– От двух до трех часов, – доложил Поземкин и продолжил заунывно: – Весь день проводя различные операции, мы собрали материал, анализ которого поможет в будущем сделать соответствующие оперативные выводы.
– Это все ты на бумажке написал? – изумился Смирнов. – Гриша, опомнись! Читать нам циркуляры не надо. Просто расскажи, как Чекунов мотался по городам и весям вашего обширного, размером с Бенилюкс, района и показывал аборигенам фотку трупа, а ты вместе с пивососом и зассанцем Быстровым утюжил трассу. И что удалось надыбать. Вот и все.
– Александр Иванович! – шокированный Георгий Федотович укорил Смирнова.
– Пардон, Георгий Федотович, – извинился Смирнов и отвел в сторону каскетку, которую держал в правой руке. И Поземкину: – Я тебя перебил, Гриша…
– Лейтенант Чекунов, посетив леспромхоз, Бугреевку, Жоркин хутор и поселок Советский, выяснил, что вчера днем, ближе к вечеру, Власов был в леспромхозе. С утра его видели и в Бугреевке, но мы не придаем этому значения. Сейчас Чекунов отрабатывает власовские возможные контакты в леспромхозе.
– Почему не было обращено должного внимания на Бугреевку? – строго спросил Георгий Федотович. – Отдельные жители этого населенного пункта, я бы сказал, весьма и весьма склонны к криминалу.
– Труп, считаешь, на лодке к месту заброса привезли? – понял вдруг ход мысли Поземкина Смирнов. – Я карту хорошо запомнил. Скорее всего так.
– Точно, Александр Иванович! – страшно обрадовался Поземкин и вытащил из папочки карту. – Вот смотрите, этот поворот, на который была вытащена коряга, ближе всего находился к Чоне, ну, совсем рядом, метрах в четырех-пяти. Кусты и сразу вода. И в кустах – раздвиги, поломы веток. Ясно, что лодку спустили или от леспромхоза, или еще откуда сверху…
Сыскари забыли про Георгия Федотовича. Но он тут же напомнил о себе:
– Почему же только сверху? Могли и снизу подгрести.
– Уж что, что, а течение вашей Чони вы бы должны знать, Георгий Федотович, – легкомысленно откликнулся Смирнов. – Вверх по ней идти – только если марсельских галерников нанять.
– Каких еще галерников? – обиделся Георгий Федотович.
– Ну, из «Графа Монте-Кристо». Молодого Кавальканти и Кадрусса.
Подумав, Георгий Федотович рассмеялся. Посмеявшись, сделал выводы:
– Следовательно, вы считаете, что Власова убили где-то поблизости от леспромхоза или еще выше по течению, а затем преступники, захватив труп, спустились на лодке к заранее подготовленному месту, где, задержав машину, забросили труп в кузов. Экспедиция по Чоне на лодке ночью – вещь весьма рискованная, которую может осуществить только местный старожил. Полагаю, что так. Если в чем ошибся, поправьте меня, товарищи милиционеры.
Смирнова всегда восхищало, как партийные деятели умело перехватывают инициативу. Только что сидел баклан бакланом, и вдруг он уже впереди и со знаменем.
– Вас не надо поправлять, – искренне сказал Смирнов. – Ход ваших рассуждений ясен и логичен.
– В общем, хорошо поработали, – констатировал довольный Георгий Федотович. – Но и мне, дилетанту, удалось обнаружить, на мой взгляд, нечто весьма существенное. Три дня тому назад из Малиновского лагеря строгого режима бежал известный вам, товарищ капитан, рецидивист Ратничкин. Вот так-то. Надеюсь, что и это направление розыска будет вами разрабатываться.
На воле Поземкин, как веером, обмахнулся дерматиновой папочкой.
– Умыл он меня, змей! – неосторожно признался он Смирнову.
– Рецидивист Ратничкин бежит из лагеря строгого режима только для того, чтобы, проявив чудеса изобретательности и напрягая все силы, пришить со страшной помпой безвредного алкаша. Не клеится чевой-то, Гриша, – успокоил его Смирнов.
– Вы деталей не знаете, Александр Иванович, важнейших деталей! – воскликнул Поземкин, заткнул папочку под мышку и поведал: – Ратничкин этот, блатная кликуха «Кабан»…
– Здоровый, что ли, очень? – перебил Смирнов.
– Страсть! – подтвердил Поземкин. – Так вот Кабан на концерте артистов краевой филармонии в леспромхозе устроил безобразную драку, в которой самолично нанес тяжелые телесные повреждения двоим гражданам, оформившим по излечении инвалидность второй группы.
– Что за граждане? – поинтересовался Смирнов.
– Тунеядцы, – коротко ответил Поземкин. – Теперь они уже на законных основаниях могут не работать. Но дело не в этом. Основным свидетелем обвинения был ныне убитый Власов Николай. Именно на его показаниях Владимир Владимирович и строил свою обвинительную речь.
– Давно у вас этот прокурор?
– Да скоро год… – ответил Поземкин, постоял, подумав решил: – В отдел пойду.
– И что там будешь делать? – насмешливо поинтересовался Смирнов.
– Да, к ночи уже, – вдруг понял Поземкин. – А чем же заняться?
– Пойдем водку пить, – сказал Смирнов.
…Сначала в номере у Смирнова выпили крайкомовской, которая необычайно понравилась Поземкину, что он и выразил словами:
– Вот ведь продукт производят! И закусывать не надо!
Обсудили качества и свойства этого напитка в подробностях, и скучно стало Смирнову с капитаном Поземкиным. Предложил с завлекательными подробностями:
– Пошли к режиссеру-постановщику. Может, у него и актрисы вертятся.
– А удобно? – провинциально застеснялся Поземкин.
– Удобно, удобно! – уверил Смирнов. – У них в экспедиции все удобно: водку беспробудно жрать, трахаться с кем ни попадя, работать по восемнадцать часов в сутки, не работать неделями. Даже штаны через голову удобно надевать.
Не было актрисок в номере Казаряна, поднаврал тут подполковник Смирнов, но картина, представшая перед его глазами, привела его в состояние, равное по ощущениям сну или невесомости: склонившись над круглым столом, Олег Торопов, Роман Казарян и Владислав Фурсов озабоченно, мирно и, по всей вероятности, продуктивно работали над поправками по сценарию.
Роман поднял голову, увидел Смирнова, успокоил:
– Мы сейчас заканчиваем, Саня. Финал сцены и – все.
– А рано, рано заканчиваете! – укорил всю троицу Смирнов. – Я к вам привел человека, который, являясь прототипом вашего героя, должен стать его прообразом!
Завернув такое, Смирнов и сам удивился. Удивился и Казарян.
– Сложновато изволили выразиться. Как тебя понимать?
– А никак! загордился Смирнов. – Я к вам привел героя нашего времени!
И силком вытащил Поземкина на середину комнаты.
Поземкин стеснялся. Поняв это, Казарян решил закруглиться:
– Ну, по-моему, все ясно. Ты, Владик, к утру запишешь?
– Я ночью запишу, – пообещал Фурсов.
– Записывать надо в трезвом виде, – назидательно произнес Смирнов: – А вы, товарищ писатель, собирайтесь сейчас водку пить. Квадратура круга. Как найти выход?
– Колумбово яйцо, – заметил Олег. – Просто не пить.
– Твоему Колумбу его яйцо дверью бы прищемить! – картинно возмутился Смирнов. Крайкомовская повысила ему настроение. Был игрив, велеречив, явно с перебором мелких жестов. – Как это – не пить?
– Если Владислав согласен, я запишу, – предложил завязанный Торопов и миролюбиво, успокаивая писательское самолюбие, добавил: – По сути все оговорено до последнего слова.
– Запиши, если тебе не трудно, – согласился Фурсов. Перемирие было в самом разгаре.
– А я ваши книжки читал, – вдруг ни с того, ни с сего брякнул опять отодвинувшийся к двери Поземкин. Он стоял и преданно смотрел на Фурсова.
– Какие? – оторопело поинтересовался тот.
– «Свет над тайгой», – начал перечислять Поземкин, – «Падают кедры», «Однова живем», «Поземка».
– Эту ты из-за своей фамилии прочитал! – не выдержал, встрял Смирнов. – Ну, и что ты в этих книжках вычитал?
– Все, – нелепо ответил Поземкин. На выручку ему пришел достойный, спокойный и благожелательный народный писатель:
– Не знаю вашего имени-отчества…
– Григорий Александрович, – поспешно назвался Поземкин.
– А чем, Григорий Александрович, понравились вам мои книги?
– Правдивые они, – признался Поземкин. – И зовут.
– Куда? – ужасным голосом взревел Смирнов.
– Как – куда? – удивился Поземкин. – К будущему. К коммунизму.
– А надо тебя звать? – усомнился Смирнов.
– Надо, – убежденно сказал Поземкин. – Надо звать всех. Потому что коммунизм для всех.
– И Ратничкина позовем? – вдруг вспомнил Смирнов.
– Какого еще Ратничкина? – Казарян убирал бумаги со стола, готовя плацдарм для закуски и выпивки. – Никакого Ратничкина не позовем. Все сами выпьем и съедим.
Смирнов устроился на диване и приказал Поземкину:
– Садись, капитан!
– Куда? – послушно спросил тот.
– Сюда! – Смирнов со страшной силой ударил ладонью по дивану рядом с собой. Взметнулось вверх округлое облако пыли. Смирнов внимательно проследил, как облако, осаживаясь, растворилось в атмосфере номера. Проследил до конца и сказал несколько растерянно: – Да-а, номер-люкс.
Поземкин сел рядом, а Олег спросил:
– Ты чем-то недоволен, Саня?
– Недоволен, – твердо выразил неудовольствие Смирнов. – Где песня про подполковника Смирнова?
– Претензии принимаю. Не успел. Одно оправдание – занят был перелопачиванием варева, официально именуемого сценарием.
– Я сейчас дам тебе по морде, – тихо предупредил писатель.
– Во-первых, я не позволю тебе сделать это: я сильнее и обученнее тебя, – небрежно начал Торопов. – А во-вторых, если ты скажешь, что этот сценарий ты писал искренне и серьезно, то я встану перед альтернативой: кто ты – бездарный кретин или бесстыдный лжец? Но в той или другой ипостаси ты окажешься гражданином, с которым я не то что драться – срать на одном поле не сяду.
Фурсов рванулся к Олегу, но был надежно перехвачен старым боксером Казаряном, который держал его крепко и шептал, шептал в ухо:
– Владик, зачем же дергаться? Он говорит, и ты говори. Поговорите, поговорите, устанете, и тут мы все вместе водочки и выпьем…