Минут сорок мы сидели у огня и делились впечатлениями.
Наконец начало светать. Воздух наполнился неясными сумеречными тенями, звезды стали гаснуть, точно они уходили куда-то в глубь неба. Еще немного времени – и кроваво-красная заря показалась на востоке. Ветер стал быстро стихать, а мороз – усиливаться. Чуть лишь рассвело, Дерсу и Китенбу пошли к кустам. По следам они установили, что мимо нас прошло девять кабанов и что тигр был большой и старый. Он долго ходил около бивака и тогда только напал на собак, когда костер совсем угас.
Я предложил Дерсу оставить вещи в таборе и пойти по тигровому следу. Я думал, что он откажется, и был удивлен его согласием.
Гольд стал говорить о том, что тигру дано в тайге много корма. Этот тигр следил кабанов, но по пути увидел людей, напал на наш бивак и украл собаку.
– Такой амба можно стреляй – греха нету, – закончил он свою длинную речь.
Закусив наскоро холодным мясом и напившись чаю, мы надели лыжи и пошли по тигровому следу.
Непогода совсем почти стихла.
Вековые ели и кедры утратили свой белый наряд, зато на земле во многих местах намело большие сугробы. По ним скользили солнечные лучи, и от этого в лесу было светло по-праздничному.
От нашего бивака тигр шел обратно старым следом и привел нас к валежнику. Следы шли прямо под бурелом.
– Не торопись, капитан, – сказал мне Дерсу. – Прямо ходи не надо, надо кругом ходи, хорошо посмотри.
Мы стали обходить бурелом стороною.
– Уехали! – вдруг закричал Дерсу и быстро повернул в направлении нового следа.
Тут ясно было видно, что тигр долго сидел на одном месте. Под ним подтаял снег. Собаку он положил перед собою и слушал, нет ли сзади погони. Потом он понес ее дальше.
Так мы шли еще три часа.
Тигр не шел прямо, а выбирал такие места, где было меньше снегу, где гуще были заросли и больше бурелома. В одном месте он взобрался на поваленное дерево и долго стоял на нем, но вдруг чего-то испугался, прыгнул на землю и несколько метров полз на брюхе. Время от времени он останавливался и прислушивался; когда мы приближались, то уходил сперва прыжками, а потом шагом и рысью.
Наконец Дерсу остановился и стал советоваться со стариком тазой. По его мнению, надо было возвратиться назад, потому что тигр не был ранен, снег недостаточно глубок и преследование являлось бесполезной тратой времени.
Мне казалось странным и совершенно непонятным, почему тигр не ест собаку, а тащит ее с собой. Как бы в ответ на мои мысли, Дерсу сказал, что это не тигр, а тигрица и что у нее есть тигрята; к ним-то она и несет собаку. К своему логовищу она нас не поведет, а будет водить по сопкам до тех пор, пока мы от нее не отстанем. С этими доводами нельзя было не согласиться.
Когда было решено возвращаться на бивак, Дерсу повернулся в ту сторону, куда ушел тигр, и закричал:
– Амба! Твоя лицо нету. Ты вор, хуже собаки. Моя тебя не боится. Другой раз тебя посмотри – стреляй!
После этого он закурил свою трубку и пошел назад по протоптанной лыжнице.
Немного не доходя до бивака, как-то случилось так, что я ушел вперед, а таза и Дерсу отстали. Когда я поднялся на перевал, мне показалось, что кто-то с нашего бивака бросился под гору.
Через минуту мы подходили к табору.
Все наши вещи были разбросаны и изорваны. От моего спального мешка остались только одни клочки. Следы по снегу указывали, что такой разгром произвели две росомахи. Их-то, вероятно, я и видел при приближении к биваку.
Собрав, что можно было, мы быстро спустились с перевала и пошли назад к биваку.
Идти под гору было легко, потому что старая лыжница хотя и была запорошена снегом, но крепко занастилась. Мы не шли, а просто бежали и к вечеру присоединились к своему отряду.
XXIIIКонец путешествию
Ночевка в покинутом жилище. – Местность Сигоу. – Новый год. – Прием у китайцев. – Встреча с Мерзляковым. – Табандо. – Железнодорожная станция.
Двадцать девятого декабря мы выступили в дальнейший поход вниз по реке Викину, которая здесь течет строго на запад.
Чем ниже, тем река больше разбивается на протоки. При умении можно ими пользоваться и значительно сокращать дорогу.
Река Викин считается самою лесистою рекою. Лесом покрыто всё: горы, долины и острова. Бесконечная тайга тянется во все стороны на сотни километров. Немудрено, что места эти в бассейне Уссури считаются самыми зверовыми.
Около горы Бомыдинза, с правой стороны Бикина, мы нашли одну пустую удэхейскую юрту. Из осмотра ее Дерсу выяснил, почему люди покинули жилище: чёрт мешал им жить и строил разные козни. Кто-то умер, кто-то сломал ногу, приходил тигр и таскал собак. Мы воспользовались этой юртой и весьма удобно расположились в ней на ночлег. Стрелки пошли за дровами, а Дерсу опять принялся дымом изгонять из юрты чёрта. Я взял ружье и пошел вниз по реке на разведки.
С утра хмурившаяся погода разразилась крупным мокрым снегом при полном безветрии. Громадные кедры, словно исполинские часовые, стояли теперь неподвижно и не шептались между собой. Вечерние сумерки, хлопья снега, лениво падающего с неба, и угрюмый, молчаливый лес – все это вместе создавало картину бесконечно тоскливую… Мимо меня бесшумно пролетела сова, испуганный заяц шарахнулся в кусты, и сова тотчас свернула в его сторону. Я посидел немного на берегу протоки и пошел назад. Через несколько минут я подходил к юрте. Из отверстия ее в крыше клубами вырывался дым с искрами, из чего я заключил, что мои спутники устроились и варили ужин.
За чаем стали опять говорить о привидениях и злых духах.
Захаров все домогался, какой чёрт у гольдов. Дерсу сказал, что чёрт не имеет постоянного облика и часто меняет «рубашку», а на вопрос, дерется ли чёрт с добрым богом Эндули, гольд пресерьезно ответил:
– Не знаю! Моя никогда это не видел.
После чая, когда все полегли на свои места, я еще с час работал, приводил в порядок свой дневник и затем все покончил сном.
30 декабря наш отряд дошел до местности Тугулу с населением, состоящим из кровосмешанных туземцев. Чем ближе мы подвигались к Уссури, тем больше и больше встречалось китайцев и тем больше утрачивался тип удэхейца.
Одновременно с этим стало заметно, что день удлинился и климат сделался ровнее. Сильные ветры остались позади. Барометр медленно подымался, приближаясь к 760. Утром температура стояла низкая (–30 °C), днем немного повысилась, но к вечеру опять падала до –25 °C.
Последний день 1907 года мы посвятили переходу к местности Сигоу (Западная долина), самому населенному пункту на Бикине. Здесь живут исключительно китайцы. В 1894 году в нем насчитывалось семьдесят человек, поровну мужчин-китайцев и удэхейских женщин, отобранных за долги у туземцев. Обитатели Сигоу занимаются исканием женьшеня, охотой, соболеванием, выгонкой спирта и эксплуатацией туземцев. С большим трудом они очищают от леса земли и засевают их пшеницей и кукурузой.
Китайцы зарезали свинью и убедительно просили меня провести у них завтрашний день. Наши продовольственные запасы истощились совсем, а перспектива встретить Новый год в более культурной обстановке, чем обыкновенный бивак, улыбалась моим спутникам. Я согласился принять приглашение китайцев, но взял со своих стрелков обещание, что пить много вина они не будут. Они сдержали данное слово, и я ни одного из них не видел в нетрезвом состоянии. Следующий день был солнечный и морозный. Утром я построил свою команду, провозгласил тост за всех, кто содействовал нашей экспедиции. В заключение я сказал людям приветственное слово и благодарил их за примерную службу. Крики «ура» разнеслись по лесу. Из соседних фанз выбежали китайцы и, узнав, в чем дело, опять пустили в ход трещотки.
Только что мы разошлись по фанзам и принялись за обед, как вдруг снаружи донесся звон колокольчика. Китайцы прибежали с известием, что приехал пристав. Через несколько минут кто-то в шубе ввалился в фанзу. И вдруг пристав этот превратился в А. И. Мерзлякова. Мы расцеловались. Начались расспросы. Оказалось, что он (а вовсе не пристав) хотел было идти мне навстречу, но отложил свою поездку вследствие глубокого снега.
Мой путь приближался к концу. Из Сигоу мы поехали на лошадях, пришедших вместе с А. И. Мерзляковым.
От Сигоу до станции Бикин на протяжении ста шестидесяти километров идет хорошая санная дорога, проложенная лесорубами. Это расстояние мы проехали в трое суток.
Километрах в пятнадцати от Сигоу, вниз по реке Бикину, встречается местность, свободная от леса и с землею, годною для обработки. Тут жили окитаившиеся гольды.
Здешние китайцы в большинстве случаев разные бродяги, проведшие жизнь в грабежах и разбоях. Любители легкой наживы, они предавались курению опиума и азартным играм, во время которых дело часто доходило до кровопролития. Весь беспокойный, порочный элемент китайского населения Уссурийского края избрал низовья Бикина своим постоянным местопребыванием. Здесь по островам, в лабиринте протоков, в юртах из корья, построенных по туземному образцу, они находили условия, весьма удобные для своего существования.
Местное туземное население должно было подчиняться и доставлять им продовольствие. Мало того, китайцы потребовали, чтобы мясо и рыбу приносили к ним женщины. Запуганные тазы все это исполняли. Невольно поражаешься тому, как русские власти мирились с таким положением вещей и не принимали никаких мер к облегчению участи закабаленных туземцев.
От Сигоу вниз по реке Бикину часто встречались зимовья, построенные русскими лесопромышленниками. Зимовье от зимовья находилось на расстоянии двадцати пяти километров. За день мы проехали километров пятьдесят и заночевали около устья реки Гооголауза.
3 января мы выехали еще задолго до восхода солнца. Возчики-казаки поторапливали нас, да и всем нам одинаково хотелось поскорее добраться до железной дороги. Когда еще далеко, то обыкновенно идешь не торопясь, но чем ближе подходишь к концу, тем больше волнуешься, начинаешь торопиться, делать промахи и часто попадаешь впросак. В таких случаях надо взять себя в руки и терпеливо подвигаться, не ускоряя шага.