— Это я.
— Ладно, поверю. Иконостас с особо опасными у тебя под рукой?
Дежурный посмотрел на помощника. Тот понимающе кивнул.
— Под рукой.
— Поищи там Леху Смолеева. Кликуха «Копыто». Нашел?
Дежурный глянул в список, который, действительно, был под рукой.
— Нашел.
В левое ухо помощник сообщил шепотом:
— Телефон-автомат у Сретенских ворот.
Дежурный мигнул обоими глазами, что для помощника означало: «Действуй!» Помощник исчез, а трубка спросила у правого уха:
— Хочешь его повязать?
— Еще как! — совершенно искренне признался дежурный.
— Тогда слушай меня внимательно, мусоряга…
Хронометр на стене показывал двадцать часов двенадцать минут.
Черная «Волга» стояла в устье Козихинского, чуть высунув нос к Патриаршим на Бронную так, чтобы Александр свободно просматривал оба въезда. И от бульваров, и от Садового кольца. Александр посмотрел на наручные часы в двадцать один пятьдесят пять и сразу же перевел взгляд на предпрудный скверик. Одинокий человек встал со скамейки у пруда, пересек Бронную и скрылся в черной арке начальнического дома.
Александр подождал немного, проверяя, нет ли за Лехой хвоста, удостоверился, что нет, и включил мотор. «Волга» неспешно двинулась к театру Пушкина.
Во дворе Леха направился к забору. Проверить лаз. Пролом был аккуратным, а, главное, незаметным. Леха, проверяя, как он проходит в этот лаз, просунул в него голову, плечи, сделал шаг на ту сторону, и вдруг черная, в огненную крапинку пелена скрыла от него мир.
Очнулся он в оперативной машине. Справа и слева от него симпатичные ребята в удобных для работы кожаных куртках. Ощутил руки: они были за спиной. В наручниках.
Парень постарше глядел на него с переднего сиденья. Увидел пробуждавшиеся Лехины глаза: спросил:
— Очнулся? — сочувствующе так, соболезнующе. На дурацкий вопрос Леха не ответил. Тогда парень задал следующий: — Что вы тут с пистолетом собирались делать, Смолеев?
— А не пошел бы ты… — с трудом сказал Леха. А куда и зачем не сказал, язык плохо слушался. Парень рассмеялся и приказал водителю:
— Поехали, Сережа.
Оперативная машина вырулила на Садовое.
Часы показывали одиннадцать тридцать. И на руке, и на приборном щитке. Александр посмотрел на большую черно-белую Алису Коонен в замысловатом шлеме и тронул «Волгу» с места.
Чтобы заехать на Бронную, дал кругаля через Качалова и Садовое. Вот он, начальнический дом. Приткнувшись к тротуару, стоял «жигуленок» каленовских пацанов. Пустой. «Волга» миновала его и припарковалась невдалеке. Александр закрыл машину и деловито направился к начальническому дому.
Начальники, чтобы укреплять силы для принятия судьбоносных решений, спать ложатся рано: ни души не было во дворе, ни души. «Мерседес» стоял на положенном месте. Александр прошел к лазу. Подъездная лампочка светила вполне прилично. У лаза Александр присел на корточки. Смотрел на землю. Смотрел, смотрел и высмотрел. На земле лежала бронзовая пуговица от Лехиного блейзера.
Домой, домой! В берлогу.
Перво-наперво навестил лакейскую. Разбросанные шмотки, теснота, убогость, безнадега. Александр плотно — навсегда — прикрыл за собой дверь и направился в гостиную. Столик с напитками находился там: некогда было Лехе сегодня возить его туда-сюда. Александр, не закусывая, принял стакан коньяка. Содрогнулся, занюхал рукавом, затих на мгновенье, а потом включил музыку. Свою.
Пора, пора, порадуемся на своем веку!
И женщине, и кубку, и острому клинку!
Пока, пока, покачивая перьями на шляпах,
Судьбе не раз шепнем: мерси боку!
Пока выл Боярский, он маленьким ключом открыл потайную дверцу в панели, достал телефон и набрал номер. Ответили быстро.
— Здравствуй, Петя, это Александр, Сандро говорит. Слышал, у вас праздник — Леху-Копыто повязали? Ну вот, выходит, я лучше милиции осведомлен. Проверь, проверь, а я перезвоню.
Положил трубку и выпил еще. Меньше теперь, полстакана. Подождал немного и перезвонил.
— Это я опять. Ну как? Понятно, понятно. Что ж, поздравляю. Да ничего себе, живем, хлеб жуем. Повидаться надо бы, потрепаться, водки выпить… На следующей неделе я тебе позвоню. Будь здоров!
Александр вернул телефон в секретный ящик и оттуда же извлек револьвер и пачку патронов. Полой любовно обтер штучку, в просторечьи именуемую «бульдогом», поигрался им немного, а потом снарядил барабан. Выпил еще, подкинул револьвер на ладони и спрятал во внутренний карман пиджака. Откинулся в кресло, слушая музыку. Малинин пел:
Поручик Голицын, раздайте патроны!
Корнет Оболенский, налейте вина!
Александр усмехнулся, встал, отмотал пленку назад. И снова:
Пора, пора, порадуемся на своем веку!..
Валентин прикрыл дверь в кабинет министра и улыбнулся секретарше. Симпатизировавшая ему секретарша поинтересовалась:
— Все в порядке, Валентин Феликсович?
— В полном, Серафима Сергеевна. Спасибо вам, — и, поцеловав ей ручку, вырвался на просторы престижных коридоров. Зашагал, посвистывая. Он уже подходил к обширной своей нише, когда из другой — рядом — возник Александр.
Три выстрела грянули один за другим. Три пули вылетели из ствола «бульдога» и все три — в грудь Валентина. Он стал расслабленно оседать, а затем упал. Александр убегал по коридору, громко стуча башмаками по надраенному паркету.
Первым у тела оказался Глеб, находившийся в приемной Валентина. Упав на колени, он слушал Валентиново затихавшее сердце. Выскочила из приемной и секретарша. Застыла, приподняв плечи и прижав ладони к щекам. Глеб обернулся, увидел ее, заорал:
— Срочно звони в скорую и охране, охране немедленно! — секретарша из прострации не выходила. Глеб вскочил, тряхнул ее: — Быстро, ну!
Секретарша ринулась к телефонам. Глеб вновь склонился над Валентином. Тот на мгновенье открыл мутные глаза и пробормотал нечетко:
— Катя… Катька… — и закрыл глаза навсегда.
…Александр выбежал на лестничную площадку. Две встревоженные дамочки, ждавшие лифта, с ужасом смотрели на него и на револьвер.
— Тихо, — сказал он, поводя «бульдогом» и нажимая кнопки лифта. Уже задействованные. Повторял в беспамятстве: — Тихо… Тихо… Тихо…
Раздвинулись двери лифта, и он ворвался в кабину. Здесь народу было побольше — человек пять. Он прижался к съехавшимся дверям и, нажав кнопку первого этажа, опять показал револьвер, талдыча как попугай:
— Тихо… Тихо… Тихо…
Ох уж эти мраморные вестибюли главных офисов! Он бежал через бесконечный этот вестибюль к пропускным турникетам, где два милиционера, путаясь в кобурах, пытались обнажить свои «Макаровы». Он выстрелил первым. Два раза, особо не надеясь попасть. Но в одного попал: один из милиционеров левой рукой схватился за правое плечо. А второй от ужасной растерянности уронил пистолет. Ударив растерянного рукояткой «бульдога», он проскочил за турникет.
Он был у выхода, когда из неприметной двери, притулившейся под лестницей, выскочил неприметный гражданин в сером костюме. Этот обыкновенный гражданин, растопырившись, слегка присел для удобства и, держа пистолет двумя руками перед собой, начал палить в спину убегавшему. Уже в дверях убегавший стал заваливаться. Гремели выстрелы, звенели, падая на каменный пол, осколки дверного стекла.
Автомобиль «Вольво» подъехал к воротам дачи и остановился. Никто из машины не выходил. Артем с веранды, где он еловыми шишками раскочегаривал самовар, направился к воротам, чтобы открыть их. Открыл, «Вольво» въехал и заглушил мотор. Но Глеб продолжал сидеть за рулем.
— Что случилось, Глеб? — подойдя, спросил Артем.
— Катерину позови, — попросил Глеб.
Катерина приблизилась. Глеб уже открыл дверцу, но из машины не вылез. Просто спустил ноги на землю, развернувшись на сиденье.
— Что-нибудь очень плохое, Глеб? — спокойно поинтересовалась Катерина.
— Да, — ответил Глеб и плюнул в землю, на которую глядел.
— Говори, — приказала она.
— Не могу, — признался он.
— Говори! — Катерина кричала.
— Александр убил Валентина. Застрелил.
Катерина схватилась за открытую дверцу. Подскочил Артем — поддержать. Катерина отвела его руку, сказала:
— Не надо, — и Глебу: — А ты где был?
— Я был рядом, Катя. Но было уже поздно…
— Поздно?! — криком задала она непонятный вопрос.
— Поздно было ему помочь, — объяснил Глеб. — Он умер у меня на руках.
— А где эта мразь?
— Его гебист подстрелил. Говорят, не выживет.
— Едем в город, — решила Катерина. — Жди нас здесь, Артем.
И кинулась в дом — одеваться.
— Что ж его охрана? — спросил Артем.
— Пареньки на улице караулили. А он его прямо в офисе кончил. Как он мимо них туда пробрался, черт его знает.
— А ты как туда пробрался?
— Валентин мне встречу назначил и пропуск заказал. Эх, Валентин, Валентин!
Перед магистральной дорогой Глеб загнал «Вольво» на обочину и сказал:
— Садись за руль ты. Нервишки гуляют.
Поменялись местами. Выехали на автостраду. Катерина нетерпеливо давала скорость. Глеб расслабился, растекся по сиденью, закрыл глаза.
— Спишь? — покосясь, спросила Катерина.
— Поспишь тут, — ответил Глеб, не открывая глаз. — Бумаги у меня, Катя.
— Все?
— Вроде все. Что в бумажнике были: полис, банковские документы. Я боялся, что пули бумажник попортят. А бумажник у него в нажопнике. Американец!
— Помолчи, кретин, — с тихой яростью сказала она.
Он не отреагировал на ее гнев. Деловито поинтересовался:
— Что прикажешь с этими бумагами делать?
— В сумочку положи.
Глеб взял кожаную сумку-мешок, растащил шнур, присвистнул в удивлении:
— Дура-то тебе зачем?
— Для спокойствия.
Глеб извлек из сумки элегантный никелированный браунинг, полюбовался:
— Симпатичная штучка.