Пантеистические же принципы лежат и в основе частнейшего учения дервишей о взаимном отношении Бога к человеку и человека к Богу, т. е. о религии, назначении и обязанностях человека и проч.
Учение дервишества о предопределении, зле, о религиях вообще, христианстве и магометанстве в частности и об их писаниях; о пророках, Иисусе Христе, Мухаммеде, Али, Магди, пирах, муршидах и мюридах
Вопрос о предопределении касается собственно человека и необходимо вызывает за собою другой вопрос о зле; а оба они тесно связаны с учением о религии и нравственности, потому что затрагивают самую основу их — личную свободу человека: без свободы нет ни религии, ни нравственности. Поэтому, прежде чем излагать взгляд дервишей на религию, необходимо сказать о том, допускают ли они предопределение, зло в мире и человеке и проч.? Предопределение как-то не вяжется с деистическим понятием о Боге, какого держится Коран. Но где проповедуется крайний пантеизм, там, по надлежащему, о предопределении не может и не должно быть и речи, или уж оно должно господствовать здесь в абсолютной степени. Дервиши в этом отношении последовательны. Держась пантеистических принципов, все они проповедуют абсолютное предопределение. По их учению, все вещи и существа суть эманации Божества, вся их жизнь и дела в то же время и Божии; поэтому все, что происходит из Бога, не может ничего сделать без Его воли и не может удержаться ни от чего, если Он желает того[244]. И в этом дервиши совершенно согласны с Кораном, который проповедует фатализм[245], и также не упускают случая подтвердить себя его авторитетом. Но в вопросе о зле они держатся не такого взгляда, как Коран[246], и даже сами несколько расходятся между собою. Одни из них положительно отвергают существование зла, потому что, говорят они, всякая вещь происходит из Бога, следовательно, должна быть хорошею. Всякий предмет или явление в мире они считают типом красоты и силы Божества. В нечестивых поступках Немруда и Фараона они видят и удивляются всемогуществу Его силы. Один суфийский учитель, Салих Ибн-Абдуллах — из Шистера писал, что «тайна души в первый раз открылась, когда фараон назвал себя богом»[247]. Держащиеся такого взгляда суфии восклицают вместе с одним из своих поэтов: «Писатель нашей судьбы — прекрасный писатель, и он никогда не напишет того, что дурно»[248].
Другие же из дервишей утверждают, что зло в мире существует. Только они говорят, что человек есть не свободный деятель, и каждый из них повторяет слова Хафиза: «Моя душа ввергнута в трактир (грешный мир) рукою Всемогущего. В таком случае скажи мне, учитель, где мое преступление?»[249] Впрочем, держащиеся такого взгляда в существе дела не расходятся с предыдущими, а являются только более уступчивыми пред действительностью. Дело в том, что по мнению тех и других суфиев зло вошло в мир только вследствие невежества и есть причина заблуждения и разъединения между людьми. На этот предмет они приводят следующий рассказ. «Четыре путешественника — турок, араб, персиянин и грек — сошлись вместе и порешили иметь общий стол. Так как каждый из них имел только десять парк, то они стали советоваться, что бы купить им на свои деньги. Один говорит: изюму, другой — инеб, третий решил в пользу ингура, а четвертый настаивал на стафилионе. По этому поводу завязался между ними спор, и дело приближалось уже к драке, когда проезжающий мимо них крестьянин, знающий языки всех четырех, принес им корзину винограду. Тут они увидели, к своему великому удивлению, что каждый из них имел пред собою то, чего желал»[250]. Очевидно, если бы эти лица знали язык друг друга, то спора между ними не возникло бы, потому что все они желали одного блюда, только каждый из них называл его на своем языке. Вот от такого-то невежества и происходит зло. Но это — такого рода зло, что или его можно устранить, как показывает и приведенный сейчас рассказ, или оно есть дело Божественного провидения, почему его и нельзя назвать в собственном и строгом смысле злом. Следовательно, суфии, держащиеся такого взгляда на зло, остаются верными своим пантеистическим принципам. Это подтверждается и тем, что все они без исключения не признают никаких наград и наказаний в будущем, так как это несовместимо с их идеями о возвращении души в Божественную сущность. Наглядным выражением такого убеждения суфиев служат следующие слова четвертого халифа, Али, обращенные к ранившему его убийце, какие влагает в уста этого халифа знаменитый поэта Мевлеви: «Я владыка страны, но своего тела я не касался. Не ты поразил меня; ты — только орудие Провидения; а кто осмелится отмщать Провидению? Поэтому не печалься о том, что ты сделал; завтра я твой защитник»[251].
Впрочем, все дервиши также верят при этом, что души добродетельных людей, как высшие, в будущей жизни займут сферы, высшие этого мира, ближайшие к сущности Божества, а души злых, как низшие, будут осуждены на формы и состояния низшие сравнительно с теми, в каких они существуют и находятся здесь[252]. Но такой метемпсихоз, по смыслу дервишского учения, не есть следствие свободных действий, а дело вечного Божественного предопределения, или, вернее, есть не что иное, как процесс постепенного саморазвития Божественного духа.
Отсюда заранее становится понятным, как должны смотреть дервиши на религию и нравственность, если хотят оставаться верными своим философским принципам? И надо заметить, что по возможности они и в этой области стараются проводить свои философские взгляды, и даже на все чисто магометанское смотрят глазами своего учения.
Где все есть Бог, где все совершается в силу роковой необходимости, там немыслима никакая религия, никакая нравственность.
И дервиши устраняют первую или, по крайности, смотрят на нее не так, как принято вообще. По их учению, все вещи суть эманации Божества, следовательно, почитать Бога должно в его тварях[253]; затем, люди суть также эманации Божественного духа; поэтому они, как все в природе, необходимо должны стремиться к возвращению в лоно Божества, к совершенному соединению с Ним. Человек, как совершеннейшее существо из всех тварей, может почитать Бога и стремиться к Нему, сообразно со степенью высоты своей жизни. Вот три главные идеи, которые лежат в основе дервишских взглядов на религию.
Под влиянием принципов известной уже нам шиитской секты носейри дервиши разделяют историю общечеловеческого развития на четыре степени «духовной жизни», как они выражаются: 1) шариат, 2) тарикат, 3) магрифат и 4) хакикат. Эти степени поставлены здесь в таком порядке, что первая из них есть самая низшая в истории развития, а последняя — самая высшая, до какой только человечество способно достигнуть и достигло лишь в лице одних дервишей, и то не всех. Первую степень, по учению дервишей, составляют все существующие религии, и даже само магометанство. Все они имеют лишь временное значение: с развитием своих последователей они становятся излишними и должны уступить место второй — высшей ступени. Однако, по сравнению между собою, религии имеют далеко не одинаковое достоинство. Хотя каждая из них в свое время и хороша, но в сравнении с другими известная религия может быть ниже, между тем как другие — выше и совершеннее, и та, которая грубее, со временем должна уступить место высшей. Низшей формой религии признается вообще идолопоклонство, высшей — иудейство и христианство, т. е. религии людей Писания. Но выше всех религий стоит магометанство. Оно-то собственно и называется шариат. Кто считается последователем известной религии, тот непременно должен исполнять все внешние обряды богопочитания, предписанные ей. Мусульманин должен исполнять все предписания шариата (внешнего религиозного закона), как то: предписания о богослужении (салат), о милостыне (зякят), о посте (саум), о религиозном путешествии в Мекку (хадж) и об очищениях (тахарат).
Ислам, по особенной своей высоте пред другими религиями, причисляется дервишами даже ко второй степени «спиритуалистической жизни». Но собственно вторую степень составляет тарикат (путь или закон разрушительных правил). Он предназначен для душ более глубоких и развитых, которые чувствуют способность или нужду войти в более внутренние отношения с Божеством. Человек, стоящий на этой ступени, возвышается посредством «спиритуалистической силы» и добродетели до духовного и внутреннего богопочитания, и внешние обряды религии для него теряют уже свое значение. Тариката достигают многие люди. Зато меньшее число людей достигают третьей, еще высшей степени — магрифат (ведения, или мудрости). На этой ступени «спиритуалистическая сила» возрастает посредством постоянного созерцания природы и непосредственного познания сущности всех вещей до того, что сообщает человеку сверхъестественные познания. Еще меньшее количество людей может достигнуть четвертой, последней, степени — хакикат (истинной веры, или истины). На этой ступени человек мало-помалу возвышается до совершенного познания истины и до действительного и непосредственного соединения с Божеством, или абсолютного погружения в Него. Для человека, стоящего на этой ступени, не существует более никаких ни религий, ни степеней, ни даже его самого[254].
Отсюда видно, что во взгляде на религию дервиши остаются верными своему учению, что историю общечеловеческого развития они делят соответственно четырем моментам Божественного саморазвития и видят в этой истории не что другое, как то же самое развитие Божества.