Прежде чем отдать девушку в руки ее родных и придворных, должных отвезти невесту в специально выделенные для этого покои в Зимнем дворце, я еще раз посмотрел в лицо невесты, чтобы составить какое-то впечатление. Первая встреча, как правило, бывает очень важна.
Ещё раз повторил свою фразу, но уже в форме вопроса:
— Мы с вами станем друзьями?
— Пажифем — уфидим, — улыбнулась невеста.
Пословицы и поговорки учит… А эта — самая обиходная. Вот на этот раз меня если и кольнуло, то почти незаметно. Хм… Женой моей она стать готова, дружбы, стало быть, девушке от меня не нужно. А ещё можно посмотреть в глаза. Маленькие, ресничками хлопает. Но сами глаза пронзительные и цепкие. С такими глазками хорошо девушек-снайперов в кино играть.
Ага. Что там говорили по поводу девушек из хороших семей, получающих европейское образование?
Барышня из высшего общества обязана одеваться скромно, но со вкусом. Внешне она всегда остается холодной, неизменно спокойной, несмотря на страсти, царившие в ее душе. Никогда не обсуждать свои личные дела на публике, не демонстрировать собственные чувства — ни положительные, ни отрицательные. Никто не должен понять, что твориться у вас на душе. Можно дать себе некоторую вольность дома, но так, чтобы этого никто не видел — ни родные, ни, тем более слуги.
Выглядеть скромно, говорить тихо, но так, чтобы всегда слушали и никогда не повторять свои слова дважды. Если что-то сказано, поступать в соответствии со словами и никогда не отступать от принятого решения.
А не могло ли так быть, что Эдита Мария является агентом влияния со стороны Германской империи? Был же прецедент. Принцесса Фике отправлялась в Россию именно как агент влияния, должный проводить политику, отвечающую интересам Пруссии и ее короля. А в том, что став русской императрицей Екатериной, бывшая девочка из Ангальт-Цербста, повела самостоятельную игру — это уже другой вопрос.
Что-то я становлюсь слишком подозрительным. Но и в этом нет ничего удивительного. Пережил уже столько покушений на свою особу, то в каждом новом человеке, включая невесту, видишь либо врага, либо манипулятора.
А то, что невеста — агент влияния, здесь можно не сомневаться. Её для этого даже специально готовить не нужно. Все-таки, она выросла в Германии, насквозь пропитана немецкой культурой. Естественно, что для неё важно сохранить связи со своим королевством. Поэтому, если она начнет уговаривать меня сделать что-то полезное для её страны, ничего удивительного. Не стану видеть шпионку в Эдите Марии, но не буду забывать, что она дочь Рупрехта Баварского и племянница императора Германии.
Задумавшись, я ещё разок поклонился, провожая невесту взглядом.
— Александр-р, люди же смотрят, — едва не прорычала матушка, толкнув меня локтем.
— На что смотрят? — не понял я.
— На то, как молодой император засматривается на попу своей невесты, — сообщила матушка, ухватывая меня под руку. Пройдя несколько шагов, хмыкнула. — А может, все это и неплохо. Все-таки, император засмотрелся на попу своей невесты, а не чужой…
Ох, Ольга Николаевна, вам бы все шутки шутить. Отдали своего сыночка невесть кому. А если слопает меня немка? Впрочем, попка у невесты и на самом деле неплоха. Но это я так, не от лишнего эротизма, а справедливости ради.
Глава 24Представление
Сегодня, пожалуй, единственный день, когда государственные дела вызвали у меня столько ожидания и удовольствия. В Мариинском дворце был объявлен вечер памяти покойного императора Николая Александровича, который обещал доставить немало удовольствия ценителям оперы. На большой сцене должны были выступить лучшие певцы и актёры Российской империи. В программе значились отрывки из наиболее известных популярных оперных произведений, а также патриотические песни и многое другое.
Хорошо бы девушку на такое представление привести, но у царей никогда ничего не бывает просто. Даже если бы я хотел прибыть на представление с баварской принцессой, чтобы познакомиться поближе со своей будущей невестой, обсудить с ней какие-то общие темы и дела, — это всё возбраняется этикетом. Мы ведь ещё не помолвлены. Помолвка для царя — это не просто обменяться кольцами при свидетелях, это должно быть задокументировано и освидетельствовано. До этого момента мы с ней совместно не можем посещать мероприятия.
В итоге мы поехали порознь. Даже места у нас были далеко друг от друга. Слава Богу, что хоть совсем одного не оставили. Со мной была матушка, а также Пегов со своими людьми. Причём, учитывая последние события, он изъявил желание присутствовать лично. Впрочем, я совершенно не сопротивлялся этому.
Пока мы ехали, я предавался одному из своих недавно обретённых хобби — просто смотрел окно и наблюдал за тем, что происходит вокруг. Я уже и забыл, когда ездил куда-то один, без Мезенцева или Кутепова, или ещё кого-то, не обсуждая дела. Однако и здесь меня постигла государственная служба и необходимость соответствовать своему званию. Матушка, которая изъявила желание проехать со мной, чему я не противился, обратила внимание, что у меня штопанный мундир. Я уже и сам забыл, что мой парадный генеральский мундир был заштопан ещё во время похорон императора. Матушка поковыряла пальцем аккуратный шов, который я бы ни за что сам не разглядел, и, покачав головой, посетовала:
— Негоже императору ходить в обносках.
— Что значит, в обносках? — возмутился я. — Этот мундир я едва ли два раза надел.
— Но он же порван, испорчен! — удивлённо подняла она брови.
— Да кто это увидит? — отмахнулся я.
— Я сразу же увидела, — ответила матушка. — Ты пойми, Александр, ты теперь первое лицо государства, понимаешь? Ты лицо Российской Империи. Если уж государь большой, сильнейшей державы ходит в штопаном мундире, что о стране подумают?
— Что о стране подумают… — хмыкнул я. — Что царь бережливый? А ещё царь планирует увеличить армию. Так что, своё мнение пускай попридержат.
— Ты же знаешь, аристократы чутки к мелочам, — терпеливо начала объяснять Ольга Николаевна. — А такие детали редко интерпретируют в нашу пользу. Обязательно придумают что-то. Нельзя так подставляться. У тебя должно быть минимум три запасных выходных мундира, повседневных минимум пять, штатские костюмы, рубашки, обувь, и всё должно выглядеть идеально, как с иголочки, отутюжено и ни единого лишнего шовчика. А этот мундир нужно заменить. Глава Империи должен выглядеть, как император, а не как оборвыш.
— Да мы так на мундирах разоримся, — посетовал я, вспомнив, сколько стоили два мундира, пошитых на заказ. — Да и вон Александр III носил один и тот же мундир на протяжении всего своего правления, и ничего. Пользовался уважением, и хоть бы кто посмел в его сторону что-то сказать.
— И зачем нам из-за мундиров спорить, — устало вздохнула она. — Раз вам так хочется показывать свою бережливость, тогда я на свои деньги вызову вам портного, и всё сама оплачу.
Я только вздохнул.
— Ладно, договорились, — согласился я. — После выступления сходим к портному.
— Что значит «сходим»? — закатила она глаза. — Я вызову портного, выделим время. Он снимет мерки, а потом уже сошьёт костюмы. Если вы сами не в состоянии подобрать себе что-то приличное, я выберу и цвета, и фасоны.
— Вот и договорились, — окончательно капитулировал я.
На самом деле, матушка не горела желанием ехать на представление, её обязывало положение. Она сейчас вовсю занималась переоборудованием собственной дачи под хоспис. Она затеяла большую перепланировку, вывоз старой неподходящей мебели и закуп необходимого оборудования. Я лишь мельком взглянул на сметы и не глядя подписал их. Дело это нужное, не только нашей семье, но и государству. Поэтому все траты пойдут впрок.
— Почему нам не разрешили-то с невестой вместе поехать? — задал риторический вопрос матушке, просто так, чтобы поддержать беседу.
— Вы и так уже, в нарушение всех законов, поселили её в одном с собой дворце, — её брови вновь удивлённо приподнялись.
— Право, матушка, — всплеснул я рукам. — Ей же выделили отдельное крыло. Оно же огромное, там может поселиться тысяча таких принцесс.
— Да, но это прямое нарушение. — строго ответила она. — Хотя нынче многие правила поправили, но и совсем забывать о порядке тоже не стоит. Правила есть правила, не забывайте. Это не только ваше лицо, но и честь невесты.
Когда автомобиль остановился у парадного входа в Мариинский театр, один из сотрудников охраны, сопровождавших нас в автомобиле кортежа сопровождения, открыл дверь и помог моей матушке выйти. Затем из машины выбрался я.
У входа собралась довольно внушительная толпа, которую по сторонам оттеснили полицейские.
Люди Семена Пегова привычно рассредоточились, стараясь взять меня и матушку в плотное кольцо, а один из ребят шёл впереди, стараясь нейтрализовать наиболее экзальтированных дамочек, которые миновали полицейских, стремясь вручить императору либо платочек, либо цветы.
Я лёгким кивком поприветствовал людей. В голове промелькнула мысль о том, что это идеальная возможность совершить очередное покушение. Вот сейчас какой-нибудь из молодчиков выхватит пистолет или бомбу, и всё, поминай новоиспечённого императора, как звали. Хотя, возможно, я утрирую и слишком нагнетаю обстановку. Вероятнее всего, какой-то контроль у полиции есть. Вон стоит один из унтер-офицеров в форме и внимательно, цепким взглядом что-то высматривает среди людей. Наверное, пользуется какой-нибудь способностью и выискивает вооружённых.
Наконец, мы степенно направились ко входу. Вокруг было много гостей, но почти никто не решался подойти близко или просто не мог, потому что их держали на расстоянии мои гвардейцы.
Наконец, мы достигли ложи и, разместившись на местах вместе с матушкой, принялись ждать представления.
Пегов разместился за нашими спинами, контролируя обстановку. Наконец, представление началось, и мы погрузились в чарующие звуки симфонического оркестра.