— Молодец, Слава, — похвалил Шабалин. — Этот танк беспилотники не обнаружили… а ты обнаружил!
— Ударим по нему? — спросил Борзов.
— Всенепременно!
Вернулся Барченко, и вовремя: Паша уже подготовил данные и пара «утят» уже приближалась к цели.
— Вот тебе и всевидящий беспилотник! — сокрушался Чинар.
— Сейчас исправим! — улыбался Паша.
Доблестные соколы, морща серьезные щщи, сбросили по паре пятисоток и отвернули в сторону. Четыре точки легли в районе цели, отчего содрогнулась пустыня. Когда пыль рассеялась, в приборы наблюдения было видно, что танк стоит, где и стоял, но над ним уже не было прикрывающей маски.
— Что-то я не пойму, уже всё, или ему еще надо? — Чинар некоторое время разглядывал танк, но потом все же пришел к пониманию, что бомбы сделали своё дело и танк можно вычеркивать из игры.
— Отмечаем как уничтоженный? — спросил Паша.
— Отмечай, — кивнул Игорь. — Одним танком меньше.
Паша добросовестно внес информацию в КРУС.
День пролетел как-то незаметно, и вскоре солнце переместилось за спины, косыми лучами освещая поле предстоящего боя. Барченко уезжал в полевой штаб, но потом снова вернулся, привезя с собой воды и продуктов.
— Не хочу там оставаться, — пояснил он. — Там из ГШ куча офицеров приехала, им будут на примере Эс-Сухнэ показывать, как надо города брать. Но это будет завтра, а сегодня у них грандиозная пьянка — поднимают стаканы за завтрашнюю удачу.
— Лучше бы за успех пили, — съязвил спецназовский капитан.
— Как там Федосов? — спросил Паша.
— Нормально с ним всё. Уже в Химках, думаю, к утру в России уже будет. Сомов его к ордену представил.
— Его к ордену, — усмехнулся Паша, — а Цветкова, наверное, к звезде Героя?
— Ну, почти, — Чинар загадочно улыбнулся.
— Что? — спросил Толя Ерофеев.
— Там все эти «спасатели», которые на подрыв выезжали, уже представлены к полководческим орденам.
— Ну, это нормально, — понимающе кивнул Анатолий.
— Ага, а Цветков сам на себя представление накатал, на Героя России! И с этим представлением к Сомову пошёл. Дядя Лёша даже не орал на него. Теперь его новый начальник штаба вот с таким огромным фонарём под глазом ходит, — рассмеялся Барченко. — Генерал так ему всёк, с правой, за дурость, и за раненого Федосова, что полковник собой дверь кабинета вынес, при всём офицерском собрании.
— Поделом, — согласился Паша.
— Мне было бы стыдно, — сказал Игорь. — А ему хоть бы что. Отряхнулся, и дальше пошел служить.
— Такие, как Цветков, во время войны ради своей карьеры людей пачками под немецкие пулеметы бросали, — раздумчиво сказал Толя.
— Такие, как Цветков, и завтра людей под пулеметы пачками бросать будут, — съязвил Барченко.
— Я тогда прикажу Борзову сделать один выстрел в противоположную сторону, — сказал Паша. — И снайперу практика, и Родине польза.
Офицеры удивленно посмотрели на командира снайперской роты — шутит он, или правду говорит…
— Товарищ капитан, — из темноты появился Бушуев. — Мы в тепловизор духов обнаружили.
Сообщение было адресовано Шабалину, но на его проверку поднялись все — а что еще делать скучной ночью в преддверии грандиозного сражения?
— Где?
Все лежали на карематах, разглядывая темноту.
— От танка дальше двести, там окоп, в полный рост, в тепловизор видны тёплые пятна, предполагаем головы наблюдателей. Разрешите уничтожить?
Так как тепловизионные прицелы были только на СВД, Паша решил пополнить и свой личный счёт.
Стреляли на семьсот метров по трём теплым пятнам. Каждый из снайперов сделал по несколько выстрелов, однако, к великому удивлению, после выстрелов пятна не пропадали. Отстрелив с дюжину патронов, Шабалин дал команду прекратить стрельбу.
— Это не люди, — сказал он. — Похоже, нас пасут, показывают нам что-то тёплое, ждут от нас хорошо заметных выстрелов, но мы стреляем с глушителем, выстрелов не видно, и поэтому ответки нет. А она должна быть. Иначе бы нам тепло не показывали.
— Давай я пару своих бойцов отправлю на правый фланг, — предложил спецназовец. — Они оттуда сделают несколько выстрелов и сразу убегут обратно. И посмотрим, что будет.
— Давай, — согласился Барченко прежде, чем Паша успел открыть рот.
Бойцов проинструктировали, и они ушли в ночь. Все замерли в ожидании. Через несколько минут справа раздалось четыре выстрела.
— Наблюдаем! — напомнил Паша.
Вдруг ночь озарилась яркой и огромной вспышкой выстрела из чего-то крупнокалиберного, а тут же на склоне прогремел взрыв.
— Танк, — вырвалось у начальника разведки. — Живой, гад. Ну, сейчас мы тебе устроим!
Навели дежурную пару. Бомберы прилетели довольно быстро, и отправили игиловским танкистам еще четыре пятисотки.
Взрыв пятисотки, а вернее четырех пятисоток, это впечатляющее зрелище. Ночью же оно становится еще более умопомрачительным. Четыре практически одновременные вспышки огня, содрогание земли, раскат оглушительного грома… после того, как эмоции немного улеглись, со штабом группировки состоялся тематический радиообмен.
— Наблюдали поражение танка, — доложил Паша результаты авиаудара.
— У нас нет данных о наличие у вас танка, — усомнился дежурный оператор.
— Мы ранее докладывали об обнаружении Т-62, - напомнил Паша.
— Тот танк, согласно вашему докладу, был уничтожен еще днём. Вы нам что, в уши заливаете?
— Никак нет. Не заливаем! Танк был обнаружен, затем по нему был нанесен удар, с беспилотников подтвердили его уничтожение. Предполагаю, что бармалеи его починили, и он обстрелял нас. Мы вызвали авиацию. У нас на наблюдательном пункте находится Чинар, он может подтвердить мой доклад!
— Ясно, Барс! Следите за танком! — сказал оператор.
В течение ночи больше никаких движений зафиксировано не было, и к шести утра Чинар и Шабалин прибыли в полевой штаб на совещание.
Сомов, бодрствовавший всю ночь, какое-то время глумился над садыками, умудрившимися что-то «героическое» совершить под его носом, потом поднял начальника разведки для доклада об обстановке за ночь. Чинар быстро доложил то, что успел понять за пять минут проведенных перед совещанием на своём «разведывательном» командном пункте, где дежурный разведчик доложил ему ночную сводку.
— А что там за история с танком? — спросил Сомов.
— Днём снайпера капитана Шабалина визуально обнаружили находящийся в засаде танк Т-62М, прикрытый маскировочной сеткой, отчего его не смогли обнаружить средствами воздушной разведки. По танку был нанесён воздушный удар…
— Подполковник, — Сомов сверкнул красными глазами: — Вы что, свой личный счет уничтоженных танков наращивали? Я слышал доклады: один танк обнаружен, один танк уничтожен! Потом еще один танк уничтожен! Вы бы врать научились бы!
Барченко проглотил слова генерала, и невозмутимо продолжил свой доклад:
— По танку был нанесён воздушный удар, в результате которого танк был… — Игорь некоторое время судорожно подбирал крайне нужное сейчас слово, и вдруг, к величайшему удовольствию присутствующих, выдал: — танк был… ранен!
В наступившей тишине все услышали, как начальник разведки облегченно выдохнул.
— Ранен? — глаза Сомова, отражающие страшный недосып, округлились: — Танк был ранен? Я не ослышался?
— Так точно, товарищ генерал, — Чинар уже окончательно осмелел, вжился в ситуацию и принял решение идти до конца: — Лётчики его же не убили совсем. Значит, он был ранен!
Глаза генерала покраснели еще больше. Он набрал в лёгкие побольше воздуха:
— Какое такое «ранен»? — заорал Сомов, срывая голосовые связки: — И это вы, отважные корабелы дальней океанской зоны, удалые мореманы прибрежного каботажа, лихие моряки солёных штормов будете называть нас, сухопутчиков, «береговыми мазутами»? Вы, угроза Тихоокеанскому флоту, когда научитесь отличать пораженный танк, от не пораженного? Где вы вообще взяли это определение — «раненый танк»? Вы, товарищ подполковник, точно из морской пехоты, а не из трюма списанной подводной лодки? Вот сомнения меня большие гложут по этому поводу! Вы мне сейчас гарантируете, что танк тот ночным ударом был «убит», а не остался «раненым»?
Генерал замолчал, давая Чинару ответить на вопрос.
— Полчаса назад он был обнаружен со сброшенной гусеницей, товарищ генерал, — доложил Барченко. — С беспилотника это было хорошо видно.
— Вы мне можете гарантировать, что он со сброшенной гусеницей не откроет огонь со своей позиции, когда начнётся атака?
— Никак нет, товарищ генерал. Мне нужен расчет ПТУР. И тогда мы сможем гарантировать его…
— Убийство? — закончил фразу Сомов.
Барченко, под уже неприкрытый смех участников совещания, согласно кивнул.
— Хорошо, — кивнул генерал. — Выделим вам расчет ПТУР. Для убийства.
Глава 18
Ракетчиками оказались два контрактника из «киркинесской» бригады, которые, услышав Пашину фамилию, замерли в оцепенении.
— Товарищ капитан, а полковник Шабалин вам не… вы так на него похожи…
— Значит так, товарищи сержанты, — Паша не имел желания обсуждать родственные связи и способствовать явно обозначенному намечающемуся дисциплинарному разложению приданного личного состава, готового нагло и беспардонно использовать родственные узы в своих узкокорыстных интересах, направленных на послабления условий военной службы. — Я командир требовательный и взыскивать за упущения буду строго, несмотря на то, что на Спутнике, допускаю, что вы могли быть у моего отца в почёте, со мной такой почёт вам придётся зарабатывать делом. Впрочем, отец не мог жаловать таких разгильдяев, как вы…
— Почему сразу — разгильдяев? — спросил один из сержантов и представился: — Сержант контрактной службы Васильев!
— А потому что у вас, товарищ сержант, подшива отсутствует, — не моргнув глазом ответил Паша и посмотрел на второго.
— Младший сержант контрактной службы Лобаев, — доложил второй.