– Да вы прямо кладезь сыщицких премудростей! – тонко сыронизировала Анита.
– Что есть, то есть, – ответил он, не распознав в ее реплике сарказма. – А теперь, когда я отчасти удовлетворил ваше любопытство, не согласитесь ли и вы кое-что мне пояснить?
– Что именно?
– Что вы ищете под землей? Куда ведет тоннель, прорытый из подвала вашего дома?
Разговаривая, они уже подходили к владениям Кончиты. Показалась крыша с флюгером в виде транспортира, а дон Ольмос все шел рядом с Анитой и не изъявлял желания убираться восвояси, не вызнав все, что его интересовало.
Анита молчала, обдумывая, как лучше ответить.
– Рекомендую сказать правду. Я все равно уже видел и тоннель, и вашу расчудесную машину… К тому же, – он со значением похлопал себя по тому месту, где был спрятан министерский мандат, – не забывайте: чинение препятствий будет строго преследоваться в законном порядке.
– Уговорили. – Она тряхнула головой и сделала это напрасно, потому что затихшая боль вспыхнула с новой силой. – М-м-м…
– Кальвадосу?
– Нет… Сейчас пройдет. Что до вашего вопроса, то я готова на него ответить. В конце концов, мы с Алексом не присягали на верность ни Изабелле, ни Карлу. Кончита, думаю, тоже не станет возражать. Но надо спросить разрешения у Сильвии. Это ее секрет, и мы дали слово никому не раскрывать его без ее ведома.
Кончита поджидала сестру на крыльце.
– Хвала святой Касильде, ты вернулась! Мы тебя уже потеряли…
Кончита увидела шедшего с Анитой дона Ольмоса и прикусила язык. Посторонилась, пропуская обоих в дом. Из гостиной выглянул Максимов, собирался, видно, расспросить жену о причинах долгого отсутствия, но Анита заговорила первой. Без обиняков рассказала, как бандиты поймали ее на живца, оглушили, но появление дона Ольмоса обратило их в бегство.
Засим она представила гостя в его новом качестве – как сотрудника «Сюртэ» – и предложила раскрыть ему тайну прокладываемой под холмом шахты.
Кончите было все равно, но Максимов выказал недовольство. Он не любил людей, совавших нос в чужие дела, пусть даже по долгу службы.
– Если мы все вам расскажем, вы тут же донесете об этом испанскому правительству? – допытывался он, глядя на специального агента без особенного дружелюбия.
– Это зависит от значимости того, что я услышу, – дипломатично отвечал тот.
На глаза Максимову попался прицепленный к поясу Ольмоса револьвер, уже успевший удивить в свое время Аниту.
– Необычное у вас оружие. Горизонтальный барабан… Новинка?
– Капсюльный револьвер Кохрэйна, – Ольмос не без гордости продемонстрировал маркировку производителя на верхней рамке. – Люблю все оригинальное.
– Выпендрежник! – тихо шепнул Максимов Аните по-русски. А вслух сказал: – Так или иначе, решать не нам. Если Сильвия даст добро, то вы все узнаете. Если нет, то, как говорят в России, наше вам с кисточкой.
– С кисточкой? – не понял баск. – С какой кисточкой?
– С длинной и мохнатой.
– Это образное выражение, – пояснила Анита, гася назревавший конфликт. – Означает: не обессудьте, но вам придется нас покинуть.
– Я не терплю, когда надо мной потешаются, господа, – надменно заявил Ольмос. – Однако прекратим пустословие. Где ваша Сильвия? Идемте к ней!
Они отправились в библиотечную комнату. Кончита сказала, что Сильвия не выходила оттуда уже часа два – с тех самых пор, как пошла отдохнуть вместо обеда.
Подойдя к закрытой двери, Анита из приличия постучала. Никто не отозвался. Постучала еще раз.
– Она у вас всегда так крепко спит? – спросил дон Ольмос, выказывая признаки нетерпения.
– Нет, – ответила Анита, хмурясь. – Напротив, она очень чутко все воспринимает, реагирует на любой звук… Давайте войдем.
Она надавила на ручку, но дверь оказалась запертой изнутри.
– С чего бы это? – пробормотала Кончита. – Сильвия от нас никогда не запиралась.
У Аниты возникли нехорошие предчувствия. Перед мысленным взором соткалась картина: Кельтская пещера… отблески пламени… Диего вносит на плече похищенную девушку, а чуть погодя отрубает ей голову навахой…
– Вы позволите?
Дон Ольмос высоко подпрыгнул и с гортанным выкриком «х-ха!» вышиб дверь ногой.
Вбежали в комнату. Сильвии там не было. Окно хлопало распахнутыми створками, на полу валялись предметы дамской одежды и сброшенное с постели одеяло.
– Ее украли! – взвизгнула Кончита.
– Украли… – подтвердила Анита обреченно. – Как в моем бреду.
Столкнувшись с признаками преступного деяния, дон Ольмос мгновенно сделался энергичным и деловитым. Он приказал всем выйти за порог комнаты, достал складную лупу и минут десять ползал с нею там и тут, выискивая улики.
– Все ясно, – констатировал он, завершив осмотр. – Похититель проник через открытое окно, пока сеньорита почивала. Кто-нибудь слышал шум?
Нет, никто ничего не слышал. Максимов находился в подвале, смазывал маслом шарниры паровой лопаты, а Кончита на кухне безуспешно старалась приучить Веронику пользоваться посудомоечным аппаратом.
– Не суть… Думаю, преступник все предусмотрел, действовал быстро и умело. Первым делом заткнул сеньорите рот, связал ее и вынес тем же путем, каким попал сюда. Сеньорита, проснувшись, конечно, сопротивлялась, об этом свидетельствуют бардак в комнате и все эти женские штучки, разбросанные где попало… но похититель был сильнее, он с ней справился. Окно выходит на холм, местность здесь пустынная, свидетелей мы вряд ли найдем.
Выслушав выводы дипломированного сыщика, Анита одобрительно кивнула.
– Вы абсолютно правильно все подметили. Добавить можно совсем чуть-чуть.
– Что же вы можете добавить? – усмехнулся он.
– Я войду? – Анита переступила порог, прошлась по комнате, ничего не трогая. – Похитителей было не меньше двух. Предполагаю, что один из них – очкарик Пепе, прикидывавшийся художником, а второй – тот проходимец, который под видом зеленщика едва не отравил нас ядовитыми яблоками.
Кончита выглядела пораженной, Максимов присвистнул, а дон Ольмос, подбоченясь, нацепил на себя желчную улыбочку.
– Это кто же вам дал такие точные сведения, уважаемая сеньора?
– Вот смотрите, – она вытянула из вороха сваленных на пол тряпиц замусоленную черную ленту с круглым утолщением посередине, – это не женская штучка, как вы изволили выразиться, а повязка, которую надевают на отсутствующий глаз. Такую мы с Конни видели на человеке, который привез нам яблоки с отравой. Думаю, Сильвия в борьбе сорвала ее с его лица.
Тут Анита вспомнила еще один фрагмент из своих недавних видений: карандаш, воткнутый в глаз Диего. Как фантасмагорично переплетаются иногда явь и плоды болезненного воображения!
– Допустим. А Пепе?
– Взгляните на подоконник.
– На нем крошки табака, это я заметил. Никто из вас не курит? Следовательно, их обронил похититель.
– Верно. Это крошки кубинского табака, который используют при изготовлении «севилл» – сигар, производимых в Испании. Наш с Алексом петербургский знакомый курит такие, поэтому я знаю…
Пока длился этот диалог, Максимов стоял у окна и вытягивал шею, всматриваясь в просветы меж деревьев. Улучив момент, когда все замолчали, он с недовольством изрек:
– Сердце радуется, когда слышишь, как умные люди упражняются в аналитике, но, по-моему, сейчас важнее пуститься в погоню, пока эти подонки не унесли Сильвию слишком далеко.
Дон Ольмос согласился с предложением, наказал Кончите ни к чему не прикасаться в комнате похищенной и выпрыгнул через окно в сад. Анита и Максимов вышли туда же обыкновенным путем – через дверь.
Парижский сыщик, как натасканная легавая, рыскал по газонам, топтал клумбы, но никаких новых вещественных доказательств не обнаружил. Анита заметила, что в этом нет ничего досадного, ибо направление, в котором удалились преступники, можно установить с большей или меньшей точностью.
– Они не пошли в город, где их сразу бы заметили. И вряд ли они пошли к станции, где тоже велик риск попасться на глаза. Остаются два пути: к реке или к той рощице, где меня сегодня так славно отоварили… Лично мне второй вариант нравится больше.
– Почему?
– Именно потому, что там я кому-то помешала. Имеем ли мы право предположить, что Сильвию выкрали почти сразу после того, как она удалилась в свою комнату? Заперли изнутри дверь, вытащили жертву из дома, потом покинули двор, свернули за холм, чтобы поскорее скрыться из поля видимости тех, кто мог выглянуть в окна гостиной. И устремились к ближайшему укрытию – лесу. Там их поджидала замаскированная под сумасшедшую оборванку сообщница. И там же оказалась я… Они нейтрализовали меня и скрылись в роще.
– Вы рассуждаете последовательно, – нехотя признал дон Ольмос. – Я бы проверил это направление.
– Так чего же мы застыли? Идемте!
Втроем – Анита, Максимов и дон Ольмос – они пустились по невидимому следу. Каждый вооружился как мог – Анита прихватила «Мортимер», на который, впрочем, после позорной осечки в подвале не возлагала больших надежд.
Вывернули из-за холма. Впереди открылись подступы к роще, где Анита безуспешно пыталась разговорить подлую притворщицу в лохмотьях. Сбавили шаг, с оружием наготове осторожно ступили под зеленые своды.
– Туфля! – воскликнул Максимов, указывая в сторону.
Дон Ольмос метнулся в заросли сорной травы и схватил запутавшийся в них предмет.
– Дамская туфелька, обтянута белым шелком, на лямках кнопки, ажурный сетчатый носок, вышита бисером и кристаллами, каблук с атласным покрытием. Несомненно, производство фирмы Виктора Гиллена, Париж, – объявил он тоном эксперта.
– Такие туфли были на Сильвии! – уверенно сказала Анита. – Мы купили их в здешней обувной лавке по ее выбору.
Максимов, не выпуская револьвера, крутился под кронами.
– Эта находка существенно облегчает нам задачу! Ясно, что туфля свалилась с ноги Сильвии. Зацепило веткой… Вероятно, бандиты пошли вон по той тропке. Тут и вмятины кое-где видны.
Дон Ольмос щелкнул своей складной лупой, вгляделся в тропинку.