муштре, характерной для учебного лагеря новобранцев. Говорит он спокойным, тихим голосом, преисполненным авторитета. Когда он что-то говорит, ты доверяешь ему. Он хочет донести до людей, что консалтинговые услуги по лидерству от военных по большей части не имеют под собой научной базы. Разумеется, проходить их весело и увлекательно, но пользы от них не так много, как кажется. Он говорит: «Они будут учить вас искусству ближнего боя, будут вывозить куда-нибудь и устраивать инсценировки боев, планировать миссии и атаки на цели, всякое такое. Они будут прогонять вас по курсу начальной подготовки спецназа США и другим базовым тренировкам «котиков», а потом скажут: «Теперь ты такой же, как мы!» Вы будете бегать и потеть, на вас будут орать, обливать водой и все такое. Это, конечно, здорово. Но в армии это делается с конкретной целью, с целью превратить вас в бойца. Это круто, это тоже опыт, но его не адаптируешь в жизни и не применишь в другом формате».
Насчак проповедует прагматичный подход к своим тренингам, что отчасти объясняет, почему он повез спортсменов в дикие земли Патагонии, а не в тренировочный лагерь для новобранцев. «Им не нужна солдатская подготовка, из них ведь не делают бойцов, – говорит он. – Мне нравится брать некоторые уроки, которые мы усвоили в армии, я не против даже применять некоторые методики оттуда, но я стараюсь делать это иначе, в другом окружении, другой обстановке, чтобы от этого был толк».
В случае с Acheron одной из задач Насчака было нарушить привычный, максимально расписанный и распланированный образ жизни элитных спортсменов – участников проекта. «Acheron – это опыт трансформации, – говорит он. – Пусть даже они великолепно подготовлены физически – давайте доведем их до той точки, когда они начнут сдаваться и ломаться. Спортсмены могут быть настоящими маньяками контроля – они знают, чту им нужно делать, знают, как долго должны соревноваться, знают, как усердно должны это делать. Их тренировали ради этого. Они действительно знают, как выдерживать конкуренцию в этом мире и как контролировать его. А смысл Acheron в том, чтобы вывести людей далеко из их зоны комфорта, а потом сломать. Не так, как это делается в армии, а в том смысле, что мы доводим их до той точки, когда они уже не предпринимают попыток обмануть систему».
Насчак не только хотел отвадить их от попыток обмануть систему, он также хотел, чтобы они с головой погрузились в свое испытание. По этой причине им не дозволялось брать с собой в экспедицию ни iPod’ов, ни iPhone’ов, ни каких-либо других гаджетов. «Мы вынуждаем их овладевать собственными мыслями», – говорит он.
Естественно, Насчак опирается на свой собственный опыт, и не только тот, что был получен на армейской службе. Он говорит, что его мать, эмигрировавшая в Америку из Германии во время Второй мировой войны, с детства возила его и его братьев на долгие прогулки по природе. «Мы забирались высоко в горы, – говорит он, – и там она доводила нас до такого изнеможения, что мы плакали, как маленькие балбесы».
Во время этих вылазок и службы в вооруженных силах он понял, насколько важно уметь отпускать от себя лишние мысли. «Чтобы справиться с боевой обстановкой и со службой в армии в целом, нужно уметь отбрасывать всякие мелочи, это очень важный навык, – объясняет он. – Не нужно волноваться о мелочах. Контроль – вот что важно. Контролируй то, что можешь контролировать. И просто подстраивайся, будь уверен в том, что сможешь подстроиться, и добейся этого».
Весь тот первый день экспедиции они двигались пешком по коварной земле, часто следуя друг за другом вереницей. Преодолевали десятки, если не сотни футов, взбираясь по склонам утесов и скал, пробирались по гребням гор, ширины которых порой едва хватало, чтобы уместить на них ноги. Пройдя 14 миль[26], они наконец разбили лагерь в глубине леса.
На второй день они проснулись еще до рассвета и продолжили путь пешком. К полудню они выбрались из леса и сошли с твердой почвы. Нацепив «кошки», они пошли по льду. По пути им предстояло перепрыгивать через глубокие, смертельно опасные расселины в ледниках – некоторые из них были глубиной в сотни футов, но абсолютно каждая с острыми выступами и непроглядно черным нутром. Чтобы преодолевать их, спортсменам приходилось идти на «самое опасное», как говорил Лидич: ступать легким шагом и катапультировать себя через трещины при помощи лыжных палок, следя за тем, чтобы «кошки» не застревали во льду, иначе можно было полететь кубарем в пропасть. «И тогда, – говорил Лидич, – вы умрете».
В начале проекта его участники были лишь кучкой спортсменов-индивидуалистов, здесь же они стали командой: помогали друг другу подниматься по отвесным холмам, спускаться по склонам с острыми камнями и время от времени преодолевать коварные расселины.
Так они прошли десять миль. По пути колено серфера Иэна Уолша сдало. Он травмировал его за много месяцев до того, успел восстановиться и получить зеленый свет от доктора, но где-то там, во время очередного перехода, вновь повредил его. К наступлению сумерек, когда команда разбивала лагерь, готовясь к привалу, он уже не мог согнуть колено.
Следующим утром они проснулись в 3:30. Проплыв на каяках семь миль вниз по течению реки, они высадились на берег и вновь продолжили путь по лесам. Колено Иэна требовало постоянных перевязок и фиксирующих бандажей, а сам серфер говорил, что у него такое чувство, будто кто-то постоянно бьет его острым предметом. К полудню они преодолели 12 миль, но Иэн больше не мог продолжать путь. «Мое колено перестало работать», – сказал он.
Они прошли пешком до долины, где вертолет подобрал Иэна. Минус один участник.
Разбив лагерь в лесистой местности, они заночевали, а следующий день начали так же, как другие, – пробуждением еще до рассвета. Целью этого дня было восхождение на пик Акулий Плавник. «Мы все понемногу ломаемся, – говорил каякер Рафа Ортиз. – Обычно, когда я забираюсь в свой каяк и готовлюсь сплавляться по реке, у меня есть какая-то цель. Всегда есть какой-то конечный пункт, до которого ты пытаешься добраться. И мысль о нем всё время сидит в твоей голове. Здесь же ты понятия не имеешь, когда остановишься. Ничего не планируешь, просто живешь».
Они двигались пешком до тех пор, пока путь не привел их к озеру, где они принялись распаковывать свои походные рюкзаки и извлекать из них надувные каяки. Проплыв на них через озеро с айсбергами, они причалили к берегу на противоположной стороне, у ледника Колония.
Насчак напомнил им: «В этой местности никто прежде не бывал».
Они вновь нацепили на обувь «кошки» и пошли по леднику, готовясь преодолеть еще восемь миль. На каком-то этапе пути им пришлось карабкаться по отвесным стенам изо льда при помощи одних только «кошек» и ледорубов. «Мы были в полной власти окружающего ландшафта», – вспоминал Стив Сандерс.
По пути у Рафы начало болеть колено, и со временем ему становилось только хуже.
К подножию Акульего Плавника они добрались около 5 часов вечера. Рафе было так больно, что он мог только лежать на земле. Еще один участник свалился с ног – но пока еще не выбыл, пока. Лидич остался присмотреть за ним, пока Насчак, Кай Ленни, Мэтт Пул и Сандерс отправились штурмовать гору.
Они поднялись на высоту в две тысячи футов. Никаких тропок и маршрутов на горе не было, так как до них никто прежде не забирался на пик. «Проклятие у высоких кустарников, – так называл это место Мэтт Пул. – Кошмар. Джунгли».
После 21 часа пеших марш-бросков, спуска по рекам на каяках и подъемов в горы с перепадом высот в 5 тысяч футов[27] – после «двадцати одного часа непрерывного веселья», как говорил Насчак, – они наконец обнаружили плоское место, на котором разбили лагерь. С неба начали падать хлопья снега.
Пятый день начался тоже рано, им предстояло преодолеть еще 4500 футов на подъеме, прежде чем штурмовать пик. Но хлопья снега превратились в полноценный снегопад, и вскоре снег уже доходил им до колен. В отсутствие протоптанной тропы им пришлось идти очень медленно, переступая ногами по глубокому снегу. Из-за густого кустарника и неослабевающего снегопада задача покорения вершины превратилась из сложной в практически невыполнимую, поскольку путь становился слишком опасным.
Им не удастся взойти на пик. Насчак развернул группу, и она вернулась в базовый лагерь.
На шестой день будильник прозвонил в 5 утра. Ленни сказал: «Мне нравится, что теперь он звонит так поздно».
НИКАКИХ ТРОПОК И МАРШРУТОВ НА ГОРЕ НЕ БЫЛО, ТАК КАК ДО НИХ НИКТО ПРЕЖДЕ НЕ ЗАБИРАЛСЯ НА ПИК. «ПРОКЛЯТИЕ У ВЫСОКИХ КУСТАРНИКОВ, – ТАК НАЗЫВАЛ ЭТО МЕСТО МЭТТ ПУЛ. – КОШМАР. ДЖУНГЛИ».
Надув свои плоты, они пол-утра гребли по воде до тех пор, пока река не завела их в тупик. Упаковав плоты, они стали подниматься в горы, пока не добрались до ровной горизонтальной поверхности. Остаток дня они шли пешком по территории, на которой, казалось, не было ничего, кроме камней. Затем они вновь извлекли плоты из своих рюкзаков, вновь надули их и еще немного погребли. Потом причалили к берегу, упаковали плоты, погрузились всей командой на один большой плот и еще час-другой плыли по бурлящим водам реки.
День завершился встречей с Энди Уолшем на ферме. За день они преодолели в общей сложности 4 мили пешком и 7 миль по воде на плотах, а всего за 6 дней проделали путь в 90 миль[28]. На ферме они пировали, поедая баранину, картофель, салаты и запивая все вином, и размышляли о произошедшем. Все как один говорили, что чувствуют невероятный внутренний подъем, но в то же время подмечали, что разваливаются от усталости.
Насчак сказал им: «Меня все время спрашивают… как наши парням удается работать в таких тесных связках, так близко друг к другу? Дело в том, что мы знаем друг друга досконально. Думаем одинаково. И мы работаем на очень высоких уровнях – мы принимаем решения в вопросах жизни и смерти. Именно так нам это и удается. Все благодаря тренировкам и таким вот периодам испытаний… Мы делаем это ради