‒ Я медведя поймал!
‒ Так тащи его сюда!
‒ Не идёт!
‒ Так иди сам!
‒ Не пускает!
Залез я в угол, потерпел немного от весомых плюх и стал клинчевать, постепенно разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. И пока рефери не разорвал захват, резко увеличив дистанцию с ближней на среднюю, начал обстреливать Роберта, который уже сам очутился в углу. А вот, не рой яму другому! Кенийца спас перерыв. Все же пару раз по печени я ему ощутимо заехал, и из угла бы он так просто от меня не ушёл.
‒ Штыба, ты зверюга! Слышь, зрители орут? ‒ сообщил первым делом Копцев в перерыве.
‒ Ш-ш-штыба, Ю-ЭС-ЭС-А! ‒ вопил зал.
Мой бокс им понравился!
А во втором раунде начался грязный бокс со стороны соперника. Я пытался работать на средней дистанции, мой соперник же лез в ближний бой. И в какой-то момент ударил меня ниже пояса. Судья заметил это и сделал предупреждение кенийцу, устное пока. Но этот черт не унялся и ударил ещё ниже и ещё сильнее! Благо, рост позволял ему работать по этому уровню, десять сантиметров разница у нас. Я чуть не упал на канвас. Рефери опять сработал правильно ‒ он снял очко с Роберта и дал мне две минуты на восстановление. Как же мне было хреново! Но надо держать удар! Команда «бокс», и я, методично работая по разным уровням, многоударными комбинациями зажал Вангилу у канатов, разбив тому нос! Опять пауза, соперника могут снять из-за травмы, но до конца раунда немного, и, поколебавшись, кенийцу врач разрешил продолжить бой. Добить не удалось, противник повис на мне и висел так до самого гонга.
‒ Неплохо, Толя! Он ничего сделать тебе не может! Вперёд сильно не лезь, ведешь прилично, ‒ сквозь гул беснующегося зала слышу голос Копцева.
Да, третий раунд для Вангилы ‒ последний шанс на победу. Но для этого ему нужна победа нокаутом. Я ведь веду прилично после двух раундов, а с него и очко сняли ещё, то есть у него уже 59, а не 60 баллов в судейских записках. Я сразу хорошо встряхнул соперника правым навстречу, но пыла ему не охладил. Начинаю сушить бой, уже сам обнимая коротышку. Внезапно моя голова отлетает в сторону от апперкота! Вот нахрена я встал около соперника? Будь это кто-то иной, кто не держит удар, как Штыба, голову бы сейчас искали где-то на парковке рядом с ареной. Я зажмурился, и ноги сами понесли меня в угол. Роберт, обрушившийся на меня всей своей мощью, быстро начал выдыхаться, я же заклинчевал его, и момент был упущен.
Корейцы орут от восторга, зрелище им нравится! А кениец в последние тридцать секунд боя совсем сдох. Да, вот так вот! Удивительно, но сдох физически. Хотя, чем славятся африканские атлеты? Правильно, двужильностью. Но бегунов по голове не бьют! А Вангилу я лупил, не жалея ‒ апперкот, правый крюк, опять апперкот, и мой соперник, широко раскинув руки, без сознания рухнул на пол. Можно и не считать. К поверженному боксеру сразу же выскочил доктор.
Крики, поздравления. Меня обнимают товарищи по сборной. Жаль, Марта не видела. А нет, видела! Она с каким-то статным и не старым ещё мужиком стоит на трибуне и машет мне рукой. Скорее всего, отец. Роберт Вангила ‒ серебряный призёр Олимпиады, наконец, встал на ноги и поплелся ко мне. Что ж, поприветствую его. Мы даже обнялись для фоторепортеров. Но улыбаться я не стал, памятуя о том, что в глазах европейцев моя улыбка выглядит диким оскалом.
‒ Толя, это было великолепно! Я так кричала! ‒ искренне радуется норвежка и знакомит меня с отцом.
Делаю вид, что не знаю, что тот кронпринц и крепко жму руку. А вот не так просто даже боксёру передавить в рукопожатии яхтсмена. Приветствую и брата Марты, Хокона, которого сразу и не заметил.
‒ Не было же тебя, я смотрел перед боем, ‒ улыбаюсь девушке.
‒ Успели к самому началу! Было интервью для прессы по поводу нашей будущей Олимпиады, ‒ ответила Марта.
‒ Поздравляю с победой! Дочь, нам пора идти, ‒ торопит её отец, и они уходят.
А я досматриваю поединки. Финалы Олимпиады ‒ это вам не хухры-мухры. Сегодня, кроме нас с Цзю, золото завоевал болгарин Иван Маринов. Простите, не Иван, а Ивайло ‒ двукратный чемпион Европы, чемпион мира и бронзовый медалист Олимпийских игр в Москве. В весе до 54 кг победил американец, опять же болгарина. И сейчас, не менее знаменитому, чем Маринов, ГДРовскому спортсмену Генри Маске поднимают руку. Ещё один бой пока идёт, но там всё ясно ‒ знаменитый в будущем Рей Мерсер втопчет в пыль корейца. Я, кстати, Рея тоже вживую смотрел в той жизни.
‒ Толя, тебя зовёт руководство, ‒ отвлек меня Копцев.
Не дали мне таки досмотреть финалы! Топаю в раздевалку и вижу довольную физиономию Вадима Михайловича и озабоченную Грамова! Грамов ‒ это председатель НОК и глава делегации СССР на Олимпиаде. А ещё он председатель госкомитета СССР по физкультуре и спорту, а ещё он был против поездки в Лос-Анджелес на Олимпийские игры 1984-го года. Знаю и ещё кое-что ‒ он со Ставрополя, со всеми вытекающими.
‒ Штыба, расскажи, какие дела у тебя с норвежцами? ‒ с порога спросил Марат Владимирович.
‒ А вы меня не поздравить позвали? ‒ ляпнул я.
Черт, вот куда меня несёт? Зачем контры сразу начинать?
‒ Извините, вырвалось, ‒ говорю оторопевшему функционеру. Марта ‒ велосипедистка, познакомились в Москве, она к нам на соревнования приезжала, а папа её вроде бы яхтсмен. Да, точно ‒ яхтсмен. Марта сказала, он бронзовый финалист и чемпион мира в каком-то океанском классе!
‒ И про то, что они из королевской семьи, ты не знаешь? ‒ кривя губы, спросил Грамов.
‒ Краем уха слышал. Имеет значение? Марту я видел пару раз всего и то два года назад, отца её в первый раз вижу. Хотя что-то Власов мне про неё рассказывал.... Уже не помню что.
‒ Кто говорил? Власов? Это Александр Владимирович? Или ты про кого? ‒ замешкался с вопросом Грамов.
Он не в курсе моих связей? Не сказали или ему плевать?
‒ Ну, мы в ресторан ходили вместе тогда! Я, он и Марта. Я чемпионат Европы выиграл, вот и пошли отметить. Точно! Там в «Арагви» ещё Отар Евтихиевич был. О! Я вам сейчас такое расскажу, ‒ якобы возбудился я.
Рассказываю про то, как цирковой факир выпил пять бутылок коньяка и не умер.
‒ Погоди, Толя! Власов, Черкезия, шведские принцы и прочее. Голова кругом идёт, ‒ совершенно искренне жалуется Грамов.
‒ Так норвежские же! ‒ поднимаю палец я.
Глава 17
Глава 17
‒ Норвежские. Да пусть будут! Кстати, ты ведь прав. Поздравить тебя и этого второго нашего хочу. Где второй? ‒ грозно вопрошает Грамов.
Под царские очи тащат моего ничего не понимающего друга. Но тот не спорит, да и вообще не отошёл ещё от осознания, что завоевал золото Олимпиады. Вот кому хорошо! А я стой и ломай голову ‒ меня отругали или похвалили за связь с кронпринцем?
‒ Худенький какой. Ничего, сейчас можно вес не держать, ‒ разглядывает Грамов Цзю. ‒ Что там у нас по турнирам в следующем году?
‒ Чемпионат страны во Фрунзе, ‒ быстро ответил стоящий рядом Копцев.
‒ Да это они выиграют! Я про международные. Чемпионат мира когда? ‒ поморщился чиновник.
‒ Чемпионат мира у нас в Москве будет в сентябре. Но до этого пройдет чемпионат Европы в Афинах, в мае-июне, ‒ Копцев всё знает.
‒ Вот! Чтобы или там, или там золото было. Задача понятна?
‒ Да! ‒ ответил я.
‒ Так точно! ‒ выпендрился бравый солдат Цзю.
‒ Ну, а это вам, ребятки, для затравки, ‒ Грамов взял по пухлому конвертику из рук Вадима Михайловича.
Любопытный Костя попытался сразу же сунуть туда нос. Мол, сколько дали? Но мой локоть в его бочину отвлёк друга от этого, прямо-таки скажем, не очень красивого поступка.
До обеда успел позвонить домой и поговорить с бабулей. Она сначала не поняла, что я там выиграл, а потом порадовалась, хотя, может, так и не поняла до конца. Кроме меня, позвонить разрешили Витьке и Цзю.
После обеда нас вывезли в Сеул. Разумеется, кроме Яновского и Шанавазова. У тех завтра бои. Почти всем деньги выдали, но разные суммы, в зависимости от выигранных боёв. Артемьеву за бронзу дали четыре тысячи баксов, а нам с Костей ‒ по шесть. Ну и рубли, сказали, дома дадут, как обещали. Половина суммы была в местной валюте, вторая ‒ в долларах, но их тоже можно поменять будет при желании. Ещё вручили суточные, вторую часть, из расчёта три с половиной доллара за сутки. Немного, но кое-что!
Едем для начала в местный исторический музей. Автобус комфортабельный, умеют иностранцы машины делать! Черная кожа кресел, которые плавно меняют положения, смотрится стильно, сверху меня обдувает ветерок, ещё и в салоне кондиционер имеется. Ехать нам от олимпийской деревни недалеко. В музее было красиво, необычно, но всем не терпелось поскорее отовариться в местных магазинах. Подъехали к какому-то торговому центру, и, шепнув пару слов на ухо водителю, сопровождающий в штатском объявил:
‒ Стоянка один час. Сейчас все за мной.
Народ загудел. Нас ведь из отеля почти не выпускали. Опасались, что могут мстить за сбитый корейский боинг, дай бог памяти, году так в 83-м, ещё до моего попадания в это тело. Но кому мы нахрен нужны были? Нам ещё и подарочки разные приносили местные фирмы, по мелочи. Наушники, например. Или сковородки тефлоновые для всех ‒ невиданный пока в Союзе товар. Сковородки почти и не взял никто, я только Витьку и Костю заставил это сделать, объяснив все плюсы и минусы такой посуды. Для мам ‒ само-то в подарок! Но тащить сковороду из-за границы нашим пацанам показалось диким, и так нагружены будут. Те сковородки, которые не разобрали, я все забрал себе. Сейчас у меня семь сковородок в сумке, плюс две свои, и, чую, надо ещё покупать один чемодан. В деревне продают разные, в том числе на колёсиках, присмотрел уже. Вообще, обещали ещё и видики, и магнитолы для машины, но пока не дали.
А привел нас КГБшник на склад радиотехники «Daewoo», где нас уже ждали. Для советских спортсменов была персональная скидка в 75%! Офигеть! Но судя по наличию фоторепортеров ‒ это рекламная акция. Парни разбрелись по складу. Видики и магнитолы, наверное, можно не брать, их привезут завтра после обеда для каждого и бесплатно. Но и без этого глаза разбегаются. В торговый зал зашла ещё одна группа корейцев. Наш переводчик, пошептавшись с ними, объявил: