бандолеро. Анита попросила его не суетиться.
– Не надо никуда бежать. А с бандолеро, если хочешь, я познакомлю тебя сегодня же вечером.
– Ты? – уставился он на нее в изумлении. – Разве ты знаешь, где он?
– Более или менее представляю.
– Тогда идем скорее! Схватим его, пока он не скрылся.
– Мне показалось, у него нет намерений скрываться немедленно. А договорилась я с ним на девять часов. Идти раньше бессмысленно, если мы хотим застать его на месте.
И более ничего Максимову не удалось из нее вытянуть. Оставшееся время до вечера он провел в подвале, заканчивая монтаж парового котла. Но сегодня все валилось из рук, работа продвигалась медленно, ибо мысли были заняты другим. Как ни притерпелся Максимов к фокусам супруги, ей всякий раз удавалось его удивить.
Наступил вечер. Грохот, доносившийся из подвала, временно превращенного в мастерскую, становился все беспорядочнее, перемежавшие его ругательства – все неприличнее, а Анита как ни в чем не бывало сидела в гостиной и болтала с Кончитой о детских годах, развлекая Сильвию забавными воспоминаниями. Лишь в начале девятого она прервала разговоры, сказала, что хочет совершить небольшой моцион, и звучно стукнула каблуком в доски пола.
– Алекс, выходи! Нам пора.
Он выпрыгнул из подземелья, как чертик из табакерки, в мгновение ока переоделся и замер, ожидая дальнейших распоряжений.
– Что взять из оружия?
– Возьми револьвер. Надеюсь, стрельбы не случится, но пусть будет.
– Не позвать ли нам в подмогу взвод жандармов?
– Никого не нужно. По моим ощущениям, тут дело не столько опасное, сколько деликатное.
Снарядившись должным образом, они отправились к уже знакомой Аните гостинице «Клубничный дом». Пока шли, стемнело. Максимов нервничал, его рука лежала на рукояти револьвера.
– Алекс, расслабься, – посоветовала Анита. – Если ты ненароком нажмешь на курок, то прострелишь себе ногу или еще что-нибудь ценное… Кстати, мы уже пришли.
– Преступник живет в гостинице? – недоверчиво спросил Максимов, глядя на пряничный домик, никак не ассоциировавшийся с притоном мазуриков.
Анита ничего не ответила, потянула его за угол. Они притаились за тем каштаном, который сегодня уже послужил ей укрытием.
– А теперь что?
– А теперь будем ждать. Девяти еще нет.
Минуты ползли мучительно долго. Максимов то и дело вынимал из кармана купленные в Швейцарии часы-хантер, сверялся с ними, и ему казалось, что стрелки движутся невероятно медленно.
На ближайшей церквушке пробило девять. Анита, сохранявшая флегматичный вид, оживилась, показала рукой на окно второго этажа. Оно не было освещено изнутри, но в отблесках стоящего на углу фонаря просматривалось достаточно хорошо.
– А вот и он! Пунктуален как король!
– Кто он?
– Тс-с! Сейчас увидишь…
Оконная рама распахнулась настежь, оттуда выбросили веревочную лестницу. Чуть погодя из окна вылез человек в шерстяной накидке и, по-гимнастически перебирая руками и ногами, стал спускаться вниз. Когда он достиг земли, Анита и Максимов вышли из-за дерева.
– Добрый вечер! – сказала Анита. – А вот и я. Как обещала.
Человек повернулся на голос, и они увидели рожу в крапинах оспы – точно такую, как на фотоотпечатке, сделанном ночью. Узрев Аниту, рябой раздвинул рот в улыбке, но через секунду в поле его зрения попал Максимов, и улыбка пропала.
– Вы не одна? – прозвучал чистый, так не шедший к отвратительной внешности голос.
– Как добропорядочная дама, я пришла в сопровождении своего мужа. Позвольте представить: Алексей Петрович Максимов, майор в отставке.
Максимов счел нужным коротко поклониться, но руки не подал. Его визави тоже не изъявил такого желания. Надувшись, он смотрел на Аниту.
– В своей записке вы не сообщили, что придете с мужем.
– Но я и не сообщила обратного.
– Что за записка, Нелли? – спросил Максимов ревниво. Хотя ревновать к такому страшилищу было комично.
Носатый человек молча подал ему листок бумаги, на котором Анита днем написала следующее: «Сеньор Ольмос! Если вы желаете видеть меня – ту, которую вы спасли от кровожадного махо, – то извольте сегодня в девять вечера покинуть ваш номер. Я буду ждать возле гостиницы. Анита Моррьентес-Максимова».
– Сеньор Ольмос?
– Он однажды спас меня от бородатого Диего. Я тогда еще приметила вот эту татуировку, – Анита показала на руку носатого, где красовался рисунок хризантемы, – а потом увидела ее на фотографии и сразу поняла, кто был нашим ночным гостем.
– Все правильно, сеньора. – Ольмос, поняв, что разоблачен, отсоединил от лица накладной нос, оказавшийся искусной поделкой из папье-маше, а потом подошел к бившему меж деревьев фонтанчику и смыл с лица безобразные пятна-оспины.
– Зачем вам этот маскарад? – поинтересовался Максимов.
– Не хотелось привлекать лишнего внимания к своей персоне. Наблюдение за вами и вашим домом могло показаться предосудительным, мне было неловко…
– Настолько неловко, что свои ночные вылазки вы совершали, покидая гостиницу не через дверь, а через окно, чтобы не попадаться на глаза портье. – Анита подошла к стене и показала на видневшиеся на газоне вмятины от стоп. – Я сообразила это, когда увидела эти следы. Потому мы с Алексом и заняли позицию именно здесь.
– Гениальный расчет, сударыня, – уныло польстил ей дон Ольмос.
– Ну а теперь, – сказал Максимов, – объясните же: зачем вам понадобилось наблюдать за нами? Вас подослала Лусия?
Ольмос выразил на своем преобразившемся и весьма привлекательном лице изумление.
– Кто такая Лусия? Я ее не знаю… Я действовал по собственному желанию.
– Каково же оно, ваше собственное желание?
– Я влюблен в вашу жену и хотел увезти ее от вас.
У Аниты дыхание зашлось от такого признания. Она с опаской посмотрела на Максимова, ожидая, что тот в ярости засветит испанцу в челюсть по всем правилам бокса или же потребует немедленной сатисфакции. Алекс горяч, с него станется.
Но Максимов оценил прямоту, с какой прозвучал ответ на заданный им вопрос, и остался спокоен.
– Как же вы намеревались все это провернуть? Выкрасть ее, как делают в кавказских аулах?
– Если бы понадобилось, я бы пошел на все! – пылко заявил молодой Казанова. – Для начала требовалось выяснить, какие у вас отношения. Если бы оказалось, что она несчастлива и живет с вами лишь ради того, чтобы соблюсти приличия, я бы вас застрелил.
– Благодарю за откровенность. Но пока что я был ближе к тому, чтобы застрелить вас. – Максимов выпрямил палец в направлении ноги своего собеседника. – Надеюсь, рана, которую я нанес вам, когда вы давеча драпали от меня по холму, не слишком опасна?
Влюбчивый юнец презрительно фыркнул:
– Я уже и забыл о ней. Если бы мы дрались по правилам дуэльного кодекса, я бы показал вам, что отменно владею оружием, будь то шпага или пистолет.
В голосах мужчин зазвучали напряженные ноты, и Анита от греха подальше прервала завязавшуюся пикировку:
– Дон Ольмос, в нашей семье все обстоит благополучно. Я счастлива, и мое положение меня полностью устраивает. Поэтому прошу вас прекратить преследования и избавить меня в дальнейшем от вашего надзора.
Получив отпор, дон Ольмос потух, его плечи опустились. Он явно желал что-то возразить, но не находил нужных слов. За него неожиданно заступился Максимов:
– Нелли, по-моему, ты несправедлива. Этот кабальеро не сделал нам ничего дурного, он даже выручил тебя, как ты говоришь… Надо ли осуждать его за искренность?
– То есть вы на меня не злитесь? – воспрял духом баскский ловелас.
– Ничуть. Сейчас уже поздно, нам пора возвращаться домой, но, если хотите, можете в один из дней зайти к нам. Посидим за рюмкой хереса… или ликера, если он вам более по вкусу… и все недоразумения сами по себе разрешатся.
Дон Ольмос с радостью ухватился за приглашение, долго тряс Максимову руку и выражал сожаление по поводу того, что не сразу разглядел в нем джентльмена. Расстались почти друзьями. После изысканно-вежливого прощания молодой ловкач юркой обезьяной вскарабкался в свою комнату, а Анита и Максимов отправились восвояси.
– Зачем ты пригласил его? – спросила Анита, когда они, окутанные ночной темнотой, шагали мимо холма к дому Кончиты. – Он ведь обязательно придет.
– И пускай. Похитить тебя я ему не позволю, зато нам есть о чем его расспросить. Если он следил за домом, то, возможно, видел кого-то из шайки сеньоры Лусии. Его сведения могут нам пригодиться.
– Ого! – восхитилась Анита. – Да ты такой же хитроумный идальго, как и он.
– Не отрицаю. Ты вечно меня недооцениваешь…
Назавтра, уже никем и ничем не отвлекаемый, Максимов с удвоенной энергией вернулся к сборке землеройной машины. Темпы убыстрялись по мере убывания деталей. Алекс, обладая инженерными познаниями и чутьем технаря, безошибочно определял необходимые сочетания, и к вечеру агрегат был собран до последнего винтика. Он стоял посреди подвала, неказистый, с приподнятой кверху стрелой, на конце которой торчал ковш, похожий на лапу мифического чудища. Максимова в процессе монтажа беспокоил вопрос: как Хорхе собирался выводить из подземелья продукты горения? Но и эта проблема нашла решение – на дне последнего мешка отыскался длинный рукав из воздухонепроницаемой конопляной парусины. Его легко было надеть на выхлоп парового котла, вывести из подвала через вентиляционное отверстие и подсоединить к камину. Ввиду того, что дни все еще стояли нежаркие, дым, поднимающийся над каминной трубой, не мог навлечь ничьих подозрений. Понятно, что по мере углубления агрегата в подземную толщу рукав пришлось бы надставлять, но Алекса это не беспокоило: он надеялся, что раздобыть плотную ткань в Аранжуэце не составит труда. На худой конец, ее можно будет заказать в Мадриде. А рукав Кончита с легкостью пошьет при помощи механической штопальной машины.
Наконец, все было налажено и подготовлено к испытаниям. Максимов наметил пробный пуск машины на утро, но планы пришлось изменить, так как к завтраку в «дом на куличках» пожаловал посетитель – Рамон Мигель Ольмос собственной персоной. Он сменил свою шерстяную накидку на модный европейский каррик с пелеринами, а лицо его, лишенное уродского грима, выглядело свежо