о их со всех сторон окружают ромейские войска, они начали отступать; их преследовали ромеи и арабы, уничтожили и поразили многих из них, как говорят, много тысяч человек. Так как мы не знаем этого достоверно и избегаем лжи, мы не можем указать этого с точностью. Все же известно, что многие из них пали. Также говорили, будто бы у них было убито трое других начальников и была посрамлена вся их гордость.
Кончался первый год правления императора Маврикия после той знаменитой и всюду воспеваемой войны с персами, во время которой во главе мидийских войск стоял Тамхосро, а Иоанна, которого ромеи называли и Мистаконом (ему было дано такое прозвище за длинные усы), император отозвал от командования армянскими войсками и поставил во главе всех ромейских сил на востоке.
Как только новый главнокомандующий возложил на себя бремя восточных забот, он тотчас же двинулся туда, где река Нимфий сливает свои воды с Тигром. В этом самом месте разыгралось сражение; со стороны ромеев предводителем войск был Иоанн, начальником же персидской армии был хардари-ган.
Это — парфянское наименование высокого звания, ибо для персов приятнее называться по занимаемой ими должности…
И вот Иоанн расположил все войско, разделив его на три части: сам он принял начальство над центром боевого строя, Курса, своего помощника, он поставил на правом фланге, Арнульфа — на левом. Вот как была разделена на три части вся боевая сила. Точно так же было построено и персидское войско.
Когда трубы запели свою военную песню и расстояние между боевыми рядами вражеских армий стало сокращаться, началось сражение. Ромеи повели наступление с двух сторон: в центре — Иоанн, с левого крыла — Ариульф, и они были уже победителями стоящих против них вражеских сил.
Курс же не вступил в бой: он завидовал Иоанну из-за его удач во всех предприятиях и полагал, что если сейчас тот проведет бой счастливо, то приобретет большую славу. И вот персы стали уже отступать, боясь, как бы враги не стали наступать на них с еще большей стремительностью.
Но ромеи, видя, что Курс и бывшее с ним войско уклоняются от сражения, показали тыл неприятелю и перешли в местность, расположенную более высоко.
Персы воспользовались их отступлением и, как только увидали, что конница ромеев попала в тяжелое положение вследствие бегства, а также из-за крутизны и трудности прохода к укрепленному лагерю, храбро нападали на ромеев и многих из них убили. С трудом ромеям удалось уйти от варваров к своим укреплениям. На этом закончилась война и наступила осенняя пора.
Начальник мидийских сил, осадив крепость Афумон, пытался ее взять. Узнав об этом, ромейский таксиарх подошел близко к реке Нимфию, стремясь захватить крепость Акбас.
Но это укрепление было неприступным и непреодолимым для осады. Эта крепость была расположена на вершине горы, с обеих сторон которой были обрывистые спуски… так что оставался только один-единственный ход спереди, укрепленный сложенными в груды камнями.
Когда стратиг предпринял атаки на эту крепость, то осажденные зажгли по всему кругу стен огненные сигналы, давая знать тем, которые вместе с хардариганом осаждали Афумон, какой опасности они подвергаются…
Как только забелел день, на самом рассвете персидское войско, выстроив ряды, стало наступать на ромеев; бой начали те, которые соскочили с коней, и, непрерывно пуская стрелы, варвары одолели ромеев.
Тучею стрел они закрыли от противников свет Божий. Этот народ умеет обращаться с луками, и главная сила его заключается в оперенных стрелах.
Ромеи были оттеснены и заперты в одной части горы, так как враги, наступая, оттесняли их. Тут некоторые из ромейских воинов спрыгнули с кручи, которая обращена в сторону реки Нимфия… Иные из ромеев были взяты в плен варварами.
Те же, которые спустились к подошве горы, избегли опасности и сверх ожидания спаслись. Переправившись через реку Нимфий, они объединились в лагере с ромейским отрядом.
Филиппик выстроил ромейское войско тремя боевыми отрядами. Командование левым крылом он поручил Илифреду (он был архонтом Эмесы); вместе с тем во главе тех же сил он поставил гунна Апсиха. На правом крыле он поставил таксиарха Виталия.
Командование центром взял на себя стратиг и в том же звании [привлек к себе] Ираклия, отца императора Ираклия.
Таким же образом было построено и персидское войско: правым крылом командовал перс Мебод, левым — Афраат, которого считали племянником сатрапа, командование же центральным отрядом взял на себя сам хардариган.
Когда неприятельское войско стало приближаться, поднимая целую тучу пыли, Филиппик велел вынести образ богочеловека, о котором издавна до настоящего времени идет молва, будто создан этот образ божественным промыслом, а не выткан руками ткача и не нарисован красками художника…
Сняв с него все священные покрывала, стратиг быстро нес его по рядам воинов и тем внушил всему войску еще большую и неотразимую смелость. Затем он остановился в центре… и обратился к войску со словами поощрения.
И сила проникновенных слов его была такова, что у смелых она увеличила решительность, а у вялых и медлительных возбудила готовность к бою. Тотчас загремели трубы, и их призывная мелодия еще больше вдохновила войска к сражению…
Лохаги, командиры отрядов, и даже хилиархи, собравшись… убедили стратига переменить место и не стоять на передовой линии. Равнина, на которой развернулся бой, называлась Солахон, получив свое наименование от какого-то соседнего укрепления…
Когда фаланги персидского войска пришли в соприкосновение с ромеями, таксиарх Виталий быстро разгромил стоявший против него неприятельский отряд, выступив с большей смелостью, чем другие войска. Вместе с тем он произвел и огромное избиение врагов и завладел военным обозом персов, который ромеи обычно на местном языке называют тульдом.
Таким образом, победившая часть войска занялась добычей. Стратиг находился в затруднении и был охвачен гневом, видя такое нарушение военной дисциплины.
Но тотчас же он принял следующий разумный план: он снял со своей головы шлем (а он был особенный и всем известный) и надел его на Феодора Иливина — тот был из охраны стратега. Затем он приказал ему поражать мечом всех охотившихся за добычей. Это приказание, будучи выполнено, принесло очень большую пользу для водворения боевого порядка.
Воины подумали, что сам стратиг обходит ряды и тех, кто занят грабежом, наказывает за это нарушение дисциплины; поэтому они вновь обратились к военным действиям и принялись за боевые труды. Стоявший против них неприятельский отряд, будучи ими рассеян, устремился к своему центру; этой частью персидского войска командовал сам хардариган.
Вследствие присоединения бежавшего левого крыла персов их центральный строй стал глубже, и ромеям трудно было выдержать наступление неприятельских сил, если бы их всадники, соскочив с коней, не вступили в рукопашный бой с врагами.
Фаланги центра вели бой с равными силами, и сражение у них затягивалось, так что от стоящих друг против друга отрядов сохранились, можно сказать, одни только остатки, так как вся поверхность земли была покрыта телами павших воинов.
Не было видно конца этому бедствию, когда некое божественное провидение осудило [на гибель] иноземное войско и дало ромеям решительную победу; по рядам ромеев пролетел голос, громко приказывающий им разить неприятельскую конницу. Ромеи повиновались этому приказанию и победили стоящие против них в центре силы.
Ромейское войско считало, что этот голос исходил от лоха-га Стефана, и после сражения ромеи спрашивали, сам ли Стефан предпринял военную хитрость…
Наконец, третий отряд ромеев, то есть их левое крыло, привел в беспорядок стоящий против него неприятельский фланг и жестоко преследовал уцелевших вплоть до Дары, местечка, отстоящего от места сражения на расстоянии двенадцати миль.
После того как ромеи овладели столь блестящими военными трофеями, варварское войско, видя свое бессилие, обратилось в бегство. Бежавшая армия со своим военачальником спаслась от опасности на каком-то холме в глубине персидских владений.
Когда же минуло одиннадцать лет его царствования, со всех сторон его обступили враги, окружили его, как концы тетивы обтягивают лук. Что касается восточных областей, то оттуда двинулся шахиншах тюрков, пока не достиг Херата и прогнал чиновников Хормуза…
Он (Хормизд IV) написал Бахраму сыну Бахрама Джушнаса, своему наместнику на границе Азербайджана и Армении, прозванному Бахрамом Чубином, повелевая ему прибыть… Хор-муз повелел, чтобы Бахраму предоставили власть над казной и арсеналом и передали бы ему диван войска, чтобы он сам выбрал себе тех, кто ему подойдет…
Бахрам устроил диван, и собрались к нему марзбаны и благородные. Он выбрал двенадцать тысяч мужей из всадников, среди которых не было никого, кто был бы моложе сорока лет…
Бахрам тронулся в путь и направился по ахвазской дороге…
Хакан выступил из города Херата навстречу Бахраму, имея в авангарде сорок тысяч воинов… царь тюрков отдал приказ — и заиграл боевой горн. Противники пошли в наступление. Царь тюрков, восседая на золотом троне, наблюдал с холма за обеими армиями. В разгаре боя Бахрам с сотней всадников из витязей своего войска бросился на холм. Свита, окружавшая царя тюрков, покинула его. Когда царь увидел такое, он потребовал своего коня и был замечен Бахрамом. Тот метнул в него стрелой, которая пронзила его, и он упал замертво. Тюрки обратились в бегство.