тебе запрещено покидать территорию Кресании.
— Отличный выбор при полном отсутствии такового.
Командующий наклонился и поднял с пола браслет.
— Хорошо, — я зло посмотрела на него, и в этот момент осознала, что осталась такой же пленницей, как и была до трибунала, — даю.
— Даешь что?
— Даю слово не сбегать.
— Вот и хорошо, — Ругарин отнес ошейник на стол.
Я с трудом смогла оторвать от блокиратора свой взгляд.
— Кто меня будет учить? — перед мысленным взором пронеслись лица Паитона, Тонвеля, Идриса, Клайдона и предателя Кавера.
— Магистры из военной академии. С ними ты познакомишься завтра, — обрадовал меня командующий. — И я.
— А какой смысл учить пленницу? — не удержалась я.
— Чтобы она не навредила себе и окружающим и в перспективе смогла принести пользу обществу.
— Хорошая перспектива. А если я нарушу слово?
Ругарин красноречиво посмотрел на браслет.
— А если я уничтожу тебя и сбегу?
Он улыбнулся заманчиво, будто приглашая меня попробовать. Но я знала, что проиграю, по крайней мере, пока.
— Тебе выделили комнату в корпусе. Тебя проводят, — так и не дождавшись атаки, Ругарин приоткрыл дверь и подозвал мага в форме.
— Благодарю, командующий, — съязвила я под конец, и удостоилась лишь усталого взгляда.
Тонвель смотрел на Сайруса немного странно, как на ненормального. Но из дома не гнал и даже предложил чашечку куны, от которой бывший Глава отказался.
— Сайрус, — Тонвель задумчиво посмотрел на синих птиц, готовых спорхнуть с жилетки гостя, — Дигин официально признан Главой. Ты — по общепринятой версии беглый преступник, создавший оружие, приведшее к военным действиям со стороны Кресании.
— Ты же знаешь правду, — взгляд Сайруса пронизал Тонвеля.
— О, да, я знаю, — неожиданно весело усмехнулся магистр иллюзий, — для меня правда — все, что я желаю видеть таковой.
— Без намеков на твои свойства.
— Тогда так: Сайрус, ты спятил? — прямо спросил Тонвель. — У Дигина огромная поддержка. Продолжение войны никому не нужно.
— Какая причина продолжать? Олянки больше нет.
— Как? — Тонвель замер.
— Я не знаю, — покачал головой Сайрус. — Взгляни на меня.
Тонвель ненадолго ушел в себя, изучая то, что осталось от дерева Сайруса.
— А где семя? — тихо спросил он. В его душе сожаление боролось с облегчением.
— Ты видел, что случилось под Доном. Ты спрашиваешь меня о семени? Законы с ней не работают… не работали, — исправился Сайрус, — она творила их сама.
— Как ты справляешься? — Тонвель взглянул на бывшего Главу, и тот тут же отвел взгляд. — Утешаешь себя мыслью о том, что если освободить Гак от Дигина, ее гибель будет не напрасной? — разгадал Сайруса Тонвель.
— Если отбросить причины, разве это так плохо?
— Нет, — покачал головой Тонвель, — но очень непросто. Каков твой план, помимо моего участия?
— Открыть записи исследовательского отдела. Привлечь на свою сторону магов Ордена Коллегии.
— Записи переданы кресанийцам, Сайрус. А те, что не были переданы, наверняка уничтожены Дигиным и его окружением. Он выдал им ровно столько, чтобы не указать на свою причастность.
— А Клайдон?
— Что Клайдон? С тех пор, как он был назначен в группу преследования, я больше ничего о нем не слышал.
— В группу преследования? Олянки? И он согласился?
— Она уничтожила его родной город, — развел руками Тонвель.
— Ты что-нибудь знаешь о группе?
— Думаешь, это их рук дело? Возможно, — Тонвель пожал плечами. — Я больше не при делах. Мой отдых затянулся на неопределенный срок. Но если так, ее обязаны были доставить в Кресанию.
— Живой или мертвой, — глухо проговорил Сайрус.
— Тебе есть где остановиться?
Сайрус лишь покачал головой.
— Тогда ты не будешь возражать… — Тонвель коснулся бывшего Главы, и легкая пелена иллюзии окутала его тело.
— Кара? — переспросил Сайрус, глядя на себя в зеркало. — Она тоже в городе.
— Лучше две Кары, чем один Сайрус, — возразил Тонвель, любуясь своей работой. Даже кружево на рукавах слегка топорщилось, как и положено.
— Разыщи наших людей в Ордене, — попросил Сайрус.
— Сложнее будет найти таковых в Совете, — отозвался Тонвель.
— А что, если… — И Сайрус изложил Тонвелю в двух словах свой безумный план, который напомнил магистру их отчаянные бои с кресанийцами.
— Главное — потом не заблудиться среди созданных мною иллюзий, — усмехнулся магистр, оживляясь и предвкушая.
Глава 26
Я уже сбилась со счета от количества учителей и учебных заведений, в которых побывала за последнее время. Мои занятия проходили в помещениях военной академии, но в индивидуальном порядке. В основном, во второй половине дня. С другими учащимися я не пересекалась. И комната в корпусе, где я жила, как оказалось, имела отдельный вход. Объяснение нашлось легко, когда я взглянула утром из окна на улицу: в Академии обучались исключительно мужчины. Я была единственной девушкой на их территории. Не сомневаюсь, что они ходили в столовую, меня же кормили на отдельной кухне, неподалеку от выделенной комнаты. Молчаливая служанка приносила еду и затем также безмолвно уносила посуду.
В моем распоряжении оказались магистры воздуха и земли, а также магистры по целой куче других предметов, которые являлись обязательными для академии. После тестирования по некоторым предметам, как, например, иномирной географии и биологии, их убрали из программы, посчитав знания достаточными.
Каждый шестой день септы я отправлялась к командующему и занималась с ним до ночи или полного истощения. Он держал дистанцию, как и остальные учителя, не позволяя ни фамильярностей, ни поблажек.
Каждое утро я просыпалась и смотрела… не на себя, нет, а в первую очередь — на свои деревья. И боялась, что они вырастут, раскинут кроны высоко в небе, а корнями прорастут до самого Гака, и я не сумею этого скрыть, и вновь стану либо подопытным материалом, либо мишенью. Но мое дерево, хоть и переливалось тремя цветами, не спешило расти, оставаясь в пределах тела. Это тоже было своего рода загадкой для меня — почему? Потому что Гор и Сайрус слишком далеко? Потому что они отрезаны от меня каким-то очередным хитрым кресанийским блокиратором?
Потому что отказались от меня, — шевельнулось в сердце, но я тут же отмела эту мысль: только не Гор. Я не сомневалась, что упрямец, даже находясь в бегах, не оставляет попыток изобрести способ вытащить меня из Кресании.
Учителя были толковыми, заняться больше было нечем — так что обучение двигалось неплохо. Тем более, как оказалось, меня не так уж и слабо натаскали по практической части воздуха и земли. Хотя в критических ситуациях я почему-то по-прежнему предпочитала землю. Может, по привычке. С огнем все было значительно сложнее: я то взрывалась, оставляя повреждения там, где мы занимались, то у меня вовсе ничего не выходило. Но Ругарин не нападал на меня из-за этого, а воспринимал спокойно, как нечто само собой разумеющееся.
А вот поговорить было совершенно не с кем. Не о высоких материях и магии, а о чем-то простом, человеческом. Я даже пыталась разговорить мою немую служанку, но она отказалась и от сладкого, и от беседы. Оставалось только наблюдать за чужой жизнью из окна, пока у меня было свободное время.
Прошел, наверное, вар с тех пор, как я оказалась в Кресании. Ругарин листал отчеты от моих учителей и рассматривал итоговые оценки.
— У тебя хорошие результаты, — наконец, оторвал он взгляд от бумаги, — но очень посредственные силы. С такими силами ты бы не устроила заваруху возле Дона, — он пристально посмотрел на меня. — Из чего я делаю вывод, что твои деревья не восстановились. С чем это связано?
— Ты меня спрашиваешь? — я все еще называла его на 'ты', хотя меня в последнее время тянуло сказать 'вы', настолько выросла между нами дистанция.
— То есть ты не знаешь? — командующий сверлил меня взглядом.
— Нет, — пожала я плечами. Я действительно не знала, хотя у меня были догадки на этот счет, которые я ни за что не стала бы озвучивать перед Ругариным. Размышляя наедине, я пришла к выводу, что деревья лучше всего росли в любви, причем, во взаимной. А я еще никогда не была так далека от этого состояния, как сейчас.
— Я все равно не отпущу тебя в Гак, — произнес Ругарин.
— Я знаю, — вздохнула я.
— И я не могу допустить тебя к экзаменам.
— Почему? — удивилась я.
— Потому что это бои, с другими учащимися.
— И?
— Они убьют тебя.
— Это что, бои насмерть? — известие повергло меня в шок. Я почти привыкла к кресанийцам и уже не видела в них поголовно монстров.
— В реальной жизни других боев не бывает, — отрезал командующий, и я поняла, почему их маги превосходят магов Коллегии. Я никогда не слышала о подобной жестокости в Гаке.
— Безумие какое-то, — я невольно отступила.
— Но это обязательная часть программы, так что будешь биться со мной. — Кажется, у меня дрогнули колени. — Я сделаю поправку на твои силы, — снисходительно произнес командующий и без долгих предисловий стал в стойку.
Хорошо, что зал был изолирован. В ход пошла и земля, и воздух, и трюки Гора, и шалости Клайдона — все вперемешку. Но весь мой арсенал не произвел должного впечатления на Ругарина. Он, как ни в чем не бывало, стоял посреди зала. То ли я была действительно слабой и медленной, то ли он великолепно предугадывал мои действия, но командующий с легкостью блокировал все мои выпады. А под конец поединка стал смотреть даже с каким-то оттенком жалости. Вот это меня окончательно взбесило — и пламя рвануло вверх, залив Ругарина с головы до ног. Просто в один миг еще был пустой зал, а в другой — море бушующего огня.