И число людей у огня растет, потому что есть такой автор из дальнего города — Крапивин Владислав Петрович.
P. S. Когда брак с лучшей девочкой мира забросил меня на ПМЖ в переулок с названием Крапивенский, внутренний контролер сказал со значением: «О!»
Атаманы сыпучих оврагов
«Американка», 1998. Реж. Дмитрий Месхиев
Эта жизнь иногда доносилась далеким эхом в пионерлагеря. Страшным словом «деревенские», рецептами бомбочек — магний на марганцовку, шифером в костер и вечно грязными бинтами на костяшках правой руки. Другая жизнь провонявших мазутом шпал, десятка производных от глагола «бздеть», сизых наколок на проспиртованных пальцах и оголтелой взрослости: эти ребята с плохими зубами всегда знали, как починить велик, как плавить свинец, зачем клюшку «изоляцией» обматывать и где у бабы что (бабами звались особы до 17 лет включительно; которые старше, уже были «тетки»). В этом мире длинно цыкали через неслучайные промежутки в зубах, всех Кость звали Костылями, а по осени щеголяли в черных армейских шкарах дембельнувшегося старшего брата. Там знали мало слов, но были с понятиями: никогда не жрали поодиночке, а в случ-чего выходили вперед, раздвигая остальных плечами.
Кинематограф той жизни не касался, его больше занимала трудная бабья судьба, нечистоплотные научные руководители, носики-курносики начальных классов и точка отсчета армейских буден. Лишь однажды Владимир Роговой снял «Несовершеннолетних» — с замусленными картами на деревянных ящиках, опасными танцплощадками, флотскими ремнями на руках и белыми ремешками девичьих сумочек. Даже по названию было ясно, что это взгляд мента, но мент этот вторгся в такой затерянный мир, такую густонаселенную терру инкогниту, что фильм стал абсолютным чемпионом 77-го года, оставив далеко позади даже такие бесспорные хиты десятилетия, как «Сыщик», «Земля Санникова», «Гараж» и «В зоне особого внимания». С той поры любое обращение к теме трудного подростка из поселка городского типа имени первого вагоноремонтного субботника срывало немыслимую кассу, ставя в один ряд столь неравноценные фильмы, как «Маленькая Вера» и «Меня зовут Арлекино».
И вот на исходе 90-х Дмитрий Месхиев снял «Американку», этакого «Маленького Сережу». Про правильного пацана Сережу Колядку, у которого лохмы Электроника, блатная сутулость, рубаха с воротом «заячьи уши» и брат побился на мотоцикле, оставив вдовой 17-летнюю Таньку «с кирпичей». Про беспощадную «американку» — спор на что хочешь. Про кодекс железнодорожных, которые не бросают друга и не считают за людей мокрощелок, и про большие красные вентили, в которые отлично входят пальцы и получается кастет. Про жизнь, вощем-то, нашу, а ваще-то совсем и не нашу.
«Американка» вышла поправкой к третьим «Песням о главном», заценившим десятилетие разрядки, БАМа, спортивной гимнастики и сериала «Ну, погоди!» исключительно из двухкомнатного кооператива Шурика и обошедшим стороной субкультуру поселковых малогабариток с донельзя полированной мебелью и выжиганием старшего сына на темы фильма «Шайбу-шайбу». Со столовым вином № 21 в руке и песней «Остановите музыку» в сердце, сын двух столиц Месхиев восстановил историческую справедливость в отношении окраинных народностей нашей страны.
«Полюби коврик!» — орал жлоб-таксист эстету-музыканту в «Такси-блюзе» — и Месхиев полюбил. Он впервые снял ТУ жизнь без содрогания — несмотря на семечную труху, вечно бухого соседа, малые метры и лопухи. Первые поцелуи, которые надо небрежно звать «сосаловом», «Шипка» на спортплощадке, тыренные арбузы, портвейн с пластмассовыми пробками, стыки насмерть, первый шов, первые похороны. Смерть и по сей день ходит с той жизнью рядышком, там долго не живут, и это придает солидности бесшабашной житухе, по которой знают Россию в мире. «По дури», — говорят тамошние, «по пьянке», — уточняют посторонние, а конец един: кто на нож налетит, кто на столб, кого станок засосет, а кого платформой переедет. Превращение подростка в мужика там интересней и своевременней, чем в городе. Это потом уже мухи дохнут, собаки зевают и никакого тебе культурного досуга.
Потом. Потом в той жизни нет ни хрена хорошего. Там женятся по залету, бьют детей, зарятся на чужой каравай и по сей день волнуются, по правде Пугачиха с Киркоровым али так, ваньку валяют. Там золотушное детство, неловкая зрелость и никчемная, но горластая старость.
Однако отроком, сизым отроком лучше быть там, в деревне Тараскино Новоржевского района, где снимался фильм. Прыгать с тарзанки. Подсматривать в бане. Ловить пиявок на продажу. Мешать сестре с моряком сосаться. Смачно говорить: «Бью два раза, второй по крышке гроба».
На премьере главный человек 70-х Андрей Макаревич подошел к режиссеру и молча пожал руку.
«Девочка, хочешь сниматься в кино?»
Типология школьных героев
Вопреки канону, школьный космос не делится на отличниц, двоечников, активистов, задир, плакс, подлиз, паинек и ябед. Этого добра полно в жизни и в «Ералаше», изредка в мультфильмах — но в школьном кино подобных типажей не встретишь днем с фонарем. Там дефиниции иные — ибо школьное кино почти без остатка посвящено любви. Мальчик любит фифу, которая его не замечает, пока он не совершает гражданский поступок, обрекая себя на гражданскую казнь («Доживем до понедельника»). Девочка увлечена старшим вожатым и чтоб хоть как-то разрядиться, колотит портфелем конопатого одноклассника («Звонят, откройте дверь»). Мальчик робеет блестящей девочки и вовсе теряется, когда его назначают вожатым к малышам, — хотя забота о мелких и оказывается верным путем к ее сердцу («Чудак из 5 “Б”»). Юноша кладет глаз на новенькую, не замечая тяжелых взглядов одноклассницы-тумбы («Вам и не снилось»). Мальчики слепо играют в порох, черепаху и солдатики, а девочки зовуще поправляют бантик и просят сбегать за воланчиком («Внимание, черепаха!»). Амурная энергия движет интригу и определяет игровое поле.
Типажи распределяются так.
АУТСАЙДЕР
Шестопал («Доживем до понедельника»), Жильцов («Точка, точка, запятая»), Збандуто («Чудак из 5 “Б”»)
Неказист, неловок, нескладен, непопулярен. Чем старше — тем отвратительней выглядит в школьной форме. Ходит бочком с портфелем под мышкой. Дружит с маленькими из-за равнодушия больших. Безнадежно влюблен в первую красавицу, к которой и не знает, как подступиться, — отчего часто вздыхает. Пытается блеснуть спортивностью — но выглядит неуклюже, даже когда получается. Не в силах понять, что не следует соревноваться с фаворитами на их поле — спорта, развязности, мажорства. Еще меньше способен уяснить, что у него с королевами разная группа крови — те никогда не оценят того, чем он хорош и за что его берут в герои умных фильмов.
АССОЛЬ В АТАКЕ
Лена Бессольцева («Чучело»), Таня Нечаева («Звонят, откройте дверь»), Соня Загремухина («Сто дней после детства»), Туся Ищенко («В моей смерти прошу винить Клаву К.»)
Часто сидит, подперев щеку ладонью и воображая себя то девочкой на шаре, а то Машей Троекуровой. Влюбляется в кого попало по принципу «Пришла пора». Производит убойное впечатление на взрослых мужчин и никакого — на желанных одноклассников. Стесняется внешности, фамилии, платья, родителей, вообще всего. Много исподлобья молчит. Если врежет после этого словами или руками — нокаут гарантирован. Раненое сердце молчаливой девочки — гиря на шарнире. Не стой под стрелой.
БОГИНЯ
Лена Ерголина («Сто дней после детства»), Рита Черкасова («Доживем до понедельника»), Маша Горошкина («Когда я стану великаном»), Алиса Селезнева («Гостья из будущего»), Ира Богданова («Шут»), Клава К. («В моей смерти прошу винить Клаву К.»)
Чудо-хороша, дружелюбна, лучезарна, занята собой. Немного рисовки, но не предосудительной. Все издержки спросовой девочки: абсолютное сознание богоизбранности, томный или нагловатый взгляд в упор, страсть прилюдно поправлять опешившему ухажеру шарфик — чтоб одеревенел и сглатывал. Снята влюбленным глазом, поэтому через нее часто солнце просвечивает. Чаще всего — хороший характер: с чего б ему быть плохим. Издержки — практичность: богатый выбор увлекает. От одной Алисы исходит свет абсолютного добра — но она из будущего, а там все девочки такие.
ФЕРЗЬ
Костя Батищев («Доживем до понедельника»), Коля Кристаллов («Когда я стану великаном»), Вахтанг Турманидзе («Точка, точка, запятая»), Дима Сомов («Чучело»), Олег Комаровский («Розыгрыш»)
Спортивен, удачлив, ярок, миловиден. Регулярно позволяет вольности в школьной форме — но ему прощают как взрослому. Некурящий: секция. Да ему и не надо — без того хорош. В классе — фигура. Лучше всего аттестован вожатым Сережей в «Ста днях после детства»: «Про себя твердо знает, что он самый красивый, самый умный, самый обворожительный мужчина на свете. Попадаются иногда такие люди — в общем, даже неглупые, очень удачливые и оттого веселые. Таким прекрасно живется на свете, их все любят». Бывает циничен, подловат, глуповат — по единственной причине: кино у нас делают умные мужчины, а они беспощадны к красивым соперникам. Недаром антигерой «Розыгрыша» носит имя адвоката-растлителя из «Доктора Живаго» (книжка в СССР, конечно, была запрещена, но за 20 лет с момента первопубликации контрабандных экземпляров перевезли тучу и ротапринтов с них сняли немерено; кому надо, тот знал — а сценаристу Лунгину, видимо, было надо[29]).
ТИХАЯ ЛАПА
Таня Сабанеева («Дикая собака Динго»), Тая Петрова («Розыгрыш»), Катя Шевченко («Вам и не снилось»), Зося Кнушевицкая («Школьный вальс»)
О любви не думает, но на нее наплывает само — обычно в виде очень выигрышного мальчика. Смущена, испугана, берет себя в руки. Чаще всего избыточно увлечена чем-то — предметом, сольфеджио, просто добротой, — что и отвлекает от амуров. Иногда болезненна — что особенно возбуждает заботливых Ромео. Привлекает красавчиков простотой и естественностью обращения. Ноль рисовки. Дружит с родителями. Изумляется прекрасности и бесконечности мира.