Шах их очень ценил, последователей Заратустры, приближал к себе, ставил на хлебные должности, видел в них лицо исторического Ирана, но после революции все изменилось. Зороастризм не входит в число «религий Книги», и зороастрийцев можно только пожалеть…
…Почти всюду – на Востоке, на Юге и на Западе, на Астаре, на Пяндже и на Буге – бывшие границы Советского Союза – до сих пор своего рода водоразделы миров и цивилизаций. Мы это почувствовали сразу, как только перешли реку. С плакатов, вместо Ильхама Алиева в хорошем европейском пиджаке с галстуком, на нас смотрели два бородатых имама – Хомейни и Хоменеи. Женщины, как прекрасные черные птицы, ходили в чадре и никабе, то есть в накидке и платке, выполняя аят Корана: «О, Пророк! Скажи твоим женам, твоим дочерям и женщинам верующих мужчин, чтобы они опускали на себя свои покрывала. Так их будут легче узнавать среди прочих, и не подвергнут оскорблениям» (сура 33, аят 59).
В море сейчас было запрещено купаться, потому что, как нам рассказали, власти боялись, чтобы кто-нибудь не заплыл за границу. При шахе тут лето напролет были полные пляжи. Даже женщины, и те купались в море. Вот как…
Но времена изменились, и сразу с дороги окунуться в благодатные воды Каспия нам не удалось. Однако в остальном Персия встречала с распростертыми объятиями. Улыбались почти все, даже полицейские.
…С иранскими полицейскими мы познакомились, едва только устроились в гостинице и вышли на набережную.
Мы с Любером фотографировали что-то невинное на телефон, когда вдруг, как из-под земли, появились стражи порядка и потребовали документы. Документов не оказалось, мы оставили их в номере. Зато мы показали им визитную карточку отеля. Это людей в форме полностью удовлетворило, и они удалились, объяснив жестами и путая слова на английском и фарси, что запрещено фотографировать правительственные здания и саму границу. Даже не потребовали стереть фотки…
Так что никакого давления, террора и прочих ужасов. Полный покой и простейшие правила.
…К вечеру мы уже полностью освоились в Иране, вкусно поужинали и устроились курить кальян на скамеечке, прямо на берегу моря. Это была полная идиллия. Официант вынес нам два стула, на одном установил сам кальян, на другом – термос с чаем, и мы окунулись с головой в свой первый персидский вечер.
Вокруг нас гулял народ, кто-то собирал камешки на берегу, кто-то спешил домой, кто-то оживленно спорил и размахивал руками. Под ногами плескалось море, время от времени по берегу проходили девушки и бросали искоса на нас веселые и лукавые взгляды из-под черных платков. Вообще, платок в Иране – как у нас мини-юбка. Чем смелей красотка, тем выше поднимает она свой никаб. Так и хочется сказать: «Гульчатай, покажи личико!» Несмотря на строгость местных нравов, девушки в Персии очень и очень привлекательны. И мы знаем об этом не понаслышке. Нам еще в школе рассказали.
«Я спросил однажды у менялы, что дает за полтумана по рублю…» «Шаганэ ты моя, Шаганэ, оттого, что я с севера, что ли…» И, наконец, самое главное: «Ты сказала, что Саади»… Ну и так далее.
Русская хрестоматия услужливо подсказывает все, что надо, о персидских красавицах. К тому же Разин бросал в набегавшую волну одну персидскую княжну за другой, и этот «спорт» запомнился нашим соплеменникам на веки вечные. Несчастные персияночки, пострадала ни за что, в детстве было их исключительно жалко. Понятно теперь, почему иранские мужчины так охраняют своих подруг…
…В общем, пока мы курили кальян на берегу Каспийского моря в Исламской республике Иран, воображение у нас разыгралось не на шутку. И это – в сложившихся обстоятельствах, при строгости местных нравов – было совершенно лишним. Но так всегда бывает: чем строже запрет, тем острее искушение. Ни в одной стране мира нам так часто не рассказывали, где и как знакомятся мужчины с женщинами и девушки с мужчинами, как они ходят на свидания, сватаются друг к другу и устраивают романы, как в Иране. Дело в том, что тут действительно есть о чем рассказать. Не то, что в Европе: пошел в клуб и склеил девицу. И, надо сказать, демографическая ситуация в Иране намного лучше, чем в России или во Франции.
К тому же сказывалось почти уже двадцатидневное воздержание. И парней понесло. Надо было на что-нибудь переключиться, и я заметил, что в известной мере все наше путешествие – это дорога по персидскому миру. И вот мы в самом его центре – в Персии. И это – как исполнение желаний.
– Кстати, вот наш первый иранский кальян, – сказал мне в тон Василий, делая большой глоток дыма.
– А ведь Иран – это родина кальянов, – ответил ему я.
И мы хохотнули, защищаясь от наплыва слишком хрестоматийных чувств…
…Табак был сладковатым и очень слабым. Я решил, что Восток – именно то место на земле, где наш Total Flame должен произвести полный и окончательный фурор. Они узнают, что такое настоящая крепость. Спасать иранцев путем распространения достойного табака – вполне себе миссия. Займемся.
Но все завтра, завтра. Завтра мы перейдем реку, вернемся в Азербайджан, заберем наши мотоциклы и углубимся в Иран. Это будет наше второе иранское кольцо, на сей раз уже не только по пустыням, но и по городам и базарам, по кальянным курильням и кафе. Мы увидим все, что успеем, будем по возможности общаться с людьми, и, скорей всего, вернемся сюда еще. Потому что Иран – прекрасная земля, и это стало ясно с первых же шагов по ней.
XII. В кальянном дыму Тебриза
С мотоциклами из-за Люберова «корнета» пришлось возиться больше двух часов. Сказать, что мы в этот момент «очень любили» этого парня – просто ничего не сказать. Хотя и бог бы с ним – всего-то пустое время и лишние деньги.
…Однако все кончилось хорошо, и, промучившись на таможне, мы торжественно въехали в Иран. Теперь в этой стране нам многое было знакомо, и мы больше не удивлялись ни надписям на фарси, ни арабским цифрам, ни женщинам в хиджабах. А потом пошла дорога, которая всегда – радость: скорость и ветер.
Через тридцать километров после Астары мы ушли по серпантину в горы и углубились в Сехенд, вулканический горный массив, который начинается почти сразу за Астарой. На высоте в две тысячи метров пошли поля, леса, источники и ручьи. В таких местах ты понимаешь суфиев, которые относились к цветению и влаге как к святыням. После долгих странствий по пустыне изобилие зелени казалось чистым чудом. Совсем другие потоки воздуха, другое ощущение пространства. Не дорога – мечта.
Существовала только одна трудность – бензин. Конечно, это были не те проблемы с бензином, как в Центральной Азии. Топливо наличествовало, и стоило оно сущие копейки, причем в прямом смысле этого слова. За 30 литров мы заплатили, кажется, чуть больше 6 долларов. Литр тянул где-то на 36 центов. Но вот с октановыми числами возникли очевидные проблемы.
На иранских заправках даже в теории представлены только два вида бензина – зеленый и оранжевый. Зеленый – что-то вроде нашего 92-го, а оранжевый – ближе к 76-му. Неизвестно, санкции ли тут виноваты и не хватает нефтеперерабатывающих мощностей, или просто местные привычки, но за пределами больших городов зеленый бензин – большая редкость. Между Астарой и Тебризом он отсутствовал как класс, что для меня, учитывая травму «Иваныча», было особенно тяжко.
…Вот и сейчас на заправке в горах парни залили себе по полбака оранжевого, а мне пришлось заправиться по полной. Перевалы, 2000 метров над уровнем моря и 76-й бензин – «Иваныч» с такими условиями был категорически не согласен. Начались провалы мощности, и 80 км в час – это максимум, который я мог из него выжать. Поменял свечи – никакого результата. Так что ехали мы неспешно, любовались пейзажами и заезжали на каждую заправку. Безрезультатно. Следующий раз «зеленое» топливо встретили только в Тебризе.
…Тебриз – настоящий большой город. Шумный, говорливый, избыточный. Наверное, второй такой на нашем пути, после Ташкента. По сравнению с ним даже Самарканд и Актау – не в счет.
Здесь когда-то была столица Азербайджанского ханства, а сейчас – центр иранского Азербайджана. Тебризу больше полутора тысяч лет, и он многое видел на своем веку, но расцвета достиг в XVI столетии, половину которого был столицей державы Сефевидов. В начале ХХ века в городе бушевала первая иранская революция, подавленная нами вместе с англичанами, а в 80-х годах он сильно пострадал во время ирано-иракской войны. И зачем только царское правительство бралось улаживать персидские дела, когда у самих земля горела под ногами, – ума не приложу. Какие-то удивительные параллели с современностью. Но, чур меня, политика, чур. Не за тем мы сюда ехали…
…Благодаря близости Сехенда и его природных красот Тебриз воспет на тысячи ладов в классической и современной иранской поэзии. Отсюда родом был дервиш Шамс (на фарси – «солнце») – наставник поэта Руми. Может быть, именно поэтому Руми и именовал эти места «обителью всех влюбленных».
Однако сам город прозаичней его окрестностей. Войны, революции и землетрясения сделали свое дело – достопримечательностей в Тебризе немного. Зато это крупнейший промышленный и университетский центр севера страны. На улицах – молодые лица, множество автомобилей, все куда-то торопятся, нет той расслабленности, к которой мы уже успели привыкнуть на Востоке.
…Кстати, в Иране, в отличие от Саудовской Аравии и других стран Персидского залива, женщинам разрешено водить машину. И делают они это с особым шиком, как мне показалось, даже лучше иранских мужчин. Удивительно, но факт.
…Среди мест, которые стоило бы посетить в Тебризе, Интернет назвал Старинный базар, занесенный в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, Голубую мечеть, Армянскую церковь Святой Марии, Католический собор и музей Истории Иранского Азербайджана. Две церкви и мечеть мы отвергли сразу и в музей не пошли. Все-таки, когда приезжаешь в город на один вечер, жизнь куда интереснее музеев.
Но базар – есть базар: и жизнь и музей одновременно.
Тебризский базар огромен, и ему почти тысяча лет. Хотя сами арки и галереи, разумеется, значительно моложе, выстроены в XVII—XVIII веках приблизительно, но дело тут не в архитектуре, дело в ощущении. Город издавна стоял на Великом Шелковом пути, и дороги отсюда расх