гнём». Поражение одиночных целей лучше всего вести из снайперского оружия. До момента подхода основной массы боевиков к линии минно-взрывных заграждений, нами было уничтожено порядка ста боевиков, в том числе до двадцати гранатометчиков и пулеметчиков, что в последующем не позволило боевикам в полной мере обстреливать элеватор с близкого расстояния…
— Вы тоже вели огонь из снайперской винтовки? — спросил командующий.
— Так точно, товарищ генерал, — кивнул Паша. — После того, как убедился в бесполезности автоматического гранатомета, а начарт группировки отказал мне в приёме целеуказания, сообщив, что наведением огня батарей занимается корректировщик из ССО…
— Сколько лично вы уничтожили боевиков, стреляя из снайперской винтовки?
Паша на секунду замялся, в голове мелькнуло «эгрегор войны…».
— Тринадцать, товарищ генерал, — ответил Шабалин, слыша вокруг себя одобрительные возгласы присутствующих на совещании офицеров.
— Хорошо, — кивнул Сурин. — Продолжайте доклад!
— После того, как боевики натолкнулись на минное поле, они непроизвольно стали кучковаться, тогда мы снова открыли огонь из АГС, в это же время огонь артиллерии так же стал эффективным, в результате чего боевики понесли потери и прекратили попытки приблизиться к элеватору. В дальнейшем, под ударами артиллерии и огнем снайперов, враг был окончательно рассеян. В моей снайперской группе потерь не имеется, у садыков погиб один солдат и шестеро получили ранения. Ранен советник Сагитов.
— Как считаете, — спросил командующий. — Если бы они организовали такую атаку во время пылевой бури, каков был бы исход боя?
Паша уже тоже думал об этом, и от этой мысли ему было не по себе.
— Товарищ командующий, если бы боевики предприняли атаку на элеватор во время пылевой бури, скажем, в средствах защиты дыхания и глаз, они смогли бы пройти необнаруженными вплоть до линии минно-взрывных заграждений, а на оставшейся дистанции мы бы уже не смогли остановить такую толпу.
— То есть, элеватор сейчас мог быть в их руках? — спросил Сурин.
— Теоретически — да, — согласился Паша.
— Что-то еще можете пояснить?
Паша секунду думал, о чем еще можно поведать командующему, но в голове отчего-то было пусто. Метнув взгляд на экран, и посмотрев на самого себя, на настороженное лицо и запыленную полевую форму, он бросил хорошо отработанную фразу:
— Командир стрелковой роты снайперов старший лейтенант Шабалин доклад закончил, разрешите принять замечания?
— Генерал Сомов! — Сурин повысил голос.
Дядя Лёша поспешно встал.
— Я!
— Почему у вас старший лейтенант командует ротой снайперов?
Сомов развел руками, не в силах понять, куда клонит командующий.
— У вас такой грамотный и решительный офицер, а вы его в старших лейтенантах держите! Непорядок! К двенадцати ноль-ноль представление на присвоение Шабалину очередного звания должно быть на моём столе! Сегодня же его подпишу, я полномочен это сделать!
— Есть! — отчеканил Сомов.
— А вы, — всем мгновенно стало ясно, к кому конкретно обращается командующий, — товарищ капитан, на основании полученного опыта подготовьте развернутый доклад о новом тактическом приёме противника и способах его локализации. Три дня вам хватит?
— Так точно, товарищ командующий! — ответил Паша, потрясенный внезапным разворотом событий.
После совещания Сомов пригласил Шабалина к себе, и в кабинете пожал ему руку:
— Признайся, было страшно?
— Я оттуда сбежать хотел, — честно сказал Паша. — Как увидел, сколько их на нас прёт…
— А что же не сбежал?
— Стрельбой увлёкся, товарищ генерал. Как они стали падать, уже оторваться не мог… словно держало что-то, и даже… как сказать…
— Удовольствие получал? — прищурился Сомов.
Паша молча кивнул.
— Это бывает, — сказал генерал и достал из шкафа бутылку коньяка с двумя рюмками. — Сейчас немного накатим за твои звёзды, — и неожиданно пропел, — звёзды капитанские ты выслужил сполна, аты-баты, аты-баты…
Выпив коньяк, Паша спросил:
— А откуда вы про удовольствие знаете?
Спросил, и вспомнил, что Сомов свои лейтенантские годы провел в Афганистане, и совершенно точно мог знать то, что ночью пришлось пережить Шабалину.
— Бог войны, Паша, — вдруг ответил генерал. — Приходит только в настоящему воину. А если приходит, то уже не отпускают никогда… а что бы ты не сошел с ума, Перун даёт тебе возможность наслаждаться этим кошмаром.
— Он назвался эгрегором войны… — чуть слышно сказал Шабалин. — Пришел ко мне сегодня во сне… и рассказал много интересного.
— Он еще и не тем представится, — ответил Сомов и рассмеялся. — Не ты первый, кто мне про него рассказывает. Ты, кстати, крещеный?
— Нет, — смутился Паша. — Как-то не довелось. Это плохо?
— Это правильно, — сказал генерал.
— Почему?
— Потому что это не наши боги. Наши боги — Род, Перун, Сварог, Ярило, Хорс и другие, но мы про них крепко забыли. А зря. Именно они русскому человеку помогают, и никто другой…
— Товарищ генерал, вы — язычник?
Сомов усмехнулся и налил еще:
— Скажем так: я верю правильным богам. А они верят мне. Так и живём.
Шабалин по-новому взглянул на дядю Лёшу: генерал говорил то, чего от него никогда нельзя было услышать, да что услышать, даже предположить нельзя было, что он может такое сказать.
— Я реально не мог остановиться, когда видел результат, — сказал Паша. — Словно стрелял не я, а кто-то другой…
— Значит, так было надо, и стрелял не ты, а он — пока ты праздновал труса и готовился бежать. А он показал тебе пример, что нужно делать, и когда ты поверил в него, поверил в себя, тогда он и отпустил тебя. А потом пришел к тебе во сне, и всё объяснил.
— Я не знаю, как мне это всё принимать, — сказал Паша.
Генерал открыл ящик стола, порылся там и протянул Паше небольшой медальончик на шнурке:
— На, носи. Дарю.
— Что это? — Шабалин принял подарок.
— Оберег в виде знака Коловрата. Полезная штука, не потеряй.
— Спасибо… как это будет выглядеть?
— Нормально это будет выглядеть, Паша! — сказал Сомов. — Носи смело. Ты просто не представляешь, сколько сейчас в нашей армии «язычников». Перед лицом смерти, русское воинство всегда вспоминает правильных богов…
От генерала Паша вышел каким-то опустошенным, хотя весть о присвоении ему давно ожидаемого звания капитана и радовала, но все же она не могла поглотить откровения Сомова про богов войны.
— Точно крыша едет, — резюмировал Паша.
Глава 13
Передовые танковые и мотопехотные роты пятого штурмового корпуса, поддерживаемые звеньями боевых вертолетов, вначале осторожно, а затем все смелее и смелее, двинулись на восток. Условная линия переднего края была пройдена в боевом порядке, после чего, не встречая организованного сопротивления, авангард перестроился в походный порядок, выслав вперед легкие и немногочисленные разведывательные группы. На джипах-пикапах, вооруженных ДШК, разведчики как рой шершней рассредоточились по окрестностям дороги, ведущей к Араку, сбивая дозоры и небольшие посты противника. Там, где разведка своими силами не могла справиться с обнаруженным врагом, на него наводили вертолеты, после чего в дело вступали танки и БМП наступающих войск. После нескольких коротких стычек с сопротивляющимися постами противника, штурмовой корпус, приблизился к оборонительному обводу, который прикрывал населенный пункт Арак. Отсюда на север отходила дорога к мощному газовому месторождению, сдавать который, игиловцы, по всей видимости, не собирались. На захват месторождения была спланирована батальонная тактическая группа, которая еще топталась в районе элеватора, заканчивая загрузку боезапаса и заправку топливом. Передовой отряд штурмового корпуса, уткнувшись в оборонительный обвод, остановился. В это время развернувшаяся в районе элеватора реактивная батарея «Град» нанесла первый удар по запланированным целям в системе обороны противника, после чего сразу начала перезаряжаться. По данным разведки Арак обороняли пять отрядов, каждый численностью около трехсот человек, но сопротивления, соотносимого с разведанной численностью боевиков, все же не было. Во второй половине дня штурмовые подразделения приблизились к окраинам населенного пункта и взяли под контроль ряд перекрестков. Воздушная разведка вскрыла выход с восточной части города множества машин с вооруженными людьми, и артиллерия, наводимая «подсолнухами», действующими в сирийских боевых порядках, серьезно потрепала беглецов, после чего бегущий враг поступил в распоряжение барражирующих пар штурмовиков. А уж «Грачи» там постарались, как могли. Оценив обстановку, штаб группировки принял решение оставить на зачистку и контроль Арака один мотопехотный батальон, одну роту на блокирование дороги с газового месторождения, а танковым и еще одним мотопехотным батальоном, продолжить движение в сторону Хулейхиле. Используя неразбериху во вражеских рядах, передовой отряд по останкам разгромленных колонн вырвался вперед, по ходу движения выставив мощный блок-пост на повороте к нефтеперекачивающей станции Т-3. Ближе к вечеру продвижение войск было остановлено приказом из штаба группировки, и сирийцы принялись оборудовать временные «опорники».
Всё это время Паша просидел в «Тигре» в готовности к выезду на передовые позиции в полном снаряжении — перед наступающими войсками пока не вставали «снайперские» задачи, а потому и без дела оставался не только Паша с мобильной группой из четырех снайперских пар на двух «Тиграх», но и две пары, которые с Олегом Шевчуком действовали в боевых порядках наступающих батальонов.
В восемнадцать ноль-ноль на Шабалина по связи вышел помощник дежурного по штабу группировки и передал приказ Сомова явиться через полчаса на совещание. Чтобы оказаться в штабе, Паше достаточно было открыть дверь броневика, выйти из него и сделать двадцать шагов.
— Так, старшина! — Паша повернулся, ища глазами сержанта Жиганова, сидящего где-то в корме машины.