На Такеме фазанов нет вовсе, несмотря на то что китайцы возделывают землю здесь более 10 лет. Это объясняется тем, что между реками Санхобе и Такемой лежит пустынная область, без пашен и огородов. По-видимому, Такема в Зауссурийском крае является северной границей распространения обыкновенной белобокой сороки, столь обычной для Ольгинского района и быстро сокращающейся в числе по мере продвижения на север по побережью моря.
Наконец хромой таза вернулся, и мы стали готовиться к переправе. Это было не так просто и легко, как казалось с берега. Течение в реке было весьма быстрое, перевозчик-таза каждый раз поднимался вверх по воде метров на 300 и затем уже пускался к противоположному берегу, упираясь изо всех сил шестом в дно реки, и все же течением его сносило к самому устью.
В низовьях Такема разбивается на три рукава. Они все впадают в длинную заводь, которая тянется вдоль берега моря и отделена от него песчаным валом. Раньше устье Такемы было в 12 км от моря, там, где долина суживается и образует «щеки». Об этом красноречиво говорят следы коррозии[22] с левой стороны долины, у подножия отодвинутых ныне в глубь страны береговых обрывов, состоящих из аклировидного гранита.
Километрах в десяти от моря правый берег реки скалистый и состоит из крепкого, не поддающегося разрушению гранита с многочисленными жилами из афанита и скилита.
Переправившись на другую сторону реки, мы пошли к фанзам, видневшимся вдали. Население Такемы смешанное и состоит из китайцев и тазов. Китайских фанз – 23, тазовских – 11.
В горах с правой стороны реки, против фанзы Сиу Фу, китайцы мыли золото, но бросили это дело вследствие того, что добыча драгоценного металла не оправдывала затрачиваемых на нее усилий.
Тазы на Такеме те же, что и в Южно-Уссурийском крае, только менее подвергшиеся влиянию китайцев. Жили они в фанзах, умели делать лодки и лыжи, летом занимались земледелием, а зимой соболеванием. Говорили они по-китайски, а по-удэгейски знали только счет да отдельные слова. Китайцы на Такеме были полными хозяевами реки; туземцы забиты и, как везде, находились в неоплатных долгах.
Когда мы подходили к поселку, навстречу нам вышел старшина Сю Кай. Это был благообразный старик с седой бородой. Местом стоянки я выбрал фанзу таза Сиу Фу, одиноко стоящую за протокой.
На следующий день, 2 сентября, была назначена дневка. Любители ловить рыбу ходили на реку. Они поймали три кеты, одну горбушу и двух бычков-подкаменщиков с пестрой окраской и оранжевой каймой на темно-оливковом спинном плавнике. Остальные люди приводили в порядок одежду и чистили оружие.
Посоветовавшись с тазами, я решил вверх по реке Такеме идти с Дерсу, Чжан Бао, Арининым и Чан Лином, племянником горбатого тазы, убежавшего с реки Иодзыхе. А.И. Мерзлякову с остальными и мулами я велел отправиться на реку Амагу, где и ждать моего возвращения.
Выступление было назначено на другой день, но осуществить его не удалось из-за весьма ненастной погоды. Наконец 4 сентября дождь перестал. Тогда мы собрали свои котомки и после полудня выступили в дальний путь.
К северу от мыса Видного прибрежная полоса в географическом отношении представляет область, совершенно непохожую на то, что мы видели южнее.
Интересной особенностью этой части Зауссурийского края являются дугообразно расположенные горные складки. В связи с этим и направление течения рек к морю дугообразное. Такими именно реками будут Такема, Кусун, Кулумбе и Амагу. Первые две – объемлющие, а вторые – объемлемые, причем верховья Такемы заходят за верховья Кусуна. Кулумбе и Амагу, в свою очередь, охватывают реки Вандагоу, Наину и Момокчи. Река Такема длиною более 120 км. Течет она по продольной долине и в нижнем течении прорывает горный хребет. Такема – река быстрая, многоводная и чрезвычайно порожистая. Ширина ее в нижнем течении 60 м и глубина до 1,5 м.
От тазовских фанз вверх по долине идет пешеходная тропа. Она придерживается левого берега реки и всячески избегает бродов. Там, где долина суживается, приходится карабкаться по скалам и даже идти вброд по воде. Первые «щеки» (из кварцепорфирового туфа) находятся в 12 км от моря, вторые будут на 2,5 км выше. Здесь в обнажениях можно видеть диабазовый и сильно хлоритизированный порфирит. В углублении одной из скал китайцы устроили кумирню, посвященную божеству, охраняющему леса и горы.
За «щеками» долина опять расширяется. Эта местность называется Илимо – по имени реки, впадающей в Такему с правой стороны. Длина ее – 35 км, и в истоках она состоит из трех горных ручьев. Наиболее интересный – левый ее приток Чаку с перевалом на Такунчи (приток Такемы). По словам туземцев, в верховьях Чаку есть высокая скалистая сопка, которую китайцы называют Ян-Лаза (то есть «Трубчатая скала»). Средний безымянный ключик приведет путника на Билимбе, а правый – на Сяо-Кему.
Долина реки Илимо прямая, в нижней части открытая и каменистая. С левой стороны ее тянутся террасы, местами болотистые и заросшие редколесьем из черной березы, липы и лиственницы.
Около устья Илимо мы нашли две маленькие полуразрушенные фанзочки. В одной из них жила старуха с внучатами: мальчиком девяти и девочкой семи лет. У этих детей отец и мать умерли от оспы два года назад. Китайцы воспользовались беззащитностью старухи и обобрали ее дочиста: отняли жилище, огороды, кур, свиней и даже собак. Несчастной старухе ничего не осталось, как перекочевать на Илимо и поселиться здесь в одиночестве. Я застал семью в ужасной бедности. Мальчик ловил рыбу и тем кормил старуху и свою сестренку.
Нигде потеря мужа не является таким несчастьем, как у тазов. Со смертью кормильца семьи являются кредиторы. Как хищные птицы, они набрасываются на имущество покойного и буквально начисто обирают вдову.
К ее душевным страданиям присоединяется еще страх перед изгнанием из жилища, нищетой и разлукой с детьми, которых китайцы обыкновенно продают, как рабов, на сторону.
Мне стало жаль старуху, и я ей дал 3 рубля. Она растерялась, заплакала и просила меня не говорить об этом китайцам. Простившись с нею, мы отправились дальше. Мальчик пошел проводить нас до реки Цимухе.
От устья Илимо Такема поворачивает на север и идет в этом направлении 6 или 7 км. Она все время придерживается правой стороны долины и протекает у подножия гор, покрытых осыпями и почти совершенно лишенных растительности. Горы эти состоят из глинисто-кремнистых сланцев и гранитного порфира. С левой стороны реки тянется широкая полоса земли, свободная от леса. Здесь можно видеть хорошо сохранившиеся двойные террасы. Деревья, разбросанные в одиночку и небольшими группами, придают им живописный вид.
Долина Цимухе кажется как бы продолжением долины Такемы. Из зелени леса около ее устья поднимается одинокая скала без названия, которая может служить прекрасным ориентировочным пунктом. Вдали виднеется высокий горный хребет, окаймляющий бассейн Такемы с северо-восточной стороны и совершенно оголенный от леса.
От реки Цимухе Такема делает крутой поворот на запад и проходит по ущелью между гор, состоящих из полевошпатового порфира с включениями хлорита; с правой стороны наблюдаются обнажения фальзитов и кварцевого порфира с эпидотом. Тут много скал, от действия воды принявших причудливые очертания. Некоторые из них похожи на ворота, другие – на допотопных животных с маленькими головами, третьи – на фигурные столбы и т.д. Они тянутся на протяжении двух или трех километров. Затем долина опять расширяется. Во время дождей здесь всегда скопляется много воды. Тогда река выходит из берегов и затопляет весь лес. В долине Такемы произрастают могучие девственные леса, которых ни разу еще не касалась рука человека. Казалось, природа нарочно избрала эти места для того, чтобы показать, какова может быть производительная сила земли.
Кедр, тополь, клен, ольха, черемуха Максимовича, шиповник, рябина бузинолистная, амурский барбарис и чертово дерево, опутанные виноградом, актинидиями и лимонником, образуют здесь такую непролазную чащу, что пробраться через нее можно только с ножом в руке, затратив большие усилия и рискуя оставить одежду свою на кустах.
Мы шли довольно шумно. Дерсу что-то рассказывал. Чжан Бао и Чан Лин смеялись. Вдруг Леший остановился, поджал под себя хвост, сгорбился и, прижав уши, со страхом стал озираться по сторонам. Пропустив мимо себя людей, он тихонько поплелся сзади. Причина его страха скоро разъяснилась: впереди на илистой почве были видны отпечатки тигриных лап. Зверь только что бродил здесь, но, услышав наши голоса, скрылся в зарослях. В это время моя Альпа, понимающая толк только в пернатой дичи, отстала немного и затем бросилась нас догонять. Услышав, что сзади кто-то бежит, Леший с визгом бросился вперед и так ударил под ноги Дерсу, что опрокинул его на землю. Мы тоже сначала испугались и приготовились к обороне. Дерсу поднялся с земли и сказал, обращаясь к Лешему:
– Нет, тебе вместе с людьми ходи не могу. Моя тебе товарищ нету. С такой собакой в компании ходи – скоро пропади.
В заключение своей фразы он плюнул в ее сторону. И действительно, с такой собакой очень опасно ходить на охоту. Она может привлечь зверя на охотника и в то время, когда последний целится из ружья, сбить его с ног.
Часа в 4 или в 5 пополудни мы стали биваком. Котомки наши были тяжелы, и потому все сильно устали. Кругом было много травы и сухостоя для дров. Чтобы не зажечь лес, мы устроились на гальке около реки.
Приближалась осень. Сумерки стали наступать раньше, ночи сделались длиннее, начала выпадать обильная роса. Это природа оплакивала весну и лето, когда все было молодо и наслаждалось жизнью.
Вечером, после ужина, я пошел немного побродить по галечниковой отмели. Дойдя до конца ее, я сел на пень, принесенный водой, и стал смотреть на реку.
Ночь была ясная. Одна сторона реки была освещена, другая – в тени. При лунном свете листва деревьев казалась посеребренной, стволы – белесовато-голубыми, а тени – черными. Кусты тальника низко склонились над водой, точно они хотели скрыть что-то около своих берегов. Кругом было тихо, безмолвно, только река слабо шумела на перекатах.