— Обожди пока, — попросил Чинар. — Сейчас они там накопятся…
— Жду, — согласился Цунами. — Пусть копятся. Взрыватели ставлю на осколочный.
— У нас Агапов погиб, — сообщил Барченко. — Командный пункт накрыло чем-то серьезным, или фугас был заложен — всё здание разнесло.
— Уже прошло сообщение, — ответил артиллерист. — Печально всё это.
— В общем, мужики, нам здесь сейчас будет не сладко, — сказал Чинар. — Прошу нас не оставлять без внимания.
— Ты только на себя огонь не вызывай, — предостерег Цунами. — Не хочу своими руками друга убивать.
— А ты и знать не будешь, куда стреляешь, — с циничной усмешкой сказал Барченко. — В блохастых, или в меня.
— Вернешься, — сказал Ермаков. — Я тебе за такие слова морду набью. А за генерала и пацанов они сейчас у меня там все ответят…
— Вернусь — набьёшь! — согласился Чинар, и увидев появление на рубеже заградительного огня нескольких боевиков, скомандовал: — А теперь, двадцать снарядов, залпами — огонь!
— Ну, принимай! — крикнул в эфир начарт.
В течение минуты пространство между двумя мостами превратилось в зону сплошного поражения: в облаках серо-желтой пыли и черного дыма мелькали вспышки разрывов, уничтожающие всех, кто оказался в это время за двумя подбитыми БМП и несколькими хилыми постройками.
— Хорошо зашло, — резюмировал Паша, наблюдая накрытие в бинокль.
На Барченко вышел Сомов и виноватым тоном, нехарактерным для него, спросил:
— Чинар, ты же понимаешь, что мы не можем оставить игиловцам останки наших товарищей…
— Товарищ генерал, я всё понимаю, — бодро ответил Барченко.
— Тебе надо продержаться до подхода резервов. Мы их уже формируем.
— Будем держаться столько, сколько надо, — ответил подполковник.
Паша, услышавший разговор, побагровел: он уже думал об этом, но сейчас его мысли материализовались в полученный приказ — стоять насмерть, охраняя погибших.
Чинар посмотрел на Пашу:
— Вот и всё, товарищ капитан Шабалин. Стоим до подхода резервов. Или, говоря по-русски, стоим навсегда. Ибо резервов, которые смогли бы сюда дойти, в группировке, похоже, нет.
На четвертом этаже был большой стол, на котором расстелили отпечатанную на плоттере карту, на которой были нанесены задачи отряда и положение противника. Гранатами прижали края. Ни о каких взаимодействующих силах карта не говорила, так как положение своих войск наносить на карту запрещалось.
— Я буду рисовать по памяти, — сказал Чинар. — Итак, шестой отряд Колмыкова идёт вот здесь. Хезболла — здесь и здесь. КСИР — вот по этой дороге, потом сюда и сюда. С юга мы имеем батальон сирийцев где-то между нами и аэродромом, но они встали, и воевать дальше не будут — у них обед. На аэродроме — десантная бригада, но они там уже год сидят, и думаю, что на рывок не способны. Хезболла им там в помощь, но помощи от них ждать не придётся. Итого в активе мы имеем только Цунами и то количество снарядов, которое у него припасено на огневых позициях. Авиация нам здесь, конечно, поможет, но целей для неё достойных пока тут нет.
— Если духи сейчас попрут не по острову, а по вот этой улице, — Паша ткнул в карту винтовочным патроном, который уже некоторое время для успокоения крутил между пальцев, — они выходят прямо на нас, отсекая от нас Борзова. Славке с его места эта улица не видна…
— А Бушуеву? — спросил Чинар.
— Когда он сидел на прежнем месте, оттуда было видно всю улицу…
— Ну, и? — подполковник вопросительно посмотрел на Пашу.
Шабалин схватил рацию:
— Буш, собирай манатки, и возвращайся на прежнее место.
— Мы тут отлично расположились, и мосты хорошо видать…
— Ты меня услышал?
— Есть, принял.
— Жду доклада со старого места.
— Есть, выполняю.
Шабалин провел носиком пули по карте:
— До поворота улицы от старой позиции тысяча двести метров. Из АСВКМ он сможет простреливать улицу практически на всём протяжении. Для нас до поворота — восемьсот. Я их тоже смогу прямо отсюда валить.
— И заставим их идти дворами, — сказал Барченко. — Что тоже не есть гут.
— Пехота пойдёт дворами, — согласился Паша. — Но технику мы им здесь не пустим. Хорошо бы здесь затор устроить, да дорога широкая, не получится…
— Толян, — крикнул Барченко.
— Я, — отозвался спецназовец.
— Неси сюда ЛПР. Сам. Ты мне нужен!
Пока Ерофеев ходил за прибором, стоящим на шестом этаже, Барченко пояснил:
— Мы сейчас на улице создадим два-три рубежа заградительного огня…
Прибежал Ерофеев с треногой и прибором на ней. Барченко приступил к работе по подготовке данных для передачи их начальнику артиллерии.
— Как у нас дела? — спросил Толя. — А то пацаны переживают…
— Нормально у нас дела, — ответил Паша. — У тебя мины есть?
— Ну… где-то были, — ответил Толя. — Каких тебе и сколько?
— Надо перекрыть подходы через дворы, да и улицы тоже…
— У меня есть МОНки и ОЗМ-72.
— Провода есть?
— Есть немного.
— Где это всё?
— В БТР-80, вон он стоит, на заднем дворе…
— Ты с минами работать можешь?
— Могу, — пожал плечами спецназовец.
Снизу раздался рёв машин и громкий грохот.
— Что там еще? — Паша подскочил к окну.
Внизу БТР-82 освободился от прижавшей его плиты и отъехал на десяток метров вперед, потом вернулся задом назад, прижавшись кормой к завалу. Стешин снимал с плиты трос.
— А что он такой кривой? — спросил сверху Паша, указывая рукой на БТР-82.
— Два ската от удара лопнули, — отозвался Денис. — Можно в принципе и так ездить, но лучше одно колесо снять с другой машины. Вон, второй, заваленный стоит. С него и снимем. Если откопаем.
— Давайте, действуйте! — одобрил Шабалин.
По завалу ходили разведчики Ерофеева, заглядывая под плиты, но пока молчали.
Ерофеев побежал вниз — искать свои мины.
Барченко по рации диктовал координаты рубежей заградительного огня.
Паша почувствовал, как сильно хочет пить.
— Барс! — снизу крикнул Стешин.
Шабалин высунулся.
— Полковник живой! Надо вытащить…
Денис стоял рядом с двумя разведчиками среди нагромождений плит и рукой указывал куда-то вниз, под себя.
— Барс, — в наушниках раздался голос Бушуева. — Мы на месте.
— Наблюдайте за обстановкой, сразу мне доклад, при любом изменении!
— Принял.
— Товарищ подполковник, — Паша обратил внимание Чинара на себя. — Я внизу, там Стешин живого нашел. Помогу.
— С минами что решили?
— Ерофеев сейчас скажет, сколько и чего у него есть, там решим, как и где ставить…
— Ты подумай, может снайперов твоих поближе сюда оттянуть?
— Я подумаю, — кивнул Шабалин и, закинув за спину автомат, побежал вниз.
Внизу всё было в руинах — крупные панели и кирпичная мелочь с каким-то домашним хламом были перемешаны в огромной куче, которая всё еще потрескивала мелкими внутренними обрушениями. Очевидно, что выжить в этом обвале, произошедшем вследствие огромной силы взрыва, было невозможно. Тем не менее, Денис уверял, что видит живого человека.
Паша стал подниматься по кускам бетона к своему взводнику, стараясь не потерять равновесие и не напороться на торчащую в стороны арматуру. Где-то неподалёку стали раздаваться выстрелы, перешедшие в частую стрельбу. Почуяв опасность, опять заиграло сердечко, отзываясь молоточками в висках.
— Вот… — показал Денис.
Паша в проём увидел голову и плечи человека, запыленного, сжатого плитами, но живого — он надрывно дышал, а у уголков рта были видны следы крови. На погоне были видны три звезды, но как ни пытался Паша разобрать, кто это был перед ним — Громов или Угрюмов, сделать этого не мог.
— Товарищ полковник, — позвал он.
— Шо… — прошамкал офицер.
— Вы можете шевелиться?
— Ноги раздавлены, живот… — проговорил он. — Мне кранты, мужики, уходите отсюда…
Шабалин окинул взглядом расположение нагромождений бетона, присматриваясь, за что здесь можно было бы зацепиться, чтобы освободить полковника. Разведчики уже пытались вдвоём налечь на плиту, но ничего не выходило — это было выше человеческих сил.
— Где-то рядом, — сказал Стешин, имея ввиду нарастающую перестрелку.
— Борз, что вокруг? — спросил Шабалин по рации.
— Да где-то бьют, не могу понять — где…
— Давай, наверное, собирайся и бегом сюда… — сказал Паша, но сказал как-то неуверенно, не приняв на это окончательного решения. — Здесь сядешь, в соседнем здании, поближе к нам…
— Есть, — отозвался Борзов.
— Давай трос, — потребовал Паша и Стешин соскочил с завала, направился к стоящему тут же «Тигру».
Вослед ему Паша крикнул:
— Бушуев забрал «Фаготы»?
— Нет, в «Тигре» лежат, — ответил Денис, ухватившись за крюк лебедки.
Водитель стал травить трос и Стешин потащил его на завал.
— Вы что такие-то, мужики? — Шабалин схватился за голову. — Машина там же стояла столько времени, что, не могли забрать?
Паша готов был разорваться: ведь уже говорил про эти ракеты, и надо бы скорее их направить Бушуеву, но и вот так взять и бросить раненого полковника, тоже было сверх его сил.
Со стороны расположения позиции Борзова раздались частые автоматные выстрелы. Лишенный двух правых задних колес БТР-82 углом дома был прикрыт от возможного продольного прострела — как он сам расстрелял две БМП. На нём тарахтел двигатель, и водитель, ожидая Стешина, сидел внутри. Передние люки были закрыты по-боевому.
У Шабалина мелькнула мысль, что было бы неплохо выдвинуть машину вперед, может быть, прикрыть группу Борзова, но тут Денис протянул ему конец троса с крюком.
— Командир, держи…
Паша только протянул руку, как увидел человека, осторожно выходящего из-за БТР-82. Шабалин настолько был не готов к такому повороту, что глядя на поднимающийся в его сторону ствол пулемёта, даже успел подумать, что это ему привиделось… но это было реально.
— А-а-а! — только и успел выкрикнуть Шабалин, хватая автомат, как пулемётчик открыл огонь.