Любопытно, но и Анита после этого маленького происшествия разом потеряла желание продолжать партию в battledore. Она сказала Кончите, что той и впрямь вредно переутомляться, и сестры, отложив ракетки, уселись в выставленные перед домом лонгшезы.
Сидели так не менее часа, наслаждались рассветившимся кастильским солнышком, переговаривались ни о чем. Говорила в основном Кончита, которую разобрали воспоминания, связанные с давно ушедшим детством, а Анита рассеянно поддакивала. Максимов раза два выглядывал из дома, подзуживаемый нетерпением. Собирался напомнить Аните, что день проходит попусту, а опасность так и не ликвидирована. Однако сцена отдыха в саду представлялась такой умиротворяющей, что он не решился ее нарушить.
Но вот Аните наскучило сидеть без движения, она встала и начала прохаживаться вдоль ограды. Взгляд ее блуждал, ни к чему особенно не притягиваясь, однако она все время старалась держаться вполоборота к кряжистому платану, росшему на краю участка. Гуляла себе, гуляла и вдруг – сделала молниеносный прыжок, оказалась позади платана и ухватила за ухо прятавшегося там человека.
– А-а-а! – тонким голоском запищал пойманный. – Пустите!
Анита выволокла его из-за ствола, схватила еще и за плечо – чересчур извивался. Перед ней стоял, а правильнее сказать, дрыгался подросток лет четырнадцати с всклокоченными волосами и физиономией настолько чумазой, что он походил на негритенка.
– Полюбуйся! – Анита продемонстрировала его подошедшей сестре. – Знаешь такого?
– Впервые вижу, – ответила Кончита и обратилась к мальчишке. – Ты чей?
– Ничей. Я из Бильбао…
– Из Бильбао? Далеко же тебя занесло!
Анита встряхнула его.
– Ты следил за нами? Отвечай! Кто тебя подослал?
– Никто! Пустите меня, я не убегу. Я сам к вам пришел… у меня важное дело.
Анита отпустила его, он одернул подпоясанную веревкой рубаху и уставился на свои босые ноги – грязные, в цыпках.
– Что у тебя за дело? Говори!
Парнишка зажал двумя пальцами нос, высморкался в траву и, не поднимая глаз, прогундосил:
– Я знаю, где прячутся люди, которые желают сеньоре зла…
– Мне?
Он зыркнул на Аниту, потом на Кончиту, смешался, увидев одинаковые лица.
– Вам… или вам…
– О каких людях ты говоришь? – заволновалась Кончита. – Нищий с одним глазом, да?
– А еще такой бородатый, с ружьем, – прибавила Анита.
Мальчишка утвердительно кивнул.
– Они подобрали меня возле Мадрида. Я уже два года брожу туда-сюда, всю Испанию, почитай, исходил. В любой местности с завязанными глазами дорогу найду.
– Так уж и в любой?
– Не верите? – Он загорячился. – Слабо поспорить? Я однажды ночью через Сьерра-Неваду перешел. По северному хребту! Не видно было ни шиша…
– Ладно, обойдемся без споров. Значит, эти люди взяли тебя в качестве проводника?
– Да. Они не местные, ничего не знают…
– Почему ты решил, что они желают нам зла?
– Они говорили об этом. Шептались между собой, а я услышал…
– Что они говорили? – Анита снова взяла его за худенькое плечико, заглянула в глаза. – Постарайся вспомнить поточнее.
Паренек вытер сопливый нос тыльной стороной ладони.
– Бородатый говорил: надо вытряхнуть их оттуда. И на ваш дом показывал. А одноглазый с ним соглашался. А который в очках…
– В очках?
– Они зовут его Пепе… Он сказал: не станем больше слушать Биготе, пойдем и сделаем все сами.
Кончита посмотрела на сестру.
– Очки… Художник на холме!
– Именно так, – подтвердила Анита, довольная собой. – Я заподозрила, что он из их компании, как только увидела его за мольбертом. У меня есть знакомые художники, я обращала внимание, как они держат кисть. Этот держал как дилетант. Сегодня я нарочно закинула волан повыше, чтобы подойти к нему и посмотреть, что он пишет. Это не картина. Он просто водил кистью по холсту, делал вид, будто работает. И ты заметила, как он быстро свернулся, когда понял, что я его раскусила?
– Он самый опасный из них, – предупредил чумазый мальчуган. – Они его слушаются.
– А он им, видимо, не очень доверяет, раз лично наблюдал за нами… Сколько их всего?
– Не знаю. Человек шесть-семь. Вместе всегда держатся только Пепе, Диего… это тот, с бородой… и одноглазый Хуан. Другие приходили, уходили, я видел их мельком…
– Кого ты видел? Вспоминай!
Мальчишка наморщил лоб под спутанными вихрами.
– Была одна сеньора, рыжая… И еще сеньор с усиками, одевается как хлыщ, они называли его Биготе…
– Хорхе! – возопила Кончита. – Когда ты его видел?
– В последний раз – вчера утром. Он пришел откуда-то, стал ругаться с Пепе. Меня выгнали, чтобы не подслушивал, но я все равно поймал пару-тройку слов. Они ругались очень громко. Биготе орал, что не позволит убить Конни, а Пепе говорил ему: заткни пасть, без тебя решим…
– Господи, он за меня заступался! – Кончита прижала руки к груди.
– Мне кажется, сеньора, они хотят его убить. После той размолвки Пепе что-то шепнул Диего, и тот положил руку на свой карабин. Тогда-то я и решил сбежать. Не по пути мне с ними. А заодно и вас хотел предупредить – чтоб береглись. Они ведь и вас могут… как Биготе… Шлепнут и глазом не моргнут.
– Где они? – прервала Анита скороговорку подростка. – Где они прячутся?
Он вновь потупил взор.
– Сеньора даст пять реалов? Мне надо поскорее убираться отсюда, а в карманах ни гроша.
Анита, не считая, вложила ему в руку несколько монет.
– На!
Чумазый шалопай перебрал их, капризно надул губы.
– Здесь всего четыре. Одного не хватает.
Кончита сорвала с шеи цепочку, на которой болтался золотой реал, сунула мальчишке.
– Держи. Эту монету подарил мне когда-то Хорхе… мой муж… которого ты называешь Биготе. Помоги его отыскать!
Пацан ссыпал выручку в недра своих рваных штанов и поманил рукой собеседниц. Они склонились к его устам.
– Ищите в заброшенной часовне, что за городом, недалеко от пастбища, – прошуршал он еле слышно. – Остерегайтесь Пепе. Диего с Хуаном после обеда дрыхнут, у них сиеста, а этот дьявол, кажется, никогда не спит. Сегодня никого не ждали, так что, если поспешите, застанете их врасплох. Может, и Биготе спасти успеете, если они его еще…
Не докончив фразы, мальчишка с ловкостью обезьяны ухватился за нижнюю ветку платана, подтянулся, перемахнул через ограду и припустил по дороге, сверкая голыми пятками.
– Постой! – крикнула ему вдогонку Кончита. – Подожди минутку!
Но парень улепетывал не оборачиваясь и скоро скрылся за холмом.
– Пусть убегает, – сказала Анита. – Все, что нужно, он нам уже сообщил. Осталось выяснить, где это пастбище и где часовня.
– Я знаю! Я покажу дорогу…
Кончита, презрев опасности, рвалась в бой прямо сейчас, горячая испанская кровь в ней вскипела ключом. Анита, как более рассудительная, посоветовалась с Максимовым. Тот затею штурмовать прибежище бандитов разнес в пух и прах.
– Вы хотите, чтобы мы взяли разбойничью свору одни? Да вы и стрелять как следует не умеете!
– Я умею, – напомнила Анита.
– Я тоже, – сказала Кончита, – меня Хорхе научил.
– Все равно это несерьезно! Перебьют нас, как воробьев из рогатки.
Анита разозлилась.
– И что делать?
– Можно обратиться в жандармерию, они вышлют подкрепление.
– Смешно. Меня там уже зачислили в умалишенные, теперь и тебя добавят в список… Алекс, никто не говорит о штурме. Мы должны произвести разведку, убедиться, что мальчишка не наврал…
Ну кто бы сомневался, что в финале препирательств победу одержат дамы? На разведку Максимов скрепя сердце согласился, правда, собирался произвести ее один. Но тут взвихрилась Кончита. Она выдвинула железный аргумент: речь идет о Хорхе. Стало быть, никаких возражений она не потерпит. И к тому же – кто, кроме нее, покажет, как дойти до заброшенной часовни?
Анита в который раз удостоверилась, что сестра не всегда бывает тихоней и размазней. Взрослеет понемногу. Четвертый десяток разменяла, пора бы уже…
Максимов сдал позиции, одобрил совместную вылазку, но оговорил особые условия: он – командир, подчиняться ему обязаны беспрекословно, ловить каждое его слово или взмах руки. Если он в какой-то момент решит, что риск превышает допустимые пределы, отряд без возражений поворачивает вспять.
Продолжительное время ушло на то, чтобы договориться с Вероникой. Трусливая баба не соглашалась ни идти со всеми, ни оставаться одной в «нехорошем доме». Ныла, валялась в ногах, обнимала колени у всех поочередно. Ее стенания тронули сердце Аниты, и экспедиция едва не сорвалась, но Максимов уже настроился на то, чтобы идти, и в приказном порядке заставил Веронику подчиниться. Ее заперли в доме, при этом окна были задраены. Анита распорядилась, чтобы Вероника задвинула на входной двери внутренний засов и не отпирала никому и ни под каким видом – только хозяевам, которые просигнализируют о своем возвращении.
– А ежели не возвернетесь? – проблеяла служанка тоскливо и посмотрела на уходящих так, будто провожала их в последний путь. – Что мне тогда? В петлю лезть иль головой в речку…
– Не вздумай! Можешь к нашему приходу приготовить ужин.
Наконец вышли. Уже смеркалось, но это вполне согласовывалось с намерениями Максимова. Он рассчитывал добраться до места под покровом темноты. Кто знает, вдруг там такая же голая и просматриваемая местность, как возле Кельтской пещеры? Не стоило первыми попадаться на глаза превосходящим силам противника.
Шли неспешно, Анита через каждые десять шагов озиралась, проверяя, нет ли слежки. Кончита вела своих спутников пастушьими тропками мимо полуразвалившихся хижин – то был уже не город, а пригород, когда-то заселенный простым людом, но ныне покинутый.
– Куда они подевались?
– Здесь была деревня, человек сто, все держали овец. Лет пятьдесят назад вспыхнула эпидемия чумы, – пересказала Кончита слышанное от местных. – Многие умерли, остальные побросали дома и переехали в другие районы. Мы с Хорхе застали это место уже заброшенным… А вот и пастбище. Но на нем с тех пор никто никого не пасет.