Леннокс как-то неловко пожимает плечами.
— Ну… в общем… да…
Ни хера он не понимает, и в этом его главная проблема. Думает, что до хрена знает. А что он знает? Что?
Ни хуя. Парень слишком много о себе мнит, считает себя пупом земли.
Останавливаемся перекусить на Саут-Бридж. В пирожковой Эдди Монкур с каким-то хреном в форме. Я им киваю. Нас обслуживает — точнее, нас должен обслуживать — разъевшийся, неуклюжий раздолбай, которому явно некуда спешить.
— Кто съел все эти пироги… — начинаю я нараспев, но Мистер Невозмутимый Разъебай Леннокс и не думает присоединяться. Что, считает себя выше всех и всего?
— Как насчет по паре пива, а, Рэй? Я на работу сегодня не вернусь, это уж точно.
Рэй смотрит на меня как на слабоумного.
— Ты забыл кое-что, Роббо. Вечеринка-сюрприз для Гаса.
Конечно. Как это только у меня из головы выскочило. Что ж, почему бы не устроить заодно сюрпризец и Мистеру Пиздоболу Рэю Ленноксу?
СЮРПРИЗ-ПАТИ
Старику Гасу стукнуло пятьдесят пять, так что кто-то неплохо придумал устроить ему сюрприз-пати. Рождество почти что на носу, гульнуть хочется всем, а уж повод сгодится любой. Но Гас каков, а? Ему бы о пенсии думать, а и он туда же, на повышение нацелился! Нет бы посторонился, педрила старый, и не мешал другим. Ладно, мечтать не вредно, но при этом и под ноги не мешает посматривать.
Берем баночного пива, несколько бутылок, и компашка подбирается нехилая. Даже Драммонд притащилась: выпила стаканчик вина и ах-ох, мне еще работать. Впрочем, на нее никто и внимания не обращает, хотя после ее ухода атмосфера значительно улучшается, и все заметно веселеют. Что сучке действительно надо, так это хороший хуй. Впрочем, меня в данный момент больше интересует не заросшая щель, а настоящая пизда.
Она здесь, та потрясная блондинка, Королева Больших Размеров. Леннокс пытается к ней подкатиться, но получает от ворот поворот. Проблема в том, что он расстилается перед ней, но не думает. А вот я думаю. Мы уже заключили пари на пятьдесят фунтов, кто первый залезет под трусики этой любительнице крупных форм, и я твердо намерен положить деньжата в свой карман. Серьезно. Я не спешу, смотрю за тем, что пью, и поджидаю удобный момент. Когда все уже набрались, понемногу перевожу разговор на тему, имеющую прямое отношение к размерам и достоинствам джентльменских приборов. Леннокс чует неладное, нервничает и пытается увести меня в сторону.
— Знаете, когда я служил в департаменте полиции Нового Южного Уэльса, мы там на таких вечеринках играли в одну игру… — Я делаю паузу. — Эти австралийцы рисковые ребята… Нам до них далеко.
— А что за игра? — спрашивает Карен Фултон.
Уж она-то не прочь рискнуть. Это всем известно. В последнее время, правда, стала немного задирать нос, но сейчас подпила, расслабилась, и ее потянуло на старое. Праздничная атмосфера и алкоголь — то, что надо, чтобы заиграли умолкшие струны. Тут уж она сама над собой не властна.
— Я бы предпочел не вдаваться в детали, дорогуша. Наши австралийские братья бывают порой довольно грубоватыми…
— Не томи, выкладывай, — не отстает Карен.
— Звучит интригующе, — мурлычет блондинка.
— Перестань, Брюс, не стоило начинать, если не можешь закончить, — встревает Леннокс и насмешливо вскидывает бровь, не подозревая, что только что подписал себе смертный приговор.
— Ну ладно… раз уж вы так хотите… Игра такая: парни отправляются в комнату, где стоит фотокопировальная машина, и каждый делает фотокопию своего мужского хозяйства, подписывает лист и кладет в конверт. Потом, когда все закончено, кто-нибудь прикрепляет фотокопии к доске.
— Ну ты и хватил, Брюс, — усмехается Леннокс, однако все остальные, к величайшему смущению этого мудака, уже захвачены азартом.
Я смотрю на блондинку и вижу, как разгорелись у нее глазки.
— Но это еще не все, — продолжаю я. — Дальше в игру вступают девушки, задача которых — угадать, где чей отпечаток.
— Давайте сыграем! — кричит блондинка.
Я замечаю, что Рэй Леннокс явно растерян, но повлиять на ход событий он уже не в силах. Даже старина Гас рвется в бой. Первым идет Питер Инглис, этот секс-маньяк. Гомики испытывают особое почтение к большим размерам, и Инглис уже, наверное, облизывается от удовольствия, предвкушая знакомство с целой коллекцией хуёв.
Инглис появляется с листком в конверте и передает его Ральфу Консайдину, раздолбаю в форме, которому, если уж на то пошло, вообще нечего здесь делать. Потом наступает очередь Гаса. Его возвращение встречают бурными аплодисментами и громкими выкриками, и только Леннокс невесел, хотя и пытается бодриться. Он неохотно принимает конверт и уходит. Следующий я. Прежде чем положить конец на стеклянную пластину, я тщательно протираю ее, потом ставлю переключатель увеличения на полную мощность и, выполнив процедуру, передвигаю в прежнее положение. Хорошо еще, что бумага плохого качества и в черно-белом варианте сыпь почти не видна. Пишу на листке свое имя и кладу его в конверт.
Возвращаюсь. После меня остаются еще двое, Клелл и какой-то хрен, работавший раньше с Гасом. Еще несколько минут, и дело закончено.
Интересная игра. Одна наглая сучка едва не приписала мне какой-то стручок, принадлежащий, должно быть, Ленноксу. В конце концов все листы перевернуты и приколоты к доске в порядке убывания.
Оказывается, у Гаса инструмент почти такой же, как мой увеличенный. Неудивительно, что старый пень горел желанием продемонстрировать свои достоинства! Но все же самый большой сюрприз это то, что кто-то, а точнее, придурок в форме по имени Филип Уотсон, ухитрился уступить даже Ленноксу. Я до сих пор считал это невозможным, полагая, что для того чтобы отстать по этому показателю от Рэя, надо быть бабой!
После подведения итогов я становлюсь центром повышенного внимания. Королева Больших Размеров то и дело бросает на меня многозначительные взгляды. Время и выпивка делают свое дело, сучка елозит на стуле, а Леннокс, усатый крыс, пользуясь моментом, пытается подбить под нее клинья. Я веду игру уверенно и хладнокровно, не даю ей остыть, но и не форсирую события. Пусть помучается, пусть дойдет до готовности — это самая лучшая тактика. Сейчас я — Джеймс Бонд, я играю легко и уверенно, разбрасывая налево и направо стрелы двусмысленных намеков, пара которых попадает в некоего мистера Рэймонда Леннокса.
Я собью с нее спесь, с этой зарвавшейся, возомнившей о себе блондинки. Заставлю ее проявить инициативу, сделать первый шаг, поклониться мне.
Наконец она подходит ко мне и сладким голосом соблазнительницы объявляет:
— Победитель заслуживает награды. Пойдем…
Сучка уходит, и я, подмигнув Ленноксу, на почтительном расстоянии следую за ней. В копировальной комнате она откидывается на стол, и я даже не целую ее. Задираю юбку и стаскиваю трусики.
— Возьми меня, — шепчет блондинка и закрывает глаза.
Засаживаю, и сучка начинает бешено вертеться и подмахивать, как будто села на горячую сковородку. Мне в общем-то и делать практически нечего. Даю залп и ухожу, оставляя ее в полной растерянности. Похоже, дура так и не поняла, что случилось.
Забираю у Леннокса пятьдесят монет и лечу домой, как подхваченный ветром воздушный змей. Через несколько минут я уже готов к новым подвигам. Ритм движения, тепло в салоне, музыка «Мотли Крю»… Дома нахожу пару писем. В одном счет за газ, на другом почтовый штемпель Челмсфорда. Ага, это от Тома и Дианы. Мой оживший чемпион напрягается, и я думаю о том, что вполне мог бы рвануть прямо в Челмсфорд. Сделать за ночь четыреста миль — не так уж и трудно, если сесть на чарли[26], — натрахаться до одурения, а потом назад. Да, это мысль. Отбрасываю счет за газ — пусть им занимается Кэрол, когда вернется, хватит и того, что я на работе постоянно ебусь со всякими бумажками — и нетерпеливо вскрываю второй конверт.
14 декабря 1997 г.
Дорогой Брюс.
Надеюсь у тебя все в порядке. Мы пишем, чтобы сообщить, что, по нашему мнению, тебе лучше не приезжать к нам и Лоренсу с Ивонной в следующем месяце. Очень жаль, что у вас с Кэрол возникли проблемы, мы бы предпочли видеть вас обоих.
Нам было весело вместе, но, я думаю, любой эксперимент требует определенного периода осмысления. Именно такое время наступило сейчас для нас с Дианой.
Надеюсь, вы с Кэрол сумеете успешно преодолеть нынешние трудности.
С наилучшими пожеланиями
Тони Кросби.
Тони, дерьмо вонючее! Меня передергивает от злости и ненависти, и все опускается. Хренов червяк, губошлеп. Все, что он может, это читать лекции по искусству в Институте Челмера или как он там называется. Мы там трахались, как бешеные, а он только ножками сучил да кривился, как вегетарианец на скотобойне. И Кэрол тоже хороша, на хера было лезть ему в штаны. У них просто не тот темперамент. Хотя нет, о Диане такого не скажешь. Мать их, лучше бы я провел еще пару раундов с блондинкой.
Я подумываю о том, чтобы позвонить Джеффу Николсону в полицию Эссекса и рассказать ему о маленьком мерзком клубе извращенцев. Джефф парень серьезный, он их мигом прихлопнет. Я уже тянусь к трубке, но в это время кто-то стучит в дверь.
Том Стронак. На нем серый тренировочный костюм. Вид понурый, волнистые волосы торчат клочьями.
— Том… как дела? — с притворным сочувствием спрашиваю я.
— Я в полном дерьме, Брюс. Тысяча двести тринадцать человек. Я отдал этому долбаному клубу одиннадцать лет.
— Понятно. Мне показалось, было побольше, около двух тысяч.
— Нет, это просто «Ивнинг ньюс» слегка подтянула показатели.
— Жаль. Но я там был, — вру я.
Как же, делать больше нечего. Против «Дерби», в жуткую погоду, за несколько дней до Рождества!
Том удрученно качает головой, потом лицо его светлеет.
— Знаешь, я получил поздравление от Кенни Далглиша.
— Не сомневаюсь, что он бы обязательно приехал, если б только смог. — Я пожимаю плечами. — Сам знаешь, у таких, как он, забот всегда хватает. Тем более и время года не самое удачное.