В 527 году очередной византийский натиск на Нисибис был отбит персами. Новый византийский император Юстиниан (527–565 годы), однако, не собирался отказываться от начатого его предшественником. Ромеи построили в порубежье новую крепость — Миндон, которая должна была стать их основным опорным пунктом. Этот шаг, естественно, не прошел незамеченным для персов. Они собрали войско и выдвинули его навстречу византийцам. Недалеко от Миндона состоялось сражение, в котором персы одержали победу, и ромейская крепость была разрушена{174}.
После этого в борьбе двух держав наступила небольшая передышка. Правда, в это время они обратили свой взор на кочевников-сабир, в среде которых полыхала междоусобная борьба. Византийцы поддержали царевну Боарикс, а персы — царей Стиракса и Глониса. Победу в этой междоусобице одержала Боарикс. В результате сабиры стали союзниками византийцев.
В 530 году Кавад послал армию во главе с Фиррузом Мирраном с целью захвата Дары (Анастасиополя) — ключевого византийского города на пограничье. Дорогу персам преградили войска под командованием Велизария и Гермогена. В состоявшейся битве сасанидские войска, несмотря на значительное численное преимущество (50 тысяч против 25), были разбиты.
Перед боем ромеи заняли оборонительную позицию, укрывшись за специально вырытым рвом. В центре у византийцев встала пехота, по флангам — конница. Оба рода войск были и у Сасанидов. Персы подошли к укреплениям и попытались их атаковать, но не достигли успеха. Весь следующий день противники простояли в боевой готовности друг против друга, и лишь вечером конный отряд, занимавший правое крыло персов, атаковал левое крыло ромеев. Те слегка отступили, и сасанидские воины погнались за ними. В этот момент византийцы неожиданно повернули обратно и нанесли персам контрудар. Теперь уже стороны поменялись ролями, и воины Фирруза вынуждены были отойти к своим основным силам.
Решающие события развернулись на третий день. Персы, построившись в две линии, одна позади другой, после полудня начали мощный натиск на ромейское войско. Подойдя на расстояние выстрела из лука, они осыпали его тучами стрел (ромеи ответили тем же), а затем пошли врукопашную. Сначала сильное правое крыло персов смяло левое крыло противника, но затем византийские военачальники реализовали заготовленный ими план: резервный ромейский отряд ударил наседавшим персам во фланг, и те, обескураженные, отступили к своим построениям. Отошли назад и византийцы. Наступивший перерыв Фирруз использовал, чтобы усилить значительным числом воинов левое крыло. Велизарий и Гермоген, заметив это, усилили войска на своем правом фланге. Последовавшая персидская атака, казалось бы, получилась, и ромеи побежали. Но, как и в прошлый раз, ликующие персы получили неожиданный удар из засады сбоку. Одновременно остановились отступавшие ромеи, и персы оказались зажаты меж молотом и наковальней. Началась форменная бойня, в которой войско персов перестало существовать.
Впоследствии Велизарий был отозван. Гермоген пытался начать переговоры о мире с Кавадом, но жаждавшие реванша персы не были настроены мириться. В том же году вторая сасанидская армия под предводительством Михр-Михрова потерпела поражение у Саталы.
Впрочем, вскоре шахиншах поквитался с византийским императором. 19 апреля 531 года его войска, при поддержке лахмидских контингентов Аль-Мундира IV, разбили Велизария у Каллиника. И персы, и ромеи понесли в этой битве значительные потери.
В этом же, 531 году умер Кавад, бывший уже в весьма преклонном возрасте; его жизнь была полна взлетов и падений, крутых перемен, походов и странствий. Ему наследовал сын Хосров, после чего между Ираном и Византией был заключен «вечный» мир. По его условиям византийцы получали Лазику, но отдавали золотые копи в Фарангии и крепость Болоно, выплачивали денежную сумму в размере 11 000 фунтов золота и не должны были иметь военачальника в Даре. Персы обязывались защищать кавказские проходы от гуннов, за что ромеи должны были заплатить им 100 кентинариев золота.
От эфталитской зависимости Каваду, к сожалению, избавиться так и не удалось. Денежные выплаты эфталитам продолжались до середины столетия. Зато, как мы увидели, шах сравнительно успешно противостоял Византии.
Кавад навел порядок внутри своей огромной страны, основал несколько городов (часть из них — своего имени), приступил к упорядочиванию налогообложения. Считается, что именно он — автор позднесасанидской военно-административной реформы{175}. Прежде всей военной мощью Иранского государства заведовал один-единственный человек — эран-спахбед. Однако события V века — вторжение эфталитов с востока, продолжавшаяся война с Византией на западе, вторжение номадов с севера — показали, что в одиночку с одновременными угрозами на всех границах империи уже не справиться. Теперь Эран Шахр был разделен на четыре части — северо-восточную, юго-западную, юго-восточную и северо-западную. Каждую часть, военный округ (куст), возглавил генерал-спахбед, который и отвечал впредь за ее обороноспособность.
Хосров Ануширван
Сын Кавада — Хосров известен в мировой истории как Хосров I Ануширван. Ануширван обычно переводят как «бессмертная душа». Не знаем, как уж там с душой, но имя этого сасанидского шаха действительно стало бессмертным и фигурирует во многих всемирно признанных памятниках литературы (вспомнить хотя бы «Шахнаме» Фирдоуси или Прокопия Кесарийского).
Базой для внешних успехов Хосрова стали его внутренние преобразования, которым необходимо уделить хотя бы несколько строк. Пойдя по стопам своего отца и расширив его начинания, Хосров осуществил упорядочение налоговой системы, базировавшееся практически на кадастре — тщательной переписи всех земельных владений. Такой подход позволил значительно пополнить казну. К сожалению, точных данных о приходной части сасанидского бюджета того времени не сохранилось. Но можно воспользоваться информацией мусульманских авторов, ведь во многом фискальная система в халифате являлась наследницей сасанидской. Так вот, ал-Йакуби сообщает, что только «харадж Хорасана со всех его округов достигал в год сорока тысяч дирхемов, не считая пятины, которую взимали с порубежных крепостей»{176}. Ибн Хордадбех говорит о харадже в 44846600 дирхемов{177}.
Прежде крупные иранские феодальные властители выступали в военную кампанию со своим вооружением и обмундированием, а также слугами. Теперь же Хосров принялся формировать новую военную прослойку — из мелких землевладельцев-дехкан. Жалованье и военное снаряжение они получали централизованно, от шахиншахского правительства. В результате реформы как бюрократия, так и армейские служащие стали зависеть непосредственно на шаха, а не от провинциальных элит.
Не отказался Хосров и от военно-административных начинаний своего отца: при нем окончательно сложилась система четырех военных округов, показавшая себя вполне эффективной. Это «позволяло более оперативно реагировать на изменения в военно-политической обстановке» на границах Персии «и быстро мобилизовывать наличные вооруженные силы для отпора врагу, не дожидаясь указаний из столицы»; кроме того, одновременно с децентрализацией военного руководства (четыре военачальника вместо одного) имело место военно-политическое усиление фигуры шаха, ведь «теперь под его властью находились не многочисленные местные властители, зачастую лишь номинально подчинявшиеся центральной власти, а четыре спахбеда, назначавшихся самим шахиншахом и, соответственно, находившихся под его полным контролем»{178}. Что интересно, модель самодостаточных военных округов исторически показала себя вполне жизнеспособной, более того — она востребована в нашем неспокойном мире и поныне (например, в США шесть военных командований — с 2002 года, в России четыре военных округа — с 2010 года).
Методично разрешая внутренние проблемы, Хосров не забывал и о внешних. Несмотря на 440 тысяч сестерциев, заплаченных императором Юстинианом в подтверждение «вечного мира» 532 года, шахиншах Хосров I в 540 году нарушил это соглашение и вторгся в Сирию. Одной из главных причин конфликта была так называемая «война за страту». Страта представляла собой мощеную римскую дорогу, соединявшую ряд важных пунктов и пролегавшую через пастбищную местность к югу от Пальмиры. Дорога имела важное экономическое и политическое значение. Именно из-за нее произошел конфликт в конце 30-х годов VI века между про-византийскими арабами — Гассанидами и проперсидскими арабами — Лахмидами. В ходе этого конфликта Юстиниан попытался перетянуть на свою сторону Лахмидов. О этом стало известно Хосрову{179}.
Еще одним фактором, подталкивавшим стороны к войне, стало посольство остготского короля Витигиса. Остготы, теснимые Юстинианом, в числе своих союзников вполне логично видели персов. Действительно, успешная экспансия и усиление Юстиниана на Западе и в Африке представляли угрозу как для готов (для них угроза была непосредственной), так и для Сасанидов. Посольство, прибывшее ко двору шахиншаха в 539 году, смогло донести ему опасения готов: «…Пока у тебя есть надежда на спасение, не делай нам более зла своим бездействием, дабы ты сам не претерпел того же. В наших бедствиях предусматривай те, которые вскоре постигнут Персию. Помни, что римляне никогда не будут доброжелательны твоей державе».
Наконец, Сасаниды все еще вынуждены были выплачивать немалую дань своим восточным соседям эфталитам, что требовало нахождения дополнительных финансов. Взыскание их со своих подданных было чревато социально-политическими последствиями и даже опасно для самого шаха, тогда как успешная война на чужой территории решила бы проблему. К тому же новому царю традиционно необходимо было показать себя умелым полководцем.