Копье из Истинного Света ударилось о щит — и расплескалось солнечными брызгами, а потом будто впиталось в Тьму.
— Нет! — Неркас отчаянно замотал головой. — Нет, ты не можешь! Это фальшивое пророчество! Я не верю!
— Во что не веришь? — спросил Арон. Судя по поведению Неркаса, пророчество действительно существовало.
Быть героем пророчеств Арону еще не приходилось.
Но Неркас его вопроса будто не услышал. А может быть и действительно не услышал.
— Нет! — повторил он. — Не верю! Нет!
Ждать ответа дальше Арон не стал и метнул в Неркаса свое оружие. Оно было создано из Тьмы, такой же Истинной, как и Свет, но удар, нанесенный рукой мага шестого уровня, был по определению слабее, чем защита, поставленная магом восьмого.
Должен был быть слабее.
Но копье из Тьмы прошло сквозь все щиты Неркаса и пронзило его насквозь.
Неркас покачнулся. Но не упал и не выказал намерения умереть в ближайшее время. Значит, процесс стоило ускорить.
Арон шевельнул пальцами, открывая внутри третьего слоя магии еще одно пространство, и на Неркаса упал серебристый паук — точная копия Кузко, так славно погибшего совсем недавно. И еще один паук. И еще.
На самом деле они все были лишь отражениями Кузко, куда более слабыми. Но их было много, а Неркас ранен и ослаблен.
Арон слышал его крики под грудой шевелящихся тел и ног. Проклятия. А потом, среди проклятий, вновь упомянутое пророчество.
Потом наступил тишина, а вместе с ней ушла и опасность, которую Арон всегда ощущал исходящей от Неркаса.
Отражения Кузко растаяли, открыв тело Светлого мага. Сейчас было видно, что копье Тьмы прожгло дыру в центре его туловища. Любого другого Светлого такая дыра бы убила, но восьмой уровень сильно повышал живучесть. Сильно, но все же недостаточно.
Арон подошел ближе, разглядывая тело своего врага. Десять лет назад он поклялся убить Неркаса и, наконец, сделал это. Замечательный день, счастливый день — но даже его проклятый Светлый сумел омрачить.
Арон пнул мертвое тело в бок.
— О каком пророчестве ты говорил? А, старик? О каком таком бесовом пророчестве?
Неркас не ответил.
Мертвецы вообще редко отвечают на вопросы живых.
Глава 10
Арон Тонгил (нынешний)
Настоящее время
Арону потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, что одна реальность сменила другую… То есть нет, не так. Что единственная настоящая реальность вернулась. Как и раньше, воспоминания Прежнего казались слишком яркими и живыми, даже более яркими, чем его собственные.
Теперь Арон знал, как управлять магией Отражений, и помнил все ее нюансы. Знал, где хранятся свитки и книги, которые он — то есть Прежний — забрал из библиотеки Дракоса после смерти того. Большая часть их была посвящена Светлой магии, для Арона бесполезной, однако там нашлось немало уникальных экземпляров, посвященных управлению Отражениями и химерами.
«Ты оборвал воспоминание на пророчестве. О чем оно было?» — спросил Арон Прежнего.
«Представления не имею», — тот с искренним сожалением вздохнул.
«То есть как? Существует некое пророчество, которое заставило бывшего сильнейшего мага империи тебя бояться, и ты даже не пытался…»
«Конечно пытался! Я просмотрел все записи Неркаса, лично допросил тех его учеников и подмастерьев, которые попали ко мне живыми, потратил немало денег, чтобы составить подробную биографию Неркаса — надеялся понять, как, где и когда он мог столкнуться с этим пророчеством. Найти момент, когда его поведение изменилось…. Все без толку».
«А допросить самого мертвеца…»
«Братец, ну о чем ты говоришь? После смерти душа Неркаса ушла или в Серый мир, или к Солнечному. Уж не знаю, кто из богов его забрал. А мертвое тело, если найти некроманта и его поднять, ничего не помнит — тупой кусок мяса, не более того».
«А шаманы?»
«Они могут общаться только с теми душами, которые ушли в царство Многоликого».
Арон задумался.
«Может быть, — предположил он осторожно, — слова Неркаса как-то связаны с тем, что сказала мне старая ведьма перед изгнанием с Севера. Помнишь, про три смерти и деревянный венец?.. В твоей реальности она произнесла то же самое?»
«Ну да, то же. Но что в тех словах было такого особенного, что смогло бы напугать Неркаса?»
«Не знаю», — вынужден был признать Арон.
После короткой паузы Прежний добавил:
«Есть еще один вариант. То, что Неркас воспринял как истинное пророчество, было фальшивкой, бормотанием какого-то безумца. Часть этого бормотания случайно совпала с реальностью, впечатлив старика и внушив веру в то, что он слышал истинное прорицание».
«Возможно, — протянул Арон. — Возможно и фальшивка. Тогда нет смысла пытаться что-то найти».
Однако в фальшивое пророчество ему верилось не особо. Чутье не могло ответить на вопрос, действительно ли пророчество существовало, но все же Арону казалось, что да, и что узнать его суть важно.
Арон подошел к зеркалу и прижал к его поверхности руку. Потом убрал.
«Как именно ты спрятал артефакт, управляющий химероидами?» — спросил он Прежнего.
«Убрал на третий слой магии, как в той ловушке, в которую попал Неркас. Потом запечатал и создал два ключа для прохода туда, свою кровь и образ Истинного Льда».
«Хм-м». — Арон разрезал себе левую ладонь, точно так, как это делал в воспоминании Прежний, и прижал ее к зеркалу. И одновременно вызвал в памяти уже свое собственное воспоминание — видение Истинного Льда, никогда не тающего, покрывшего полностью самый северный из островов его клана. Разумная предусмотрительность со стороны Прежнего — даже если бы нашелся другой маг, владеющий магией Отражений и получивший кровь Арона, никто, кроме его бывших соклановцев, не смог бы призвать образ Истинного Льда. Главное в нем было даже не то, как он выглядел, а как для своих потомков ощущался — как холод, абсолютный, пронизывающий, но при том живительный.
В этот раз не потребовалось призывать искаженные Врата, как это делал Прежний, отправляясь вслед за Неркасом в ловушку. Зеркало само превратилось в портал и пропустило Арона внутрь сумеречного пространства.
Когда Арон вернулся, в его руках лежал большой полупрозрачный кристалл, отливающий сиреневым цветом.
Глава 11
Врата вынесли его точно туда, куда планировалось — на небольшую поляну, расположенную в одиннадцати милях от столичной крепостной стены.
Из воспоминаний Прежнего Арон знал, что в императорской казне хранились артефакты, способные отслеживать открытие Врат по всей столице и в радиусе десяти миль вокруг нее. Но если раньше ими никто не пользовался — учитывая количество магов, живущих в столице империи и рядом с ней, это было бы невероятно утомительно — то сейчас ситуация могла измениться. Члены Светлого Совета бросили вызов сильнейшему магу империи и, не будучи дураками, должны были использовать все возможности, чтобы заранее переломить ситуацию в свою пользу. Например, ждать его появления и напасть, как только он выйдет из Врат. Сам Арон поступил бы именно так и не собирался недооценивать своих врагов.
— Поведение императора меня смущает даже больше, чем решение Светлых развязать войну, — сказал Лорган, вышедший из Врат чуть раньше. — Ты ведь помнишь, каким он прежде был?
— Конечно, — отозвался Арон.
Насколько он успел понять, члены императорской семьи в этом мире ничуть не отличались от своих двойников в его собственном. Племянника императора, Коррелиуса, Арон помнил. Тот был юнцом, не имеющим никакого влияния среди магов из-за собственной бездарности в магическом плане. Не уважали его и военные, поскольку Коррелиус не знал, с какой стороны браться за меч, не смог бы выпустить стрелу из лука хотя бы приблизительно в направлении цели, и даже теория военного дела его не привлекала.
Знать его тоже не любила — пышных пиров и охот Коррелиус не устраивал, почти все время проводил в пыльных архивах и слыл настоящим книжным червем. Даже выглядел он как червь — длинный, бледный и худой, весь какой-то бесцветный. Именно по этим причинам Арон и выбрал его на роль нового императора.
— Ну вот, — Лорган вздохнул. — Даже прежний наследник, довольно посредственный юноша, на фоне Коррелиуса казался достойным потомком Первого Императора. Однако за последние месяцы Коррелиус сильно изменился. Будто бы вместе с короной получил жесткий характер и умение плести интриги.
— Хочешь сказать, что именно он стал инициатором выступления против меня?
Лорган пожал плечами.
— Чего не знаю, того не знаю. Но Коррелиус полугодичной давности ни за что не подписал бы такой указ.
С этим Арон был согласен. Что ж, возможно и впрямь корона великого предка меняла характер того, кто ее надевал?
«Никогда о таком воздействии короны Коггир не слышал, — пробормотал Прежний. — Думаю, настоящая причина заключается в чем-то другом, менее возвышенном».
«Например?»
«Шантаж. Угрозы. Магическое воздействие. Чье-то сильнейшее влияние, легко согнувшее волю юнца. Вариантов тьма. Но в то, что трус и слабак неожиданно обрел стальной стержень, я не верю».
Арон мысленно хмыкнул. Потом достал из заплечного мешка небольшой артефакт. Название у него было, но такое длинное и заковыристое, что Арон решил называть его «синей торбой» — по внешнему виду.
Как Прежний и обещал, в замке нашлось множество артефактов, и Арон потратил несколько дней, осваивая действие тех, которые предстояло взять с собой. Конечно, можно было бы обойтись воспоминаниями Прежнего, и тогда вся подготовка заняла бы пару минут здесь, в реальности, но Арон ни на мгновение не забывал, что каждое такое воспоминание приближает его к моменту, когда он перестанет быть собой и потеряет власть над телом.
«Синяя торба» являлась одним из последних творений магов погибшей цивилизации Шу-Эмерги, была найдена Прежним во время одной из его экспедиций по проклятым местам и обладала рядом полезных свойств. Например, могла менять восприятие неодаренных, а у одаренных, которым глаза было так просто не застить, отчего-то вызывала сильнейшее желание вернуться в то место, которое они называли домом. Такое влияние «торбы» на одаренных Арона удивляло, но по большому счету ему было все равно, куда денутся с его пути совсем не нужные ему маги.