одились на юг, север и восток. Поэтому торговля всегда шла бойко и весело.
В наши дни базар тянется почти на четыре километра. Он вмещает в себя два десятка мечетей, пять бань и даже – вот она, современность! – спортивный комплекс.
Однако Восток устроен прихотливо, низкое и высокое сплетены здесь в очень причудливый орнамент. Тебризский базар – не только рынок, но и святыня. Именно здесь раз в год проводятся знаменитые шиитские шествия «ашура», когда верующие отмечают память имама Хусейна, сына Али, погибшего в битве с войсками омейядского халифа Язида.
В эти дни в старину толпы неистовствовали, впадали в экстаз, наносили себе увечья мечами и цепями. В дни правления династии Пехлеви «ашура» были официально запрещены и превратились в грандиозные политические манифестации, из которых в какой-то степени выросла исламская революция. Сейчас они вполне легальны и вписаны в официальный религиозный календарь, хотя проходят гораздо спокойнее, чем сто или пятьдесят лет тому назад.
…На десять дней во время «ашура» всякая торговля на Тебризском базаре прекращается, и выглядит он, должно быть, совсем иначе. Как? – даже трудно представить себе, прогуливаясь по этим торговым галереям от одного павильона к другому.
Кажется, мы и не собирались становиться здесь покупателями. Ювелирка совершенно не заинтересовала, в лавке ковров быстро утомились торговаться.
…Зато мы познакомились с мил-человеком, продавцом Ахмедом, который обещал показать нам две старинные кальянные в самом центре города. Первая – прямо тут же, в торговых галереях, – нам не понравилась. Табака в чашах у людей не было, лежали только головешки, и народ торчал от того, что попросту вдыхал угарный газ. И никакой Минздрав не предупреждал их о том, насколько это вредно.
И тогда мы отправились в другое заведение – одну из самых старых кальянных под названием «Хайдар Таки», и, только войдя в нее, сразу поняли, что в этот вечер больше ничего искать не придется.
«Хайдар Таки» была открыта больше 75 лет тому назад, и за это время внутри ничего принципиально не изменилось. В большом зале, вплотную друг к другу, буквой П, стояли маленькие мраморные столики. За каждым таким столиком сидел человек и курил свой кальян.
Очень вкусный табак и чай, и никакого европейского представления о личном пространстве – все сидели очень близко друг к другу, расстояние – не больше локтя. Молодые улыбчивые кальянщики, блуждая от одного столика к другому, заботливо подкладывали угли и следили, чтоб у всех все было в порядке. Ни одной девушки – чисто мужское общество. Это не закон, кстати, просто обычай. Иранские законы не мешают девушкам сидеть в кафе, правда, в кальянные они не заходят, потому что в подавляющем большинстве не курят. Но, как потом объяснил мне мой тегеранский табачник, европейский турист вполне может явиться в такое заведение со своей спутницей. Ни для кого это не будет шоком. А уж если она будет знать пару фраз на фарси…
XШ. Краткий экскурс в любовные нравы
…Никто из нас, к сожалению, на фарси не говорит, и в Иране иногда это становилось обидно. Но на сей раз сосед, судя по всему, мой ровесник по имени Адиб, сносно разбирал английский. И мы сразу разговорились.
Я рассказал ему, что мы из Москвы, что, вот, путешествовали по пустыням, приехали в Иран, и как все тут для нас необычно и интересно.
– А что необычного? – спросил Адиб. – Неужели в Европе совсем по-другому живут? Хотя да, понимаю, – тут же предположил он. – Мы ведь – и не арабский мир, и не Европа, и не Турция. Где-то посередине. До революции у нас тоже ведь иначе жили. Некоторые говорят: это трагедия. Но я так не говорю. Я думаю, что все сложно и все просто. По-своему, совсем неплохо. Мулл ведь кто поддерживает? В основном люди лет сорока и старше. Те, которые видели, что было при шахе. Ну и вообще, государство как бы распространяет на всю жизнь взгляд старшего поколения. Старшее поколение не хочет, чтоб молодежь распускалась, вот ее и держат в узде. Когда сами станут родителями, захотят того же. Не так ли?
Я только улыбнулся. Согласиться я не мог, впрочем, Адибу и не нужно было моего согласия. Для таких нюансов мы приехали слишком издалека. К тому же восточного человека, если уж он начал что-то рассказывать, трудно остановить.
– У нас, например, девять десятых женщин не работает. И это вовсе не потому, что ислам диктует, или права человека, как говорят на Западе. У нас образованные женщины, если работают, обычно многого достигают, потому что они это делают, когда им очень хочется, нужно. У нас даже одна женщина в правительстве есть, как ее там зовут… Эльхам, кажется. И в университетах студенток больше, чем студентов. Каждая культурная семья хочет дать своим дочерям хорошее образование.
А в остальном женщина – хозяйка в доме. Полная королева. Мужчина, если у него жена работает, – лентяй. Видел, как люди на природу выезжают?
– Еще не видел, – честно сознался я. – А что, прямо так и выезжают, семьями на пикники?
– Да, конечно. Мест замечательных у нас много. И тут, и на море, и на Заливе. Так вот, если там мясо готовят, продукты запасают – этим всегда мужчины распоряжаются. Показать надо окружающим, как ты своих жен оберегаешь, не загружаешь никак. Это старая иранская традиция, такая же крепкая, как по пятницам в мечеть ходить. Женщина в доме – полная хозяйка. Только тут и отдыхаем, – закончил свою страстную речь Адиб и засмеялся.
– Ну а что же парни, девчонки? Так спокойно и ждут свадьбы? – поинтересовался я с некоторым подвохом. Мне было интересно, что ответит на этот вопрос мой ревнитель иранских нравов.
Однако и Адиб оказался не так-то прост. Не такой уж он и ревнитель, как выяснилось. В 19 лет вообще пострадал за любовь и свободу. Был он на вечеринке с девушками, а в Иране такие вечеринки официально запрещены, и в те времена очень строго запрещались. Играла танцевальная музыка – соседи вызвали полицию. В итоге, по законам шариата, его наказали плетью. Три удара. Было больно, но лучше все-таки, чем в тюрьме сидеть. Зато друзья встречали как героя.
– А как же девушки с той же вечеринки? – задал я само собой разумеющийся вопрос.
Девушкам тоже досталось, конечно. И главное для них – соседи, разговоры. Каждая бабка норовила обозвать «проституткой». Но безо всяких ужасов, так как ничего серьезного никто не заметил. Ни поцелуев, там, ни тем более чего похлеще.
– Сейчас таких случаев, кстати, уже почти не бывает. Даже в глубокой провинции, – успокоил меня Адиб. – Так что нынешним молодым легче. Все помягче. Время прошло.
– А к тому же тут у нас в Тебризе существует специальная любовная улица. Все о ней знают, и ничего. Правда, полиция нравов иногда облавы там проводит, но безо всякого успеха и особых последствий.
На сей раз настало время и мне изобразить полное удивление на лице.
– Да-да, не удивляйся, настоящая любовная улица. На ней стоит школа для девушек. И девушки прогуливаются по этой улице взад-вперед, причем не только те, которые учатся в самой школе, но и все остальные, если им грустно и одиноко. Разумеется, парни тоже прекрасно знают про этот променад. Если юноше понравилась какая-нибудь подруга, он начинает идти за ней след в след. Девушка замечает молодого человека, и, когда он тоже ей приглянется, пытается на несколько минут скрыться от посторонних глаз. Они находят более или менее уединенное место, парень передает девушке номер своего телефона на заранее заготовленной записочке. Только номер, ничего больше. Сближаются на секунду на расстояние вытянутой руки, и он кладет маленькую бумажку ей в ладошку. Никаких улик.
Дальше – самое главное. В ближайшие два-три дня девушка набирает этот номер и сбрасывает. Потом опять набирает и опять сбрасывает. Юноша должен понять, кто это мог бы быть. Случается, он раздает несколько телефонов разным красавицам. Но какая, в сущности, разница? В таком случае у него лотерея, и остается догадываться, кто звонил. Теперь он должен послать ей смс-ку. Если все пройдет удачно, они начнут обмениваться сообщениями. Остальное – на волю Аллаха. Или дело техники.
Но все равно, если речь заходит о чем-то серьезном, тем более о свадьбе, все выглядит совсем иначе. Начинается настоящий парад невест. Кандидаток предлагает мать, сестры, друзья. Отец, правда, в эти дела не вмешивается, они ниже его достоинства. Но и твои собственные предпочтения – тоже последнее дело. К тому же они могут вызвать подозрения, если только ты внятно не сможешь объяснить, где и при каких обстоятельствах ты познакомился со своей подругой. Я вот сумел в свое время, и до сих пор не жалею. Пять детей уже, три мальчика и две девочки…
Конечно, существуют у нас и вполне свободные семьи. Но это не в Тебризе, а в Тегеране или в Исфахане. Тамошние люди часто бывают в Европе, в Америке, и у них вполне западные нравы. Но все равно, на людях и в обществе им приходится соблюдать местные обычаи, блюсти приличия…
…То ли от этого тебризского «Декамерона», то ли от выкуренного кальяна у меня в какой-то момент пошла голова кругом. И уже в гостинице, перед сном, я представлял себе узкую улочку города Тебриза, где навстречу друг другу прогуливаются волоокие персидские юноши в европейских рубашках, аккуратно заправленных в джинсы, и прелестные создания в хиджабах, и те и другие остро-метко стреляют друг в друга глазами. На секунду захотелось оказаться даже этим юным иранцем, но я тут же отбросил эту мысль. Слишком утомительная все-таки процедура…
XIV. «Иваныч» – победитель фур
…От Тебриза до Тегерана шестьсот с небольшим километров. Конечно, мы могли пройти их за один день, но перед Тегераном хотелось взять небольшую паузу, перевести дыхание. Не приезжать же туда под вечер, измотанными настолько, что останется только поужинать и рухнуть в постель. Поэтому переночевать решили в дальнем пригороде иранской столицы – Казвине, и с утра, свежими и довольными, уже явиться в Тегеран.
…Всю ночь в Тебризе шел дождь, и после душного вечера это было полное счастье. Когда мы утром проснулись, термометр за окном показывал плюс 12. Я обрадовался – есть шанс прокатиться по прохладе. Но не тут-то было. К полудню жара вернулась во всей красе – плюс 35 градусов по Цельсию.