— Откуда возможно нападение?
— Предположительно — со стороны реки, а так… ну ты же понимаешь, что в городе атака может быть произведена с любой стороны.
— Ну, я бы посадил здесь и здесь, а сам бы остался в шестиэтажке: мне отсюда были бы видны подходы к позициям, и я мог бы прикрыть своих, если что…
— Я тоже подумал именно про эти места, — заключил Чинар. — Значит, мы с тобой правильно оценили обстановку. Хотя, только на месте будет ясно, насколько мы правы.
— Всё равно, я не понимаю, зачем генералу так рисковать жизнью, — покачал головой Шабалин.
— Приказ получен: выполняй, — отозвался Игорь.
— Сколько мы там пробудем? — спросил Паша.
— Максимум — два дня. По времени, указанном в плановой таблице боя, одновременно с нами здесь уже должны находиться сирийские штурмовые батальоны и танки вместе с иранцами и Хезболлой, Колмыков будет впереди еще на пятьсот метров — он должен дойти до Евфрата. После прохода сирийцев, в этом районе будет оставлена мотопехотная рота, которая блок-постами дополнительно изолирует район. Далее сирийцы, под командованием Федяева, выходят к Евфрату и начинают выжимать игиловцев на юг, одновременно с этим северная группировка оказывается окруженной штурмовой колонной генерала Сухеля, которая подойдет с севера на разблокировку 137-й бригады. На второй день операции мостостроительный комбат Лёня Козлов начинает наводить мост через Евфрат.
— Как всё красиво, — сказал Паша. — Нам бы до этой шестиэтажки дойти.
— Дойдешь, — заверил Чинар. — Радиосвязь в колоне на марше вести запрещаю. Начинаем радиообмен только при пересечении городской черты.
— Ясно, — кивнули офицеры.
— Всё, по машинам!
Строго в установленное время колонна отряда Барченко начала выдвижение. Далеко впереди шли бойцы Колмыкова, их поддерживали иранцы из КСИР и штрафная рота сирийцев. Затем двигался сирийский батальон с пятью танками, за которым пристроилась колонна Чинара.
Следом должны были идти остальные штурмовые подразделения, но их колонны только начинали формирование, и проезжая мимо головы, Шабалин увидел Федяева, стоявшего возле реактивной системы залпового огня, установленной в кузове большого пикапа. Валера был в боевом снаряжении, с автоматом, будто лично собирался возглавить атаку сирийцев на позиции ИГИЛ. Впрочем, Валера был способен и на это.
Шабалин помахал ему рукой, тот в ответ отмахнулся, мол, езжай, не до тебя тут!
Какое-то время колонна шла по дороге с пустынным ландшафтом, однако, вскоре стали появляться признаки наличия оазиса — впереди замаячили зеленые насаждения, а за ними показались и окраины города.
Окраины разрушенного войной огромного города.
Это был жуткий массив множества мертвых зданий, разорванных в клочья нескончаемыми бомбардировками — вначале Коалицией, потом ВКС. Зияющие провалы стен, отсутствие стёкол и нагромождение обломков производило нехорошее чувство сопричастности к этому разрушению. Некогда красивый город лежал в ужасающих руинах, похоронивших под собой не одну сотню мирных граждан, для которых разборки между странами, режимами и вооруженными силами были бесконечно далеки ментально, и одновременно с этим были бесконечно близки физически — заставляя их или покидать родные дома, или умирать вместе с ними — под ударами самолетов, несущих смерть… и наверное, погибшим было совершенно безразлично от того, под чьими бомбами они погибли, так как бомбы ВКС были столь же эффективны, как и бомбы авиации Коалиции.
«Музыканты» дали сигнал Чинару остановиться и небольшая бронегруппа встала в ожидании разрешения на проезд. Сирийский передовой батальон обогнал колонну и втянулся в город. Тишина давила на нервы — так будет до момента соприкосновения с противником — вот тогда всё станет ясно, и уже не будет времени переживать. Нужно будет воевать — или работать, как говорят на любой войне.
— Что там? — спросил Борзов, пытаясь через пуленепробиваемые стёкла разглядеть то, что происходило впереди. — Ничего не видно, может, я люк открою?
— Открой, — разрешил Паша.
Шабалин был на нервах — кто его знает, что там будет впереди, и обстановка была совершенно не ясна, и что делать придётся — известно было только то, что предстояло решить в рамках боевой задачи, а как там все сложится, известно было только богу. Правильному богу.
Вдруг впереди послышалась перестрелка, которая быстро стихла, а через минуту Чинар подал команду на продолжение движения и вскоре колонна прошла мимо игиловского блок-поста, у которого валялось на земле два трупа, не успевших покинуть позицию перед лицом превосходящих сил.
— Началось, — резюмировал Стешин. — Местным гаишникам наваляли…
В этот момент впереди хлопнул выстрел танковой пушки, возвестив о том, что затеялись еще более серьезные дела. На транспортной развязке Колмыков ушел вперед, подразделение сирийцев свернуло направо и двинулось в юго-восточном направлении, имея своей целью прорыв к аэродрому и последующему охвату города с юга.
— Как мы отсюда назад выбираться будем? — спросил Бушуев.
Ему никто не ответил: все следили за обстановкой. Впереди колонна сирийцев разделилась — одна рота свернула налево, она должна была обеспечить проход отряду Барченко до намеченных зданий. Сирийцы спокойно прошли весь путь, свернули в примыкающую улицу и пропали из вида. Колонна Чинара, в которой были БТР-80 и три «Тигра», остановилась возле «своей» шестиэтажки.
— Приехали вроде, — сказал Кузьмичев, сидевший за рулём и смотревший на автомобильный навигатор, куда был забит предполагаемый маршрут и конечная остановка.
Ерофеев со своими бойцами быстро прошлись по зданию и подали знак, что в нём никого нет. На крышу поднялись Барченко и Стешин, которому Паша поставил задачу прикрывать «развод снайперов» по намеченным ранее огневым позициям.
— Борзов, — Паша указал рукой на угловое здание, расположенное в изгибе улицы в сотне метрах от шестиэтажки по направлению к мосту через Евфрат. — Это ваше. Лучше сидеть не на крыше, а на последнем этаже.
— Понял, — кивнул Слава.
— Бушуев!
— Я!
— Твоя позиция будет вон там, — Шабалин указал на здание, отстоящее от него метров на триста. — Оттуда ты сможешь простреливать подходы с трех сторон.
— Что же так далеко? — заволновался Артем. — Если нас там окружат, мы оттуда не выберемся.
— С тобой будут ракетчики и двое спецов, — успокоил его Паша. — Вы там сами кому угодно комом в горле станете.
— Не очень-то и радует, — ответил Бушуев. — Комом быть в горле. Эти воины джихада нас проглотят, не поморщатся…
— А ты руки-ноги в стороны расставь, и никто тебя не проглотит, — успокоил Шабалин Артёма.
— Ну, спасибо, командир, — кивнул Бушуев.
Всю технику расположили таким образом, чтобы бортовое оружие можно было использовать для прострела примыкающих улиц, а в случае угрозы полного окружения — для массирования огня на одном направлении, в котором требовалось бы прорубить коридор для выхода.
С двумя спецназовцами, выделенными Ерофеевым в качестве охраны снайперских пар, Борзовым и Бурманом, Шабалин зашел в первое строение. Спецназовцы профессионально осмотрели здание, готовые в любую секунду открыть огонь, если бы встретили противника, но там никого не было — гражданские люди полностью покинули район. Позицию выбрали на последнем этаже и запасную — на крыше. Паша обозначил ориентиры, одновременно записывая их в свой блокнот, проверил связь, обговорил порядок выхода и эвакуации в случае критического осложнения обстановки, и вернулся к шестиэтажке.
После обсуждения с Чинаром, решили на вторую позицию выделить «Тигр» с автоматическим гранатометом — так как со второй позиции открывался хороший вид на пустырь, заканчивающийся протокой Евфрата, за которой был еще хорошо видимый участок земли, за которым проходило основное русло реки, где и предполагалось впоследствии навести понтонный мост. Отсюда можно было держать под прицелом два моста через протоку, а также улицу, идущую на юг, в сторону аэродрома, где находились сирийские десантники. Сюда решено было выставить снайперскую пару, расчет ПТУР и трёх спецназовцев, один из которых должен был оставаться в «Тигре», а двое других — оборонять здание на нижних этажах.
На «Тигре» туда и приехали.
Здесь Бушуев порывался основную позицию развернуть на крыше, но Паша «врубил ему фары»:
— Если ты сидишь на крыше, то ты — ясно видимая цель для квадрокоптеров, которых полно у боевиков. Уж лучше сиди под крышей, и тогда, может быть, они тебя не заметят.
— Вот тут соглашусь, товарищ капитан, — кивнул Артём.
«Тигр» загнали во двор здания, под какой-то навес, чтобы его не было видно ни с пустыря, ни с любой из улиц, ни с воздуха. Убедившись, что остающиеся бойцы хорошо усвоили свою задачу, Паша спустился вниз и вышел из здания. До шестиэтажки ему нужно было пройти метров триста, но выйдя на улицу, он вдруг всем своим существом осознал, в каком он находится беззащитном положении. Плотная городская застройка, где дома подпирали друг друга, вызвала у него тревогу. Казалось, что с каждого здания в него целятся боевики, готовые в любую секунду обрушить море свинца. От этого ощущения перехватило дыхание: Паша шел и ждал, что вот сейчас, именно сейчас, голова лопнет от удара пули, и вмиг прекратится жизнь — вот всё то, что сейчас с ним происходит, всё то, что происходило с ним многие годы, всё то, что еще может с ним произойти… раз, и всё замрёт навсегда.
Паша посмотрел на «своё» здание и увидел копошащихся на крыше людей. Так не должно было быть, и он схватил рацию:
— Чинар — Барсу!
— Ответил!
— Я возвращаюсь, смотрите за мной.
— Видим.
— И с крыши бы людей убрать — слишком заметно.
К этому времени Ерофеев по общему каналу доложил о полной зачистке четырехэтажного здания, которое предназначалось для расположения полевого штаба и проверке его на предмет минирования.
— Принял, — ответил Чинар.
Вернувшись в шестиэтажку, где на последнем этаже Денис уже обустроил четыре позиции, с которых можно было вести круговой обстрел окрестностей, Паша снова поочередно связался с каждой парой, проверяя связь.