— Кончали Власова где-то там. Не волочить же труп мимо домов и бараков. А так — кончили и быстренько в лодку.
С высокого берега к мосткам пристани вела добротная деревянная лестница. Чекунов ступил на нее и обернулся, ожидая Смирнова. Но подполковник раздумал спускаться к пристани, к лодкам, к воде. Он стоял у эллипсоидной подпалины среди зеленой и сочной травы. Остатки, так сказать, костра для великанов метров пять в длину и метра три в ширину.
— Витя, — позвал Смирнов, — позавчера этот пал здесь был?
— Был, Александр Иванович.
— А откуда он, ты об этом не подумал?
— Ну, солярку разлили нечаянно и, чтобы вони меньше было, подожгли.
— Что разлили и подожгли, ты, безусловно, прав. Вот только не нечаянно. Здесь Власова кастетом по темечку огрели, здесь и штырем проткнули. Кровищи, наверное, было! Кровь-то она в землю впитывается. Цапнешь горсточку земли с травой и на анализ. А дальше ненужные хлопоты: откуда кровь, чья кровь, когда эта кровь пролита? Да зальем мы все это соляркой, подождем, чтобы в землю вошла, да и подожжем к чертовой бабушке! Потом пусть что угодно ищут! Так, Витюша?
— Скорее всего так, Александр Иванович, — и опять за свое: — Что делать будем?
— Ноги, — ответил Смирнов.
— Чего? — не поняв, удивился Чекунов.
— Делать ноги отсюда как можно быстрее. Второе убийство будет, Витя. Если бы знать кого, можно и успеть.
— Нас же на обед ждут. Неудобно, — от полного раскардаша чувств сморозил глупость Чекунов.
Но не было обеда. И в апартаменты их не позвали. У конторы их встретил добродушный Роберт Евангелиевич и вежливо поинтересовался:
— Ну, теперь все осмотрели?
— Все, — коротко подтвердил Смирнов.
— Да, работка у вас, не позавидуешь. И, наверное, опять торопиться надо?
— Надо, Евангелиевич, надо, — согласился Смирнов.
— Вот мы и подумали, что на обед вы у нас не останетесь, нет у вас времени. Но повар успел, он у нас умелец. Глухари на углях за час дошли, — Роберт Евангелиевич обнаружил спрятанную за спиной громадную авоську с двумя свертками в вощеной бумаге. — Будет чем в дороге перекусить.
— Пошли, Чекунов, — скомандовал Смирнов, и они пошли к мотоциклу. С авоськой в руках за ними следовал Воронов.
Чекунов уселся, ударил по газам. Смирнов устроился за его спиной. Воронов положил авоську в коляску и пожелал:
— Счастливого пути!
— Не отравишь нас, вертухай? — спросил Смирнов. Роберт Евангелиевич ответить не успел: обдав его выхлопным дымом, мотоцикл пулей рванул с места.
Когда не стало видно лунной долины, Смирнов спросил:
— Который час? — на свои смотреть было лень.
— Тринадцать двадцать две.
— Когда в Нахте будем?
— Если жать, то где-нибудь в пятнадцать тридцать.
— Тогда жми, Витя.
Смирнов сидел за спиной Чекунова, и ему было удобно говорить в близкое лейтенантовское ухо. Когда дорога стала ровнее, он сказал:
— Ты подставлен ко мне, Витя?
— Не понял вас, Александр Иванович, — не оборачиваясь, ответил Чекунов. Занят был, на дорогу смотрел.
— А что тут понимать. Поземкину о наших поездках подробные отчеты представляешь?
— Рассказываю, если он спрашивает.
— Все?
— В общих чертах.
— О Коммерции доложил?
— Зачем? Я о нашем следственном эксперименте подробно рассказал и все.
— Главное, Витя, о людях, которых я встречаю, никому ничего не говори. Их ведь за встречи со мной и убить могут. Просто так, на всякий случай. Профилактически.
— И Помидора? — ужаснулся Чекунов.
— А Помидора — в первую очередь. Боюсь, засветил я его.
— Кто может его убить?
— Да это просто делается, Витя. Рабочие-то — бывшие зеки. Слово за слово, ножи в руки, кто кого пырнул — поди разберись.
— Что же это делается! — закричал Чекунов.
— Пока не делается. Пока я просто предполагаю, как может быть.
— Я ничего не понимаю, — горестно признался Чекунов. — Что происходит на самом деле?
— Прокручивают страшную, отвратительную и циничную комбинацию, Витя. На карту, видимо, поставлены миллионы, и они не хотят их проигрывать.
— Кто, Александр Иванович?
— Если бы я точно знал. Окружение уже нащупывается, но главные охотники и их настоящая жертва в тени. Я не знаю здешних, вот беда! — Смирнов от избытка чувств кулаком ударил Чекунова по спине. Мотоцикл вильнул.
— Разобьемся, Александр Иванович! — предупредил Чекунов.
— Не разобьемся, Витя. Главное, чтобы ты меня не предал. Предашь — и меня не станет, и от тебя, опять же на всякий случай, избавятся.
Хвастал лейтенант Чекунов. В Нахту они прикатили ровно в четыре, в шестнадцать ноль-ноль, как говорится. Глухарей по-братски разделили. Смирнов готовился к срочному визиту. Но пока умывался, пока переодевался, параллельно с жадностью откусывая громадные куски от отравленного глухаря, пока наводил последний марафет — форма же! — подсыпало к пяти.
Ровно в пять он вошел в приемную районного прокурора Савостинова В. В.
— Владимир Владимирович у себя? — вежливо осведомился он у немолодой и унылой секретарши.
— У него посетитель.
— Не можете ли вы доложить, что подполковник Смирнов просит его принять по очень важному делу?
— Не могу.
Смирнов зло плюхнулся на просительский стул.
Дамочка в слезах вымелась из кабинета. Минут через пятнадцать. Не спросясь, Смирнов рванул в заветную дверь. Владимир Владимирович стоял над столом и освобожденно, разводя в стороны согнутые в локтях руки, потягивался. Ну, и дурак же ты, Смирнов! Не вовремя вошел. Но деваться некуда, начал:
— Здравствуйте, Владимир Владимирович, и извините, ради Бога, за бесцеремонность. Но, как говорится, дела не ждут.
— Дела-то как раз ждут, — уже усевшись за стол, сказал прокурор. — Это люди не ждут.
— Еще раз простите, Владимир Владимирович.
— По какому вопросу ко мне, Александр Иванович?
Не по вопросу, а с разговором. Нет, не получался контакт у столичного в меру раскрепощенного подполковника с молодым еще, а оттого и зажатым, по-провинциальному франтоватым прокурором (все как надо: отглаженный пиджак, застегнутый на все пуговицы, белая крахмальная рубашка, тщательно завязанный бордовый галстук).
— Не по вопросу, Владимир Владимирович, а скорее с вопросами.
— Ну, и… ?
— Что, ну и… ? — разозлился Смирнов.
— Задавайте ваши вопросы, Александр Иванович.
Не получился старт. Нет разгона, разгона нет — легкого, непринужденного, а потом — доверительного…
— По первым впечатлениям у меня складывается мнение, что убийство Власова не есть, как теперь выражаются философы-интеллигенты, самодостаточный акт.
— Я не философ. Можно проще и конкретнее?
— Я считаю, что это убийство из искусственно создаваемой серии, «одно из» …для того, чтобы спрятать, закрыть, замаскировать еще «одно из…», которое для убийц и является истинной целью…
— Слишком сложно для меня, Александр Иванович, — небрежно заметил прокурор. — Одно из, два из, три из… По-моему, версия с местью Ратничкина не так уж и плоха. И, по сути, она разрушает всю вашу умозрительную конструкцию «одно из». Где еще «одно из»?
— Будет, — мрачно пообещал Смирнов.
— Еще вопросы? — прокурор считал, что с первым вопросом покончено.
— Второй вопрос весьма деликатного свойства, Владимир Владимирович. Как я случайно узнал, вы в Нахте — человек новый. И, уж наверное, на нового прокурора в районе, где истинного профессионала на этом месте не было около двух лет, навалилась куча дел. Естественно, основное время у вас отнимает текучка, мелочовка, но позвольте вас спросить ответственно и конфиденциально: за восемь, кажется, месяцев работы здесь вам не довелось ли выйти, если не на само дело, то хотя бы на концы дела, крупного дела, очень крупного дела, за которым могут стоять весьма могущественные фигуры?
— Есть такое понятие — тайна следствия, — индифферентно заметил Владимир Владимирович.
— Господи! — не выдержал, взъярился Смирнов. — Да не о том я! Не нужны мне ваши тайны! Об одном спрашиваю: есть ли хоть малые приметы того, что здесь существует и активно действует преступная организация, постоянно наносящая государству многомиллионный урон?
— Скажу — нет, вы не поверите, вы уже в своей сыщицкой голове сконструировали эту организацию, — наконец-то улыбнулся Владимир Владимирович, — скажу — да, вы тоже не поверите, если я не представлю доказательств, которых у меня действительно нет.
— То есть — нет, несмотря на то, что я не поверю?
— Это вы сказали «нет», — во второй раз улыбнулся Владимир Владимирович.
— Значит, маленькое такое, еще не до конца уверенное в себе «да»?
— Это вы сказали «да», Александр Иванович.
Из Смирнова вышел пар: очень надоело все. И дело дурацкое надоело, и прокурор надоел, и Нахта надоела, да и сам себе надоел с этой идиотски выдуманной поездкой в нетронутые цивилизацией места к лучшему другу на побывку. От безнадеги энергично растер двумя руками усталое и слегка опухшее от усталости вялое свое лицо. Так, оттяжка времени. Ну и зачем тянуть? Он встал и сверху посмотрел на Владимира Владимировича. Спросил, требуя подтверждения:
— Считаете, что на Шипке все спокойно?
— Почему вы так решили? — негромко возразил прокурор.
Смирнов тотчас вернул зад на стул.
— Так чего же мы кота за хвост тянем? Опоздать можем!
— Александр Иванович, если честно, у вас кое-какие сведения со стороны?
Смирнов на мгновенье задумался, как аккуратнее ответить, и именно в это мгновенье раздался густой и длительно-требовательный телефонный звонок — местная вертушка. Владимир Владимирович снял трубку. Вертушка, даже местная, она и есть вертушка — орет, как репродуктор в общежитии:
— Здравствуй, Владимир Владимирович! — голос первого секретаря.
— Здравствуйте, Георгий Федотович!
— Столичный милиционер, случаем, не у тебя заблудился?
— Угадали, Георгий Федотович.