Было высказано несколько предположений, но все они никуда не годились. С подозрением поглядывая друг на друга, разошлись по спальным местам, втайне надеясь, что к утру недоразумение рассосется само собой.
Не рассосалось. Письмо так и не было найдено, вдобавок Максимов выразил озабоченность по поводу того, что серебряная жила все еще не показалась. Уже трое суток после обнаружения самородка прокладывали тоннель в сторону Тахо, ковыряли при этом стены через каждые два фута киркой в надежде, что залежь снова где-то себя проявит. Но нет – ни новых самородков, ни даже малых серебряных крох не попадалось.
– Хотите сказать, мы опять сбились с курса? – спросил дон Ольмос. – Но это невозможно! Самородок нам не привиделся, вон же он, лежит на тумбочке… А раз так, то и жила должна быть неподалеку. Не вызрел же он один-единственный!
– Вызреть не вызрел, но его могли подбросить, – произнесла Анита.
– Подбросить? Зачем?
– Затем, например, чтобы отвлечь нас от того прорытого ранее ответвления шахты, которое ведет к железнодорожной станции.
Беседа происходила за столом во время обеда. Все разом перестали есть и в изумлении воззрились на говорившую.
– Да-да, я серьезно. Некто умелыми действиями заставил нас сделать подкоп под станцию, а затем так же искусно увел в противоположную сторону, чтобы отвлечь внимание.
– Нелли, – пробормотал Максимов, – я не понимаю… Зачем было устраивать подкоп под станцию? Мы всего лишь искали серебро…
– Мой милый Алекс, ты разве не сообразил? Никакого серебра нет и в помине. И не было.
– Как?! – раненой птицей вскрикнула Сильвия. – Но мой отец…
– Ваш папа, как вы однажды правильно заметили, был историком, но не геологом. А история – наука не слишком точная, она во многом строится на обрывочных и не всегда достоверных источниках. Допускаю, что он нашел упоминание о здешнем месторождении в каком-то манускрипте. Информация могла быть кем-то нарочно выдумана, чтобы отвлечь потенциальных искателей от истинных мест залегания драгоценных металлов. Или автор манускрипта по незнанию что-то напутал… Как это проверить спустя сотни и тысячи лет?
– Но почему вы считаете, что серебра здесь нет? – упорствовала Сильвия.
– Потому что я внимательно изучила в библиотеке все книги о содержании местных почв. Книги, написанные, заметим, профессиональными геологами. Они в один голос утверждают, что серебра под Аранжуэцем не может быть даже теоретически.
– Но папа так верил… – Голос Сильвии упал, а на глазах появились слезы. – И я тоже.
– Бандитов это устраивало. Они выкрали вас, чтобы использовать как приманку.
– Для кого?
– Для нас. Мне с самого начала показалось подозрительным поведение сеньоры Лусии, которая пришла покупать дом. Несложно было предвидеть, что мы не поверим в то, что это случайная покупательница, и установим за ней слежку.
Максимов подавился куском хамона.
– Ты имеешь в виду… она знала, что мы с Вероникой за ней следим?!
– Конечно, знала. Потому и не воспользовалась транспортом. Топала себе потихоньку и привела вас в нужное место. А там вся ее веселая компания устроила балаган с руганью и стрельбой. Ты ринулся спасать пленницу… а ведь они именно этого и добивались! Если бы они, отступая, хотели пристрелить Сильвию, то сделали бы это легко. Но она должна была достаться нам живой!
– Что-то ты совсем все запутала, Анни, – покачала головой Кончита.
– А я, кажется, вижу, куда ведет сеньора! – Дон Ольмос взмахнул вилкой. – Бандолерос подсунули… извините за выражение… вам сеньориту Сильвию, будучи убеждены, что она, с ее горячей верой в правоту отца, уговорит вас начать поиски серебра. Для них это было невероятно удобно! Самим ничего не надо делать, просто сидеть в сторонке и ждать, когда будет вырыт тоннель.
– Вы правы, – подхватила Анита. – После гибели Хорхе в их рядах не осталось знающего мастера, который мог бы собрать паровую машину и управлять ею. А тут Алекс с его инженерными познаниями… Мы все сделали за них. Но интересовало их вовсе не серебро, которого, повторяю, никогда не существовало. Завтра в Аранжуэце состоится торжественное открытие первой испанской железной дороги. По этому случаю на станцию прибыл вагон, груженный золотыми монетами, которые ее величество Изабелла будет лично раздавать народу. Этим-то золотом они и собираются овладеть!
– Как они это сделают?
– По моим предположениям, в ответвление прорытого нами хода будет заложена взрывчатка. Возле станции соберется огромная толпа – и местные, и те, кто приедет из Мадрида, прослышав о раздаче золота… После взрыва начнется жуткая паника – удобнейший момент для нападения. Я прикинула: бомбу можно заложить так, что она взорвется как раз под вагоном с охраной. Таким образом, большая часть жандармов погибнет и налет даже небольшой группы бандитов окажется роковым.
– Какая дьявольская задумка! – Максимов в сердцах отодвинул от себя тарелку с остатками еды. – Мы вели себя как последние ослы…
Дон Ольмос взирал на Аниту с выражением глубокого почтения.
– Сеньора, я преклоняюсь перед вашими уникальными способностями к аналитическому мышлению. Вы растолковали нам все… кроме одного. Кто подбросил самородок, чтобы увести нас в сторону, и кто должен подложить взрывчатку в боковой тоннель?
– И каким образом он может это сделать, если чужим в подвал доступ закрыт? – прибавил Максимов.
– Для него не составит труда это сделать, если он – один из нас.
Возникла немая сцена, как в гоголевском «Ревизоре». После истории с пропажей письма все подспудно чувствовали, что в «доме на куличках» пахнет изменой, тем не менее никто не решался высказывать это мнение вслух.
– Вы удивлены? – Анита являла собой ледяную невозмутимость. – Меж тем удивляться тут нечему. Бандиты должны были контролировать происходящее… и у них это получилось.
– И кто же из нас, по-твоему, работает на банду? – спросила Кончита нервно.
– Ты.
– Я?!
– Я видела, как ты крутилась в гостиной, когда там лежал пакет из Мадрида. Ты испугалась, что дону Ольмосу передали какие-то важные сведения, которые могут разоблачить твою связь с сеньорой Лусией и ее сообщниками, поэтому на всякий случай похитила донесение. А я, между прочим, нарочно оставила его на виду, чтобы тебя спровоцировать. Куда ты его дела – сожгла в камине?
– Я ничего не брала! – завизжала Кончита. – Как ты смеешь меня обвинять?
– Действительно, – заволновался дон Ольмос, чьи нежные чувства к хозяйке дома давно уже не являлись тайной за семью печатями, – нет никаких веских подтверждений… Сеньора Кончита у себя дома, она могла ходить, где ей вздумается, в том числе в гостиной. Никто же не видел, что именно она взяла письмо!
– А кто настаивал на том, чтобы прокопать тоннель в сторону станции? Разве не она? Вспомните: с пеной у рта доказывала, что серебро надо искать там.
На это дону Ольмосу возразить было нечего. Он повернулся к оцепеневшей Кончите.
– Это правда? Вы работаете на бандолерос?
Та держалась из последних сил.
– Зачем бы мне это понадобилось? Они застрелили Хорхе! Вы только вдумайтесь, как это чудовищно звучит: сотрудничать с убийцами собственного мужа… которого я любила!
– Ой сомневаюсь, – вздохнула Анита. – Ты всегда любила бить баклуши, бездельничать и жить за чужой счет. Хорхе, конечно, не был беден, но ты стремилась к большему. Домик в провинциальной глуши – это ли предел мечтаний? Не знаю, как ты познакомилась с сеньорой Лусией, не знаю, у кого родился план ограбить вагон с золотом. Это мелочи, не будем заострять на них внимание. Важно, что идея заполучить громадный куш прочно засела у тебя в голове. Беда лишь в том, что Хорхе был честным малым, и тебе не удалось бы заставить его совершить преступление по доброй воле. А без его технических знаний и умелых рук ваша свора не продвинулась бы ни на миллиметр. И тогда ты решила сыграть на его любви к тебе…
– Ты сошла с ума! – проговорила Кончита, сотрясаясь всем телом, как в припадке. – Ничего такого не было!
– Было, Конни, было… Ты натравила бандитов на Хорхе, они взяли его в оборот и пригрозили, что убьют тебя, если он не поможет им построить паровую машину и проложить тоннель. Разумеется, ты ничего не сообщила ему о сговоре, притворилась, будто ни сном ни духом… Несчастная жертва негодяев, над которой навис топор! Хорхе клюнул на эту удочку, поддался на шантаж и пошел на поводу у преступников. Можем ли мы его судить за это?
Анита умолкла, чтобы восстановить сбитое обличительной речью дыхание и дать аудитории возможность получше уяснить услышанное. Кончита хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Если и хотела что-то возразить, то не могла – от волнения у нее пропал голос.
– Я бы не стала его осуждать, – вставила реплику Сильвия.
– Вот и я не берусь, – продолжила Анита. – Я даже сочувствую Хорхе. Он-то верил, что его любимой угрожает реальная опасность. Бандиты заставили его инсценировать гибель на мосту, чтобы он мог в каком-нибудь укрытии… например, в той же Кельтской пещере… без помех конструировать землеройный аппарат. После того как общество сочло его мертвым, он все свое время посвящал выполнению заказа сеньоры Лусии, хотя это и шло вразрез с его моральными принципами. А его жена прикидывалась перед соседями безутешной вдовой и ждала момента, когда машина будет готова.
– Замолчи! – вырвалось у Кончиты. – Я же сама написала тебе письмо, попросила приехать… Для чего бы мне нужно было звать сюда лишних людей?
– Письмо написала не ты. Его написал Хорхе, подделав твой почерк. В «Сюртэ» есть специалисты-почерковеды?
– Безусловно, – кивнул дон Ольмос.
– Они проведут экспертизу, и мы получим еще одну улику. Но я и так могу восстановить весь ход событий. Хорхе в конце концов стал догадываться, что его водят за нос. Возможно, это было только на уровне смутных подозрений, но ему захотелось докопаться до истины. К кому он мог обратиться? От Кончиты он знал, что я люблю разгадывать разные житейские головоломки, вот и написал мне. Но поскольку он считался официально мертвым, то письмо составил от имени жены. Это было тем более умно, что на ее-то просьбу я бы откликнулась обязательно…